От революционной романтики к прокремлевской упитанности.

Сразу после погромов на Манежной площади российские либералы в лице все тех же знакомых персон – Б. Немцова, В. Милова, М. Касьянова, В. Новодворской и др. – провели очередной ребрендинг. На российском политическом рынке появилась новая вывеска – Партия народной свободы (ПНС), которая была представлена как коалиция «За Россию без произвола и коррупции».

Новая партия в очередной раз попыталась объединить так называемые «либеральные общественные силы», которые в действительности не являются ни либеральными, ни общественными, ни силами, а представляют собой, как правило, столичные секты очень злобных и не всегда психически уравновешенных людей. Очень точную характеристику этой породе людей дал философ-эмигрант

М. Гершензон: «Наша интеллигенция на девять десятых поражена неврастенией, – все желчные, угрюмые, беспокойные лица, искаженные какой-то тайной неудовлетворенностью». Большая часть населения России насмотрелась на этих людей в свое время и теперь не испытывает к ним никакого интереса. В довершение всего

16 декабря во время общения с россиянами премьер-министр Владимир Путин отозвался об учредителях ПНС подчеркнуто презрительно. А большая часть нашего народа пока живет по принципу: «Путин зря не скажет и плохого не посоветует».

Такая назойливость либеральных активистов и их склонность к регулярным политическим «переодеваниям» заставила обратиться к рассмотрению природы современной российской оппозиции. История отечественной политической оппозиции последних 20 лет отчетливо разделяется на два периода: «революционные» 1990-е и «нулевые» 2000-е годы. Каждая эпоха задавала свои правила оппозиционности.

1990-е: ОППОЗИЦИОННОСТЬ В ЭПОХУ ТРАГЕДИИ И КАРНАВАЛА

1990-е годы в России были эпохой трагедии и карнавала. Обе эти энергии образовали стихию Большой Смуты.

Энергия трагедии поднимала вопросы типа: устоит ли Россия, будет ли она существовать как государство, будет ли она демократическим государством? Ответов на эти вопросы не было. А между тем люди ставили решение своих жизненно важных проблем в зависимость от того, кто будет у власти в стране, какие политические силы победят на выборах. Для людей жизнь была неотделима от политики. А политика рождала неврозы. В итоге в обществе царили раскол и противостояние «стенка на стенку». Власть и оппозиция были «на марше» – сосредоточенные и отмобилизованные. Заметную роль играли испытанные площадные бойцы типа Новодворской, с одной стороны, и Ампилова с Макашовым – с другой. Они были востребованы. Многие очевидно помнят лозунг Новодворской: «Хороший коммунист– мертвый коммунист!». Короче говоря, публичная политика вершилась в накаленной и упругой среде конфликта. Политические силы страны (если не брать в расчет кремлевскую подтанцовку в лице жириновцев, генерала Лебедя и др.) были четко разделены на два лагеря – правящий режим Ельцина со всем набором финансовых и силовых ресурсов и коммунистическая оппозиция во главе с Зюгановым. Коммунисты проиграли потому, что они не обладали страстью борьбы и жаждой власти. Зато всего этого в избытке было у ельцинской команды, что и определило ее победу на президентских выборах 1996 г.

Энергия балагана задавалась политической стилистикой той эпохи. При Ельцине в политике был приоритет зрелищности над содержательностью. Любые реформы и перемены несли отпечаток театральности. Такую стилистику быстро и охотно усвоили и в провинции. Региональные лидеры (каждый в меру своих способностей) играли роли «ханов» и «кронпринцев», «батек» и «генерал-губернаторов». Бывший губернатор Кубани Николай Кондратенко (ныне – сенатор от Краснодарского края), которого в крае с любовью называли «Батько Кондрат», собирал на площади тысячные толпы людей, выступая перед ними по нескольку часов с речами об «оккупационном кремлевском режиме». Он же тогда возглавил массовое политическое движение регионального масштаба – кубанское «Отечество». Многие помнят, каким талантливым актером и харизматиком был покойный губернатор нашей области Юрий Горячев.

2000-е: КОНЕЦ ПОЛИТИКИ И ОППОЗИЦИЯ В НЕПОЛИТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ

Однако все это резко оборвалось с приходом в Кремль Владимира Путина. Путин – человек, который пришел остановить революцию, трагедию и балаган 1990-х годов. Но на ельцинских условиях и в рамках созданной Ельциным олигархическо-паразитической системы. Он начал так называемую «Большую реформу» – знаменитый курс на централизацию и собирание государства.

В итоге подъем национального государства во главе с В. Путиным оказался самой актуальной политической эмоцией в России в начале 21-го века. Он встал у руля страны, обещая восстановить государство с помощью того, что когда-то бывший премьер-министр Великобритании Энтони Иден назвал «вкусом твердого правительства». Началось формирование моноцентричной системы власти с центром в Кремле. Путин начал возводить свою пирамиду власти, впоследствии высокопарно названную «вертикалью». Все поняли: карнавал окончен, наступили сухие и серые будни «Большой реформы». Региональные сепаратизмы забились по темным углам. Формула путинских перемен – «Наведение порядка плюс модернизация всей страны» – смотрелась привлекательно и универсально для всех политических партий. Каждая политическая сила нашла в этой формуле близкие и привлекательные для себя моменты. Все это заставило политические силы, которые стремились сохранить свои позиции, пойти на сотрудничество с Кремлем в реализации путинских «больших перемен». Обильный поток нефтедолларов, который пролился на страну в 2000-е годы, дал возможность поднять экономику и чувствовать уверенность во внешних делах. Россия стала горда, вспыльчива и воинственна, а на Западе заговорили о демонстрации путинского тестостерона. Почувствовав силу Кремля, политические партии охотно начали «встраиваться» в путинскую пирамиду власти. Каждая политическая сила нашла в этой пирамиде свой шесток и свою «горизонталь». Как отметили эксперты Фонда политических технологий, феномен всеобщего участия в путинской реформе рождал самые неожиданные и невозможные политические сочетания. Соавторами восстановления «властной вертикали» оказывались «Союз правых сил» и КПРФ. Так, например, во время местных выборов в октябре 2010 г. Зюганов и коммунисты отказались признать результаты выборов в двух городах – Краснодаре, Чапаевске – и в Республике Тува. Но они не стали апеллировать к народу, а как заправские демократы подали апелляцию в Европейский суд. С такими-то коммунистами и либералы не нужны!

В ЧЕМ ПОЗИЦИЯ НЫНЕШНЕЙ ОППОЗИЦИИ?

Главный стимул современной оппозиции – сохранить свои интересы в рамках заданных Кремлем правил игры, т.е. быть ближе к власти и ресурсам. Современные партии – как властные, так и оппозиционные – скорее напоминают бизнес-проекты, нежели политические организации с идеологией и кадровым отбором. КПРФ и ЛДПР со своими лидерами превратились в проправительственные партии, «забронзовев» и ожирев от подачек, бросаемых им с кремлевского стола.

Фирменным знаком «Единой России» является эклектизм – она понахватала идей и у правых, и у левых (думаю, если нужно для укрепления своих позиций, она позаимствует какие-то идеи и у националистов, которые недавно показали свою силу). Стране она дала два ноу-хау. Первое: «генсек» партии – В.В. Путин вообще не состоит в партии. Второе: она моментально предает своих отцов-основателей (история с Ю.Лужковым), которых еще недавно защищала и обещала «не дать в обиду»? Не менее оригинальное ноу-хау дала «Справедливая Россия». Ее политическая поза вовсе поражает воображение: она является оппозицией не власти, а партии власти, т.е нынешней «Единой России». Получается, она борется за внимание Кремля, оспаривая монопольное придворное положение «Единой России».

Партийные активисты не скрывают того, что ими движет алчность и властолюбие. Известный певец и ресторатор А. Новиков в интервью «Коммерсанту» заявил о том, что он вступил в «Единую Россию» для того, чтобы продвигать свои бизнес-интересы. Впрочем, другого и не может быть в условиях, когда места в партийных списках продаются за деньги. Особенно много скандалов на этот счет у ЛДПР – как в центре, так и на местах: недавние распри в ульяновском отделении партии.

Короче, мы видим трансформацию российской оппозиции от романтики политических бойцов к мещанской упитанности сытого десятилетия 2000-х годов. Конечно, существует и радикальная оппозиция. Это запрещенная ныне партия нацболов Лимонова, разогнанные баркашовцы. Единственная оппозиция, которая заметна – это Объединенный Гражданский фронт Гарри Каспарова. Их видно на маршах «несогласных» и других шумных акциях. Несмотря на шумиху, движение Каспарова останется маргинальной оппозицией, пытающейся скандалами компенсировать свою бессодержательность. Сильно деградировало «Яблоко».

Сегодня очевидно: политическая активность в стране, если не считать националистического движения в русских городах, приблизилась к «точке замерзания». Российское общество становится все более аполитичным. Плохо это или хорошо? Это не так уж и плохо, т.к. говорит о стабильности. Принято считать, что, если общество активно интересуется политикой, значит, с политикой не все в порядке. Людей уже не волнует вопрос, устоит ли Россия, будет ли она существовать как государство. Ответ на эти вопросы дан Путиным, и ответ этот – положительный. В свою очередь, экономический подъем 2000-х годов и политическая стабилизация начинают давать свои плоды. Люди больше не ставят решение своих жизненных проблем в зависимость от того, кто будет у власти в стране, какая партия победит на выборах. Во многом этим и определяется процесс превращения российской оппозиции из политических бойцов в кремлевских клиентов.

Ответ на вопрос, почему политика сегодня в России никому не нужна, будет дан в следующем номере. Это будет рассказ о том, как Кремль победил политику.