«Шестидесятник» погадает при свечах

«Гадание при свечах» – новый телесериал по книге популярной писательницы Анны Берсеневой, который вскоре выйдет на канале «Россия-1». Режиссер – один из патриархов отечественного кино Вадим Дербенев. Накануне премьеры мы поговорили с Вадимом Клавдиевичем о кинематографе, в котором он прожил насыщенную жизнь.

– Чем вас привлек сценарий «Гадания при свечах»?

– На этом материале можно было создать интересную психологическую палитру характеров. Плюс к тому тема давала хорошие изобразительные возможности, поскольку там присутствуют элементы колдовства, экстрасенсорики. И одновременно с этим – доминирующая тема любви. В фильме снимались известные актеры Анатолий Лобоцкий, Леонид Кулагин, Анна Большова, Владимир Гостюхин, Александр Леньков.

– Ваша супруга Лариса тоже снималась в фильме. Легче или труднее работать на съемочной площадке с женой-актрисой?

– C одной стороны – легче, потому что творческий процесс продолжается и дома, хотя при съемке сериала мы находимся на площадке по 12 часов. К тому же Лариса еще работала и ассистентом режиссера по актерам. С другой стороны – у нее непростая роль в картине. Это тип современной женщины, которая просчитывает, рационально планирует свою жизнь, как шахматист, ведет свою партию. Главная ее цель – не зависеть никогда и ни от кого. Но при этом она внутренне одинока. А у моей жены совершенно другой характер. Ей надо было уходить от себя.

– Вы начинали творческую карьеру на «Молдова-фильме» в качестве оператора. Как пришли в режиссуру?

– С детства хотел стать режиссером. В 1952 году после школы приехал во ВГИК на разведку и увидел, что в режиссуру идут зрелые люди. Взвесил все и понял – надо овладеть смежной профессией. Выбрал операторское дело, а дальше, думаю, жизнь покажет. У меня был замечательный мастер Борис Волчек. Окончил операторский факультет с отличием. В Молдавию поехал сознательно. В Москве – период малокартинья. В моем родном Ярославле кинематограф совсем отсутствовал. В Молдавии же только-только была создана киностудия. Дебютом стала романтическая приключенческая лента «Атаман Кодр» – и я сразу получил за нее на Всесоюзном кинофестивале премию за лучшую операторскую работу.

– А потом с режиссером Михаилом Каликом вы сделали фильм-притчу «Человек идет за солнцем», который стоял особняком в советском кино…

– Да, это был единственный в своем роде импрессионистический фильм в СССР – о мальчике, который ушел за солнцем вокруг земли. У картины была трудная судьба. Ее раздолбало молдавское партийное руководство. Нам удалось ее защитить в Москве, и там интеллигенция ломилась в кинотеатры. А потом началась хрущевская кампания по борьбе с формализмом-модернизмом и фильм положили «на полку» – в секретный фонд Госфильмофонда в Белых Столбах. Я к тому времени принял решение уходить в режиссуру и успел снять феерическую комедию «Путешествие в апрель» с Александром Збруевым в главной роли. Сценарий выбрал из портфеля студии, но попросил авторов переделать его под себя. К примеру, главный герой из агронома превратился в журналиста. Но картина попала в ту же кампанию. На нее обрушилось море критики, одна из рецензий называлась «Шалопаи, громящие мостовую». Раздражал независимый главный герой, который ниспровергал авторитеты. Отнесли фильм к категории безыдейных, а потом вообще сняли с экранов и смыли все 400 копий (для тех, кто не в курсе: это все равно, что сейчас бы стерли запись с видеопленки или диска. – прим. авт.). Один экземпляр остался в тех же Белых Столбах.

– Руки не опустились?

– Я не унывал. Даже злость появилась. И тут ко мне обратился молдавский писатель Ион Друцэ…

– …и вы сняли одну из лучших картин 60-х годов «Последний месяц осени», и получили за нее призы на Всесоюзном и международном фестивале в Мардель-Плата. Удивляюсь, как вы, молодой человек, смогли так пронзительно рассказать о драме старика-отца?

– Это одна из самых дорогих для меня работ. Я просто влюбился в повесть Иона Друцэ. Мне понравилась общечеловеческая история о разобщении близких душ. Евгения Лебедева на главную роль утвердил без проб, хотя ему было тогда всего 47 лет, а играл он глубокого старика. Это фильм о прощании человека с жизнью, в в конце которой герой остается в одиночестве. Но он всех своих сыновей понял и простил. Во время съемок ушел из жизни мой папа. И для меня эта картина – память об отце. Он мне очень многое в жизни дал. Воспитал во мне любовь к кино, научил фотографии. Сам отец мальчишкой мечтал убежать в Голливуд и там снимать кино. А в конце жизни стал писать книги.

– В 60-е вас называли режиссером редкого поэтического дарования. А потом пошли совсем другие фильмы – криминальные драмы, детективы, приключения… Что так повлияло «на смену курса»?

– Разножанровость – мой профессиональный принцип. Смена темы и жанра создает для режиссера дополнительный импульс, прилив сил. Могу и возвращаться к какому-то жанру, уже обогащенный опытом. Трижды делал психологические драмы, получился такой круг жизни 70-летнего человека. «Последний месяц осени» – о разобщении и одиночестве, «Гончарный круг» – о поздно признанном таланте, «Черный коридор» – о конформизме. А остросюжетные ленты появились органично для меня – отец писал приключенческие вещи.

– Сериалы – дань времени или неизбежность?

– Пришла перестройка, обвалился наш кинематограф и государственный прокат, разрушили «Мосфильм» и уволили пять тысяч работников. Был единственный способ не потерять квалификацию – снимать сериалы. Все-таки режиссер, который сидит дома на диване, просто деградирует. Эта профессия, которая требует постоянного нахождения в деле. Иначе и жить неинтересно. Когда возникали паузы, снимал документальные ленты об артистах балета. Например, фильм «Балерина» о Майе Плисецкой был продан более чем в 100 стран мира. В общем, работа меня сама находила.

– Считалось, что главная функция советского кинематографа – воспитательная. Как бы вы определили главные задачи современного кино? Чего вам в нем не хватает?

– Кинематограф во все времена должен воспитывать в людях благородные качества. Насилием, кровопролитием перекормили зрителя. На экране тюряги бесконечные, будто все наше общество должно познать, как живется в этих зонах! К сожалению, сегодня велика доля коммерческого кино. Часто и в хороших картинах отдается дань этой «моде». Вот смотрел недавно фильм Юрий Грымова «На ощупь». Глубокая, потрясающая картина с великолепными актерскими работами. И вдруг слабый, неубедительный финал в стиле экшн, где продюсер (тот же Грымов) берет верх над режиссурой – в угоду коммерции.

– Вы из поколения «шестидесятников». Что вы взяли из того времени и кинематографа в день сегодняшний?

– Художник должен сохранить те принципы, на которых он вырос, которые он исповедовал – в 60-е или иное время. Если, конечно, он не переродился или окончательно не разочаровался, не сломался в жизни. Считаю, что и в современных фильмах все равно должен быть свет в конце тоннеля. В любой даже истории должно быть что-то обнадеживающее. Пусть даже грусть будет светлой.