Муж дамы пик, родственники жены Пушкина и чудесные метаморфозы с геральдическими животными обнаружились в областном государственном архиве.

Недавно мы рассказывали о выставке документов XVIII века, открытой в читальном зале областного государственного архива в Мемориале. Во время подготовки выставки в госархиве было сделано открытие, история которого заслуживает отдельного материала.

«Это один из самых замечательных документов в экспозиции», $ говорит архивист Антон Шабалкин во время экскурсии по выставке, показывая на небольшой документ, выделяет который только печать красного цвета.

Внимание на него архивист обратил, отбирая документы к экспозиции. В описании было указано, что на этой бумаге некоего Н. Зарайского стоит домовая печать. Из-за ее наличия бумагу решено было включить в выставку. Ну а увидев четко различимый герб на печати, архивист решил поинтересоваться, кто же является автором этого документа.

Сам документ тоже примечателен. Он является отпускной на волю, данной в 1783 году крестьянке дворянином. Отпускная, говорится в бумаге, выдана в Москве крестьянке из Курмышского уезда, девке Пелагее, Ивановой дочери. «Отпущена от меня вечно на волю того ради, ежели кто оную мою девку к себе в услужение принять или в замужество взять пожелает, то в услужение принимать и в замужество брать без всякого опасения», – написал хозяин крестьянки. Кроме печати, под документом он поставил длиннющую подпись, в которой после всевозможных оборотов легко можно прочитать имя «Никола», а вот фамилию разобрать сложнее.

Уточнить фамилию автора помогла печать.

На ней изображен герб с двумя колчанами и курильницей, из которой идет дым. Расположены они на щите, а щит держат два медведя.

Антону Шабалкину удалось найти идентичный герб, но уже XIX века. На нем также на щите были изображены два колчана и курильница, а вот с мишками прошедший век совершил удивительную метаморфозу – превратились они в более, видимо, уважаемых среди дворян львов.

С идентификацией этого герба проблем не возникло, зато обнаружились интересные исторические связи. Он принадлежал роду Загряжских, из которого происходили супруга Александра Пушкина Наталья Гончарова и симбирский губернатор Александр Загряжский. К нему поэт приезжал погостить.

Что же касается Николая Загряжского, имевшего земли в Курмышском уезде, то и его семья сумела оставить свой след в литературе. Супругой Николая Загряжского была Наталья Кирилловна Разумовская, которая стала одним из прототипов графини в пушкинской «Пиковой даме».

Наталья Кирилловна с юности была не очень красива, к тому же горбата. Но при этом очень умна и образованна. Екатерина II назначила ее своей фрейлиной, и побывать в доме Натальи Кирилловны почиталось за честь. В юности она отказывала многим видным женихам, пока наконец по любви не вышла за скромного офицера Загряжского.

Пушкин с Натальей Кирилловной познакомился, когда ей было около 80 лет. Вступая в брак с Натальей Гончаровой, которой Загряжская приходилась двоюродной бабушкой, он знакомился с родственниками невесты и вниманием блиставшую в юности в обществе даму не обошел.

В 1830 году в письме невесте поэт рассказывал о первом знакомстве: «Приезжаю, обо мне докладывают, она принимает меня за своим туалетом, как очень хорошенькая женщина прошлого столетия, и долго расспрашивала о маменьке, о Николае Афанасьевиче, о Вас, повторила мне комплименты Государя на Ваш счет.

– Это Вы женитесь на моей внучатой племяннице?

– Да, сударыня.

– Вот как. Меня это очень удивляет, меня не известили, Наташа ничего мне об этом не писала… А теперь, когда мы породнились, надеюсь, сударь, что Вы часто будете навещать меня…

Мы расстались очень добрыми друзьями».

Сохранившаяся у Загряжской привычка еще XVIII века принимать гостей, занимаясь туалетом, перешла пушкинской даме пик, и поэт, собственно, повторил в повести эпизод, описанный в письме – графиня принимала героя, сидя перед зеркалом, пока горничные делали ей прическу.

Еще одна из интересных параллелей – упоминание в «Пиковой даме» о том, как графиня ездила лет 60 назад в Париж и «Ришелье за нею волочился, и бабушка уверяет, что он чуть было не застрелился от ее жестокости». Загряжская же рассказывала Пушкину про свою юность в Петербурге и вспоминала видных поклонников. «Потемкин очень меня любил; не знаю, чего бы он для меня не сделал», – записал поэт ее признание, чтобы позже переработать его для повести.

Было в повести и множество других эпизодов, практически повторявших реальную жизнь родственницы Пушкина. Интересно, что характер своей графини он списал настолько близко к Загряжской, что даже предугадал ее поведение. В повести от графини скрывают смерть одной из ее подруг, боясь расстроить старушку. Но, узнав об этом, она остается равнодушной. Когда у воспитанницы Загряжской Маши умер супруг, родственники также долго не решались рассказать ей об этом. Но в итоге печальное известие не произвело большого впечатления на пожилую даму. Вскоре она уже сердилась на грустившую воспитанницу: «Мы все потеряли наших мужей и однако же утешились!».

Лидия Пехтерева