Галина ЗАРУДНЕВА

* * *

Почему ты уехал,

так срочно, так скоро?

Почему не дождался

со мной разговора?

Не простился…

Но я ни о чём не жалею.

А зима запорошила нашу аллею,

И скамейка в саду –

одинокая шлюпка,

От печали закуталась

в снежную шубку.

И краснеет рябина

в снегу у калитки,

Как забытые бусы

с разорванной нитки.

* * *

На белом снегу жёлто-красные листья.

Зима нашу осень застала врасплох…

А мы не успели с тобой помириться,

Наш тополь от стылого ветра оглох.

Стучится в окно, будто помощи просит,

От снега, от стужи, бедняга, продрог.

И в вечность уходит печальная осень,

Взвихрив на прощанье листву вдоль дорог.

Но первый снежок непременно растает,

Умчится и робкой зимы круговерть…

Да только в разлуке нам легче не станет.

Успеть бы понять. Помириться б успеть.

Пока ещё сумерки нежно синеют.

Пугливая жмётся к дворам тишина,

Пока ещё сердце надежду имеет,

Да тополь доверчиво ждёт у окна.

* * *

Сносили дом. Остались две стены.

Окошко ставенкой прикрылось,

Ни в чём своей не чувствуя вины,

От неизбежной смерти заслонилось.

А ведь когда-то здесь жила семья,

На стенах фотографии висели,

И чьё – то детство, радостно звеня,

Качалось в самодельной колыбели.

Здесь чья-то юность в шуме тополей

Под окнами бродила до рассвета,

И здесь, в один из самых чёрных дней

Осталась чья-то песня недопетой.

Отсюда провожали на войну,

И тосковали долгими ночами,

И ждали ту, Победную Весну,

И с радостью вернувшихся встречали.

Инна САЧЕВА

Судьба

Густая тень скользнула по стеклу,

Знакомый стук и шорох крыльев быстрых.

Ещё плыву по дрёме и теплу,

А звон уже сорвался с окон льдистых.

К стеклянной наледи приникшие глаза

Студёные, серебряно-прозрачные.

Не замутит их талая слеза,

Глядят в упор и светлые, и мрачные.

О, как мне заоконный взгляд знаком!

Который раз судьба глядит в меня,

Который раз за ледяным окном

Мелькает тень, ночным крылом звеня.

Колючий снег взовьётся надо мной

Осколками разбитого стекла,

И долго будут биться за спиной

Два длинных, два обветренных крыла.

Русский сбитень

Немного хмеля, мяты, чабреца,

Ленивый мёд и жаркая водица,

И, наконец, пахучая пыльца

Буйноцветущих тропиков – корица.

Такая нега и такой простор!

Всё это было, как церковный праздник.

Я отрясаю пепелища сор,

Как прогоревший, пьяненький лабазник.

И пью, и пью, и сыплю лепестки

Последней горстью, и боюсь очнуться.

Как горек дым кострища и тоски –

Блаженный путь назад. Но не вернуться.

Растёкся род. И до юродства – шаг.

Где мой очаг и где моя обитель?..

Бьёт дальний колокол в глухих ушах.

Неужто выпит крепкий русский сбитень?

Весна

И всё опять рождается впервые.

И в родовой испарине земля.

Трещат скорлупки почек, как живые:

Растёт зелёнокожая семья.

Прозрачным соком полнятся берёзы,

Из тучных лон проснувшихся дождей,

На свет прорвавшись, закричали грозы.

Прекрасны первенцы весенних дней!

И, приобщаясь к таинству рожденья,

Росток любви затеплится в груди.

Благослови же чудо сотворенья

Животворящий пыл не остуди.

Кому пробиться к свету очень нужно,

Весна даёт живые имена.

Жизнь защищая, голосуют дружно

Из глубины тугие семена.

Осень

Штопала, клеила вретище драное.

Швы разошлись, разлетелись облатки.

Да и не скроет нищенство рваное

Роскошь грошовая яркой заплатки.

Ей, христараднице, ждать за порогом.

Сталь засверкала в холодных туманах.

Скошена жизнь. Брошенным стогом

Мокнет и горбится. Пусто в карманах.

Вынесу я за порог подаянье:

«Вот тебе хлеб и на платье монета,

Пусть будет тихим твоё увяданье,

Мудрой улыбка бабьего лета».

И пожелает она на прощанье:

«Многая лета, многая лета».

.

Елена КОРЗИНКИНА

Сумерки

Сумерки – таинство света и тени,

Вечер седой постарел за минуты.

Тон, полутон, небо стало темнее,

И не понять: толи вечер, толь утро.

Парк, утопая в дурмане жасмина,

Бережно гасит все свечи каштанов,

Лавка грустит у дорожки недлинной,

Свет фонарей обнимает фонтаны.

А треугольники чёрные елей

Серое небо кольцуют резьбою,

Чьи-то шаги вдалеке проскрипели,

Ветер прохладный играет листвою.

Как одеялом, окутались сном

Дачные домики, речки, холмы.

Каждый задумался лишь о своём,

Радугой блёклой надвинулись сны.

Тени бегут, исчезая в тумане,

Сказка в душе глубоко растворилась,

Сумерки – тайное время обмана:

Дверь в непроглядную ночь отворилась.

Марина КУРЫЛЁВА

* * *

Приходит с возрастом опаска

Пред наступлением зимы:

Линяют радужные краски,

Есть чувство, что живёшь взаймы.

Слетает день за днём, желтея,

Как лист с приходом непогод,

А там – закружат снеговеи,

Седые вестники невзгод.

С годами чаще опасенье

Сжимает трепетную грудь,

Что вот теперь до дней весенних,

Быть может, уж не дотянуть.

* * *

Январский полдень – нежный и хрустальный.

Неяркий свет сквозь прорези ветвей.

И отчего-то на душе печально,

Пусть от печали этой всё светлей.

Весь мир засыпал молчаливый иней,

Укрыв собой названья и слова.

Лишь очертанья белых роз и лилий

Во льду хрустальном теплятся едва.

А память несговорчивая эта,

Хоть скована пространством января,

Хранит сиянье праздничного лета,

Как бабочку – кусочек янтаря.

Андрей МЕДВЕДЕВ

* * *

Пронзён прозрачным светом город,

Тугим туманом напоён,

И проводов гудящих стон

Уходит с ветром в стужий холод.

Не город – сизый дым, мираж,

Лишь отраженье, тусклый призрак,

Фантазий сонных зыбкий признак,

Надежд последних антураж.

И всё ж прибежище, уют

Привычных светлых, тёплых окон,

Душ – мотыльков бетонный кокон,

Надёжный странникам приют.

Как ты изменчив, город – дом,

Днём шумен, многолюден, ярок,

А ночью тенью из-под арок

Вползаешь в наш тревожный сон.

Да, многолик, здесь спор – пустое.

Жесток, стремителен и щедр,

Но из глубин твоих, из недр

Трепещет светлое… живое…

Там…

Там каждый шорох – откровенье.

Там ближе и понятней ночь.

Небытие, покой, забвенье…

Там суета уходит прочь.

Бездонной пропастью зияет

Провал в безвременье ином,

И он, быть может, открывает

Мир, скрытый безмятежным сном.

Изнанка времени и жизни,

Там всё от края до венца,

Сквозь отраженья в звёздной призме,

Во мраке тает без конца.