– Топ-топ-топ-топ. Дз-з-з-зынь!

– Шлёп-шлёп-щлёп-шлёп. Клац-клац!

– Здравствуйте!

– Здравствуйте?

– Собирайтесь!

– Куда собираться?

– Не понял!

– Это я не понял!

– Это улица Пастера?

– Так точно!

– Дом два, а квартира шесть?

– Вот именно!

– И Вы Петренко Павел Иванович?

– Или!

– Тогда собирайтесь – понос лечить!

– А у мине – запор.

– Хто Вам сказал?

– А хто мине должен говорить? Хто из нас Петренко Павел Иванович? Или Вы? Нет, это я – Петренко Павел Иванович. И, молодой человек, я был Петренко Павлом Ивановичем, когда ещё Вашего папы не было в проекте.

– Так шо, Вы хочите сказать, шо, если ты такой старый, то твоя ж… не может про….ться? Короче, мне некогда ля-ля, у мине обед скоро. Собирайтесь в больницу, и нечего тут людей холерой зараживать! Нам сигнализировали, шо у Вас понос.

– А шо, это я зараживаю?

– Или я?

– Это Гоц зараживает!

– Какой ещё Гоц, не знаю никакого Гоца!

– Зато я знаю Гоца! Или мне не знать Гоца? Да мы с ним ещё до войны в детском садике в один горшок писяли. Гоц – это той поц, какой Вам сигнализировал. Когда он вчера на работе мимо мине четвёртый раз в туалет шёл, я ему сказал: «Слушайте, Гоц, когда следующий раз захочите какать, не ходите тут в туалет, а езжайте прямо в инфекционную больницу, там тоже есть туалеты, а то если ты тут умрёшь от холеры, нихто на венок собирать не будет: из-за тибе, гада, весь отдел премии лишили в прошлом квартале».

– А у мине на Гоца никакого сигнала нет.

– А я шо, Вам не сигнализировал сейчас?

– Надо сигнализировать по правилам: надо звонить в СЭС, они пришлют разнарядку, и мы заберём Вашего Гоца, но всё это будет после обеда.

– Как после обеда? А этот поц будет тем временем советских людей холерой зараживать? И всё из-за Вашего обеда? Да покушайте Вы в пельменной на Тираспольской. Там есть и уксус, и сметана, и шо Вы хочите.

– А я Вам отвечаю: у мине – язва, и я кушаю только дома. А до дома время ещё нужно, чтобы добраться.

– Ну, нате Вам рубль на такси, доедете до дома.

– Как рубль? А назад ехать?

– Так, сколько?

– За три рубля я ещё и маслица себе куплю на бутерброд.

– Пхе, Вы видели этого фраера? Может тибе ещё и на белые тапочки дать? Слушайте сюда. Вот Вам два рубля. А как не хочите за два рубля, то за так Гоца после обеда повезёте. А я ещё и на тибе сигнализирую.

– Два, так два. Ладно, не фыркай чайником! Какой там адрес у Вашего Гоца? Да, собирайте вещички, только много не берите, всё равно через шесть дней отпустят.

– Так бы и давно. Я сейчас, я быстро. Записывайте! Гоц Пантелеймон Наумович, улица Франца Меринга…

– Ну, шо, поехали?

– Поехали!

– Клац-клац! Топ-топ-топ-топ! Грюк! Топ-топ-топ!

– Хлоп! З-з-з-з, ж-ж-ж-ж!

* * *

– Вы читали?

– Читал!

– И шо он пишет, холера в Одессе была? Когда это было?

– А когда это могло быть? Я таки этого не помню. Может и было за царя Гороха. А как это может помнить автор?

– А давайте и спросим у автора.

– Давайте!

– Алё, автор?

– Я Вас слушаю!

–Таки в Одессе была холера?

– Была!

– И шо, одесситы стучали, чтобы упрятать друг друга в инфекционную больницу?

– Было!

– И когда это было? Вы ж не можете этого помнить, Вас на свете не было или, в лучшем случае, Вы под стол пешком ходили.

– Да нет, это было в 1971 году. А под стол пешком я уже не ходил. Я тогда был уже такого же роста, как и сейчас. Просто я хорошо сохранился.

– А было точно так, как Вы пишете? Это было на улице Пастера?

– Земляки, всё-таки это было давно… А точно ли так было или не точно так, или совсем не так. Кто это может помнить? Разве что голубое одесское небо, платаны напротив, да старики, которые сидят на лавочках на Соборке. Главное, что это было и было в Одессе, потому что мы, одесситы, – это такой народ, что из каждого события, пусть и совсем не весёлого, готовы устроить шоу.

Всего хорошего!

Супоня Юрий Николаевич родился в 1954 году в г. Воронеже.

Окончил Одесский государственный медицинский институт.

Кандидат медицинских наук.