Моя девушка неудачно поскользнулась, упала, в результате получила сотрясение головного мозга. “Мы вас можем госпитализировать, если хотите”, – скромно предложил врач в травматологическом центре. Девушка оглянулась, с нескрываемым ужасом в глазах изучила перебинтованных обитателей нейрохирургического отделения и решила лечиться дома – дескать, там и стены помогают.

Спустя три дня моя вторая половина была крайне удивлена. К ней из районной поликлиники в восемь часов вечера сама, без приглашения (!), явилась врач-невропатолог.

“А что это вы решили ко мне прийти?” – совсем без обиняков решила поинтересоваться моя Таня. Невропатолога от этих слов явно передернуло – словно Лео Бокерию спросили, какого черта он вдруг решил провести операцию на сердце. “А что, я вам не нужна?” – почти побледнела невропатолог. “Нет-нет, – попыталась исправить ситуацию наивная Таня, – просто никогда в жизни ко мне сами не приходили врачи. Обычно дозваниваешься в поликлинику полдня, а потом полдня ждешь доктора”.

В глазах невропатолога на мгновение вновь появилась обида за всю отечественную медицину, но Таня любезно предложила надеть на грязную обувь чистые бахилы. В результате появившееся было непонимание между врачом и пациентом улетучилось.

Невропатолог ожесточенно простучала коленки Тани, поводила у нее шариковой ручкой перед глазами и тяжело вздохнула. “Вам не помешает массаж шейного отдела позвоночника”, – заключила доктор. Таня только открыла рот, чтобы что-то спросить, как невропатолог опередила ее: “Я делаю качественный массаж. Могу приходить сама к вам домой. Всего 200 рублей. Вот номер моего мобильного”.

Таня вновь хотела задать очередной вопрос, но невропатолог продолжила: “Еще бы вам неплохо поделать капельницы, общеукрепляющие. В вашем случае – это просто спасение. Я могу к вам приходить, если хотите. Всего-то 250 рублей”. Таня озадаченно чесала ушибленную голову, проводя, по всей видимости, какие-то калькуляции.

“И вообще, если материальное положение позволяет, пройдите магнитно-резонансную томографию”, – заключила невропатолог, после чего достала из сумки фирменный бланк одного из частных медицинских центров, выписала направление на обследование и поставила печать.

В прихожей я галантно подавал невропатологу пальто, а она твердила, что “для максимальной эффективности лечение надо проводить в комплексе”. Номер своего мобильного доктор не написала разве что на обоях. Уже в дверях она скромно попросила: “А можно я заберу бахилы? Мне они очень пригодятся”. Я энергично закивал головой – дескать, конечно, забирайте. Невропатолог обрадовалась неожиданному презенту, проворно засунула их в сумку и скрылась в лифте.

Мой брат, доктор медицинских наук, практикующий врач-уролог, объяснил: капельницы и массаж – это маленький бизнес районного невропатолога. А от частного медицинского центра, куда мою девушку направили на дорогостоящую процедуру, врач имеет процент. “Томография стоит 2500 рублей, а невролог, если человек придет туда с ее направлением, получит за это… 100 рублей. Вот ее навар”, – объяснил брат.

Оказывается, совсем недавно одна из фармацевтических компаний выпустила на рынок новый антибиотик, упаковка которого стоит больше тысячи рублей. Только антибиотик появился, так им бросились лечить буквально все подряд – ОРВИ, грипп и гонорею. Фармпредставители “окучивали” участковых врачей, а те в свою очередь убеждали пациентов, что это едва ли не уникальный препарат.

В итоге совсем хорошо фармбизнесу, немного хорошо – врачам. А вот хорошо или плохо пациенту – еще большой вопрос.

Самое обидное во всей этой истории, что здоровье каждого из нас действительно готовы продать за 100-200 рублей. Хотя и обвинять женщину-невропатолога, искренне радующуюся пятирублевым бахилам, даже как-то язык не поворачивается. Сколько же капельниц ей надо поставить, чтобы в конечном итоге получать достойное вознаграждение?