Моя девушка неудачно поскользнулась, упала, в результате получила сотрясение головного мозга. «Мы вас можем госпитализировать, если хотите», — скромно предложил врач в травматологическом центре. Девушка оглянулась, с нескрываемым ужасом в глазах изучила перебинтованных обитателей нейрохирургического отделения и решила лечиться дома — дескать, там и стены помогают.

Спустя три дня моя вторая половина была крайне удивлена. К ней из районной поликлиники в восемь часов вечера сама, без приглашения (!), явилась врач-невропатолог.

«А что это вы решили ко мне прийти?» — совсем без обиняков решила поинтересоваться моя Таня. Невропатолога от этих слов явно передернуло — словно Лео Бокерию спросили, какого черта он вдруг решил провести операцию на сердце. «А что, я вам не нужна?» — почти побледнела невропатолог. «Нет-нет, — попыталась исправить ситуацию наивная Таня, — просто никогда в жизни ко мне сами не приходили врачи. Обычно дозваниваешься в поликлинику полдня, а потом полдня ждешь доктора».

В глазах невропатолога на мгновение вновь появилась обида за всю отечественную медицину, но Таня любезно предложила надеть на грязную обувь чистые бахилы. В результате появившееся было непонимание между врачом и пациентом улетучилось.

Невропатолог ожесточенно простучала коленки Тани, поводила у нее шариковой ручкой перед глазами и тяжело вздохнула. «Вам не помешает массаж шейного отдела позвоночника», — заключила доктор. Таня только открыла рот, чтобы что-то спросить, как невропатолог опередила ее: «Я делаю качественный массаж. Могу приходить сама к вам домой. Всего 200 рублей. Вот номер моего мобильного».

Таня вновь хотела задать очередной вопрос, но невропатолог продолжила: «Еще бы вам неплохо поделать капельницы, общеукрепляющие. В вашем случае — это просто спасение. Я могу к вам приходить, если хотите. Всего-то 250 рублей». Таня озадаченно чесала ушибленную голову, проводя, по всей видимости, какие-то калькуляции.

«И вообще, если материальное положение позволяет, пройдите магнитно-резонансную томографию», — заключила невропатолог, после чего достала из сумки фирменный бланк одного из частных медицинских центров, выписала направление на обследование и поставила печать.

В прихожей я галантно подавал невропатологу пальто, а она твердила, что «для максимальной эффективности лечение надо проводить в комплексе». Номер своего мобильного доктор не написала разве что на обоях. Уже в дверях она скромно попросила: «А можно я заберу бахилы? Мне они очень пригодятся». Я энергично закивал головой — дескать, конечно, забирайте. Невропатолог обрадовалась неожиданному презенту, проворно засунула их в сумку и скрылась в лифте.

Мой брат, доктор медицинских наук, практикующий врач-уролог, объяснил: капельницы и массаж — это маленький бизнес районного невропатолога. А от частного медицинского центра, куда мою девушку направили на дорогостоящую процедуру, врач имеет процент. «Томография стоит 2500 рублей, а невролог, если человек придет туда с ее направлением, получит за это… 100 рублей. Вот ее навар», — объяснил брат.

Оказывается, совсем недавно одна из фармацевтических компаний выпустила на рынок новый антибиотик, упаковка которого стоит больше тысячи рублей. Только антибиотик появился, так им бросились лечить буквально все подряд — ОРВИ, грипп и гонорею. Фармпредставители «окучивали» участковых врачей, а те в свою очередь убеждали пациентов, что это едва ли не уникальный препарат.

В итоге совсем хорошо фармбизнесу, немного хорошо — врачам. А вот хорошо или плохо пациенту — еще большой вопрос.

Самое обидное во всей этой истории, что здоровье каждого из нас действительно готовы продать за 100-200 рублей. Хотя и обвинять женщину-невропатолога, искренне радующуюся пятирублевым бахилам, даже как-то язык не поворачивается. Сколько же капельниц ей надо поставить, чтобы в конечном итоге получать достойное вознаграждение?