Все чаще мы умираем в одиночестве.

«Жить надо страстями!» – утверждал герой одного советского фильма. Звучало это как выстрел в тишине, ведь в то время к «страстям» относились сами помните как. Теперь страстей в избытке. Но, как было испокон веку, так и сейчас: на этот вопрос каждый отвечает сам…

Мария Дмитриевна Коркина умерла на девятом десятке. Родилась она 5 мая 1929 года. А ушла из жизни 6 мая 2009 года. О том, как старушка прожила последний день своего бытия, никому не ведомо. Избенка стоит на отшибе, за овражком – кто туда без особой нужды пойдет?

А накануне – да, были. Всем миром, можно сказать, отмечали круглую дату. И даже бутылку откупорили и песню спели. Хорошую песню: «Ой, цветет калина в поле у ручья…» И пели душевно. Только подзакосевший дед Бутков, как всегда, гонорился: «Не может калина в поле у ручья цвесть! Если в поле – то не у ручья. А если у ручья, то не в поле!» Но деду плеснули еще стаканчик, и он уснул в углу прямо под божницей.

А народ продолжал петь. Хотя можно ли величать народом трех старух да деда, что гостевали у бабы Маши? Вроде компания, собравшаяся по случаю. А если с другой точки зрения? Конечно, народ – ибо эти пятеро и составляли все население деревушки со странным именем Эргиль, затерявшейся в присурских лесах…

Так вот. Посидев сколько положено у именинницы, растолкали бабки прикорнувшего деда и разбрелись по своим избенкам. И вплоть до девятого числа, до Дня Победы, никто больше к Коркиной не заглядывал. А когда заглянули – спала Мария Дмитриевна в своей постельке со светлой улыбкой на лице… Вечным уже сном спала.

Известно, нынче народ громкими сенсациями живет, масштабными скандалами заинтересован. Арестуют или нет миллионщика Березовского? Только у нас власть продажная – или по всей России так? Добавят нам денег к пенсии или к черту noшлют? Вот о чем народ переживает…

А тут что? Жила-была никому не известная российская баба, да и скончалась. Только и делов. Не убили, в конце концов, не снасильничали, не искалечили. Своей смертью умерла, да еще какой – позавидуешь! Во сне. С улыбкой. Круглую дату отметив. Позавидовать – да самому себе пожелать такой же кончины.

Но что-то скребет на душе, что-то заставляет вспомнить покойницу и ее, в общем-то, обычную жизнь…

Много лет я знал бабу Маню. Боль от того, что ее не стало? Да, конечно. Но многих знакомых уже довелось провожать в последний путь, а такой тягостности не ощущалось. В чем-то (казалось мне) судьба была несправедлива к покойной, что-то недодала ей…

А между тем сама Мария Дмитриевна считала, что ей постоянно везло. Родилась в семье кузнеца – ковали всегда на деревне в цене и живут сытнее других. Еще одно приятное воспоминание детства: на день годовщины Октябрьской революции в колхозе варили коллективные щи с мясом и раздавали по дворам. В девичестве Коркину тоже ждала радость: была премирована новой телогрейкой – за ударный труд выдали под Сергачом на лесоповале, куда Маша была мобилизована в войну.

После войны вроде бы опять подфартило: в девках не засиделась. Женихов тогда не было, посватался гнилозубый и золотушный парень Колька Мякишев. Но при должности: продавец сельмага. А кузнец Коркин умудрился наклепать пятерых девиц, и Мария была старшей: хочешь не хочешь – иди замуж, стерпится – слюбится.

Не слюбилось, но терпела Мария захардяшного муженька своего. Ради детей: двоих она родила. И вопреки пословице доброе племя пошло. Дочь Катя окончила с золотой медалью, потом – Казанский университет, диссертацию там же защитила. Сын Андрей тоже мать радовал: в Самаре большим начальником стал и в родную Эргиль уже наведывался только на персональной машине с личным шофером. При такой материнской радости и смерть мужа как-то мимоходом прошла, душу Марьину не задела… Тем более что попивал супруг все крепче и крепче.

И до-о-олго – целых пятнадцать лет – Марья Дмитриевна одна-одинешенька.

Пустела год от года деревня Эргиль, расползался народ кто куда в поисках лучшей доли, разбирались на продажу избы. Постепенно деревня стала напоминать старушечью челюсть с выгнившими и подерганными зубами… В конце концов только и остались четыре избы – три в кучке и одна на отшибе: Марии Коркиной. Но она радовалась жизни: не в стариковском приюте, при своей избе и огороде, руки-ноги двигаются.

…Я частенько гостевал у Марии Дмитриевны ради рыбалки и грибов. Удивляло ее стоически-философское отношение к жизненным невзгодам, ее притерпелость ко всему. За тридцать лет тяжкой работы на колхозной ферме дали пенсию в двадцать рублей: «И то ладно». Мужа пьяного безропотно терпела столько лет: «Куда же деваться?» Дочь и сын позабыли дорогу в Эргиль: «Чай, у них свои дела, свои заботы».

Есть люди, полагающие, что им вечно недодают. Мария Коркина являла тип человека, вполне удовлетворенного тем, что ей отпустила судьба. Ее желания и устремленности не выходили за пределы мира, ограниченного одним родным и единственным горизонтом: поля, ближние перелески, извивы, негромкие реки… Повседневные хлопоты – скотина, огород, дрова, еда – заполняли ее бытие, в котором вроде бы совсем не оставалось места для иных желаний, заполняющих нас, грешных.

Думаю, многим такая жизнь покажется жалкой и примитивной. Я тоже пытался оценить: хорошо или плохо, полнокровно или не очень прошла свой земной путь Мария Коркина? И ни к какому выводу прийти не смог. С одной стороны – спокойное крестьянское бытие, в котором все как бы само собой расставлено по местам. С другой – некое топтание на месте, ходьба по кругу… Все приглядывался к бытию Марии Дмитриевны, все ломал голову. А тут ее и не стало. Как будто никогда и не жил человек. И лишь деревянный крест на сельском кладбище напоминает: была, существовала, радовалась, страдала…

И все же, все же… Неотвязна мысль: судьба чего-то недодала Марье Коркиной. Но чего именно?

Старуха из Эргиль… Созвучие подсказывало: есть у кого-то из русских писателей повествование на тему о житейской судьбе и счастье. Да, конечно: Максим Горький, «Старуха Иэергипь». Нашел. Вчитался…

Не забыли, о чем почти всю ночь рассказывает писателю старая женщина со странным именем Изергиль? Она рассказывает о своей уже прожитой жизни. И чем она гордится, что считает в ней самым главным?

Цитирую:

«Я ткала ковры с восхода по закат… А как придет ночь, я бежала к тому, кого любила… А сколько любила! Сколько поцелуев взяла и дала!»

«Подруга… познакомила меня с молодцом. Рыжий был, огненная голова! И был он иногда ласковый, а иногда как зверь…»

«А то еще турка любила я. В гареме у него была… Целую неделю. И сын у турка был – лет шестнадцать. С ним я и убежала… в Болгарию. Он умер. От тоски или от любви. Я любила его много, целовала…»

«Потом я любила одного достойного пана с изрубленным лицом. Вот человек! Он воевал за греков. Он любил подвиги. В жизни всегда есть место подвигам…»

«В Польше я сыграла свою последнюю игру. Встретила одного шляхтича. Вот красив был! Я же стара была уже… пожалуй, было мне уже четыре десятка лет… А он был горд и избалован нами, женщинами. Я взяла свое: он на коленях упрашивал меня… Но только взял, как уж и бросил. Тогда поняла я, что пора мне завести гнездо; ослабели крылья и перья потускнели…»

Жизнь горьковской Изергиль – это встречи, разлуки, любовь, измены. Биография чувств. Засохший, но все еще благоухающий букет незабвенных чувств, волнующих и на пороге смерти…

А моя знакомая из деревни Эргиль? Может ли считаться полноценной жизнь, не увенчанная страстями? Вот что не дает покоя, вот о чем думаю я на могиле тети Маши Коркиной…

И кто ответит? Кто?