Наталья Иост: – Как, на Ваш взгляд, соотносится влияние между государством, бизнесом, гражданским обществом и СМИ и как это конституирует образ современной России?

Геннадий Антонцев: – Честно говоря, я больше люблю практику, а не теорию, и эти четыре силы меня интересуют скорее как инструменты улучшения нашей жизни. Мне очень нравится фраза Стругацких в «Граде обреченном», которая звучит так: «Когда я приезжаю в чужую страну, мне не интересно, какие там законы. Мне интересно, как они исполняются». В России же диссонанс между законами и их исполнением и есть самая большая проблема. Проблема эта упирается в отсутствие совести у людей, находящихся во власти и в бизнесе.

Когда-то я читал книгу Ирины Хакамады, в которой она описывала встречу с одним таежным стариком. Он сказал ей:- «запомни дочка, в России нужно жить не по закону, а по совести». Попытки же превратить нашу жизнь в жизнь по закону, на фоне того, что его нарушение не преследуется и неотвратимость наказания отсутствует, напоминает даже не комедию, а скорее трагедию. Вот на этом примере можно сделать вывод, влияют ли 4 сектора на состояние и качество нашей жизни. Если говорить о власти, то она, несомненно, является самой влиятельной в этой четверке.

Но как может власть сегодня улучшать что-то, зная, что зарплата людей не растет? Как можно сегодня говорить о повышении заработной платы бюджетникам, если в 2010 году никакого повышения вообще не было, а в 2011 году оно составило 6, 5 % -это ведь ничтожная сумма, которая не соизмерима с инфляцией и повышением цен и тарифов. Такого допускать нельзя. Люди очень сильно чувствуют фальшь и несправедливое отношение к ним.

Сейчас я готовлю передачу и ко мне должны придти 2 человека для обсуждения проблемы уборки снега. При подготовке я ознакомился с правилами, которые регламентируют деятельность по уборке городских территорий. Великолепные правила, которые никто не исполняет, хотя они и одобрены властью. Попутно я получаю огромное количество звонков от людей, пострадавших в гололедицу, но за это тоже никто не несет никакой ответственности. Все спрашивают, что делать, но правила – то уже давно существуют, просто никто их не выполняет.

Если говорить о совести, то я чувствую себя виноватым перед людьми, которые обращаются ко мне по этому вопросу. А почему молчит совесть у тех органов власти, которые несут за это ответственность?

– Вы сказали, что ответственность отсутствует так же и у бизнеса. Что Вы думаете о современном состоянии бизнеса и его соотношении с властью?

-Лучше, чем Нина Владимировна Дергунова об отношениях бизнеса и власти не скажешь.

Сейчас, несомненно, происходит сращивания этих двух сил. Совсем недавно я разговаривал с одним из владельцев автостоянок, который заявил мне, что все депутаты Городской думы имеют или «крышуют» свой бизнес. Самое плохое, что я и сам знаю, в каком бизнесе мои коллеги по Гордуме имеют свою долю и чьи интересы продвигают. Сейчас даже непонятно, кто в кого больше пророс: бизнес во власть или власть в бизнес. Для меня формула Карла Маркса « деньги – товар – деньги» давно превратилась в «бизнес – власть – деньги». У нас по этой формуле зарабатываются ресурсы – и это печально. Порой в Городской Думе даже трудно понять, находишься ли ты на заседании комитета по какой-либо проблеме власти или на рабочем совещании различных видов бизнеса. В итоге власть принимает решения в зависимости от пожеланий бизнеса и наоборот.

– А какова роль СМИ и гражданского общества в этой системе?

-Если говорить о журналистике, то, к сожалению, экономическая зависимость все больше отнимает независимость профессиональную. По сути, власть и бизнес используют СМИ как инструмент влияния на общественное мнение. Например, нашумевшая история с Наири Чатиняном. Честно скажу, с самого начала она была совершенно не интересна. Но когда пошел такой скандал, можно было вспомнить французскую пословицу «Шерше ля фам». А в данном конкретном случае «Шерше ля рубль». Ищи, откуда корни растут – и тогда все поймешь. Появление подобных материалов – это игра, когда имеющие деньги люди хотят их иметь еще больше, поэтому вбрасывают определенную информацию, используя СМИ. Я понимаю, что всякая работа должна быть оплачена, но когда в средствах массовой информации все больше появляется материалов, публикуемых за деньги, они превращаются в рупор тех, кто платит, то есть власти и бизнеса. Есть хороший закон о рекламе, что всякий рекламный материал должен сопровождаться надписью «на правах рекламы» или «на коммерческой основе», но не у всех СМИ хватает сил соблюдать это, особенно если заказчик против.

Что касается гражданского общества, то, на мой взгляд, гражданское общество – это общество, которое может заставить государство отвечать за свои поступки. Но я не знаю ни одного такого успешного примера.

И СМИ не могут инициировать процедуру, заставляющую власть отвечать за свои действия. Возможно, больше всего свободы сейчас в Интернете, но Интернет- это форточка, через которую выходит пар, а сами идеи не материализуются в конкретные результаты. Интернет – это общение людей, которые и так разделяют свои взгляды, а надо вовлекать их в более активные действия.

– Кстати недавние события в Москве 11 декабря многими были расценены как истинные проявления гражданского общества «снизу», хоть и радикальные.

– Я не привык полагаться на информацию одного- двух источников. Я сам – журналист, и знаю, насколько СМИ могут извратить реальные события. Однажды я приехал с одного из демократических съездов, где выступали Чубайс и Гайдар, и посмотрел новости об этом съезде. После репортажа я «попал в ступор», потому что понял, что был совершенно на другом мероприятии.

Поэтому мне сложно дать объективную оценку сложившейся ситуации, но меня поразило другое. Почему возникает такой диссонанс, когда правозащитников, например, Немцова, Пономарева, Лимонова физически изолируют на несколько суток, а этих «молодцов», громящих все вокруг, спокойно отпускают. Мы возвращаемся к тому, с чего начинали – ответственность для всех должна быть одинаковой в соответствии с законом. Неважно, какие законы. Главное, как они исполняются! И это главная проблема сегодня – безнаказанность и безответственность. То, что люди приходили, ставили свечи, демонстрировали свою сопричастность трагедии – это хорошо. Но то, что началось дальше – перечеркнуло абсолютно все зачатки человечности и гражданственности.

А еще мне не понятны комментарии Президента, где он говорит, что участники должны быть наказаны. Откуда уверенность в их вине, кем она доказана? Другой вопрос, если бы Президент потребовал разобраться в этой ситуации по закону. Такая позиция заслуживает большего уважения. Но когда речь идет о наказании без суда и следствия, мне становится неловко за наше руководство.

Я часто смотрю Беларусь ТВ и вижу, как там делают новости, как отчитываются о событиях, как доходчиво Лукашенко разговаривает с людьми.

Меня поразили их репортажи из разных хозяйств, характеристика деятельности которых освещалась на основе сравнения с демонстрацией диаграмм и других количественных характеристик. Мне интересно было наблюдать, как победителям соревнований вручали не грамоты, а машины; мне интересны репортажи новостей, где за 40 минут не разу не показали самого Лукашенко; меня привлекает отсутствие театральности и ложного пафоса на белорусском ТВ. После этих новостей возникает желание иметь президента, похожего на Лукашенко!

– Это интересно, многие политологи пишут о том, что в Белоруссии авторитаризм, причем гораздо более жесткий, нежели в России. Обычно только Коммунистическая партия призывает обратиться к опыту Белоруссии, и Вы сейчас рассуждаете, как коммунист.

– Нет, на самом деле я против идеологических подоплек, они разделяют людей. Для меня идеология и партийность – это понятия параллельные или почти одинаковые. Партий без идеологии быть не может. Но современное искусственное разделение на партии и сформировавшееся большинство без каких-либо ценностей, кроме денег – это страшное дело. Сегодня деятельность одной партии, превалирующей в ЗС, Государственной Думе и других органах власти навязывает некий коллективный разум. Но нельзя прикрываться и молчать даже тогда, когда коллективный разум тебе что-то диктует, а твой собственный при этом противится. Это очень вредно и опасно, это приводит к патологическому состоянию.

Хотя я прекрасно осознаю, что бороться с системой изнутри практически невозможно. Лично мое вхождение во власть – это еще и образовательный процесс. Я хочу убедиться в том, что, находясь во власти можно улучшить ситуацию в стране. Но пока прошло слишком мало времени, выводы делать рано и для оптимизма оснований маловато.