Имечко «консерватизм» не менее дико и сладостно на слух. Вопрос во времени и месте, с коих мы рассматриваем их – такие мысли приходят в голову в связи с недавней дискуссией, разразившейся в ульяновском политологическом сообществе.

С позиции вселенской борьбы этих двух великих начал можно говорить хоть обо всей всемирной истории, а можно свести дело и к сухой схоластике.

Действительно, что лучше: ценности индивидуализма или коллективизма? Дискутировать об этом можно вечно, ибо все здесь по-своему будут правы. А вот применительно к неким субъектам, этот вопрос принимает вполне реальные очертания. Поздний, насладившийся Европой, один из первых «святых» отечественного либерализма Александр Герцен замечает: «Мы глубоко распались с существующим. Мы блажим, не хотим знать действительности, мы постоянно раздражаем себя мечтами… Беда наша в расторжении жизни теоретической и практической». Эта беда наша сквозит и в дне сегодняшнем.

Если взять крайности этих мировых тенденций, то можно вспомнить, с одной стороны, слова Вольтера: «Чернь начала рассуждать – все пропало», а с другой – известную ретроградную максиму «собрать бы книги все – да сжечь». К счастью, это маргинальные крайности, более «важно то, что происходит посредине», говорили русские писатели – классики, или – по «аглицки» – в мейнстриме. В этом смысле у нас на дворе – либерализм. Доказательства? Доллар США – «отчеканенная свобода» – имеет сегодня хождение по нашему двору? Еще какое! Вот несомненное свидетельство о месте либерализма в нашем обществе.

Однако, какой бы идейный ветер ни дул на дворе, политика всегда конкретна и приземлена. Поэтому во всех известных истории обществах всегда существовали и либеральные, и консервативные партии, не избежали этой судьбы и современные демократические и недемократические государства. Политики руководствуются ведь не только своими идейными пристрастиями, но вынуждены учитывать текущие политические реалии. На практике, например западной, либералы могут проводить консервативную политику, а консерваторы – либеральную, наступив временно на горло своим идеалам. Во имя неких «высших ценностей».

Вот с этим у нас беда. Ф.М.Достоевский сказал об этой трагедии российского «прекраснодушного» либерала в романе «Бесы»: «У нас была одна самая невинная веселенькая либеральная болтовня. Обо всем можно спорить бесконечно, но из меня вылилось одно отрицание без всякого великодушия… Тот, кто теряет связи с своею землей, тот теряет и богов своих, то есть все свои цели». Вот этим отсутствием неких «высших целей» наш либерализм страдает и сегодня. И поэтому проигрывает в глазах общества разнообразным консерваторам, например, в популярном историческом ток-шоу ТВ-5 «Суд времени» Николая Сванидзе.

В политическом смысле либерализм – это левый фланг, а консерватизм – правый. В этой связи странно, что КПРФ, по происхождению радикально левая партия, примыкает сегодня к консервативному правому лагерю. Это говорит о том, что на деле она утратила свою былую левую идейность, стала партией сугубо «профессиональных революционеров», борцов «за все хорошее против всего плохого», имеющей своей целью завоевание власти самой по себе.

Это привлекает к ней любителей приключений и острых ощущений. Но это же и маргинальная крайность, а когда партии скатываются в эту специфическую область, они скатываются вместе с этим в популизм и демагогию. Общественный мейнстрим это видит, и отказывают им в доверии.

«Случай пробегает мимо – блажен, кто схватил его за волосы», – говорили древние, и когда-то РСДРП(б) удалось это сделать. Эту же ставку делает сегодня КПРФ, вот только «случай» вряд ли бегает одной и той же дорожкой. Хотя сам по себе этот вопрос актуален.

Можно согласиться с Френсисом Фукуямой и К, что либерализм, оттолкнувшись от эпохи Просвещения, достиг сегодня своей вершины, однако, с нее все пути ведут вниз: дальше миру индивидуализироваться просто некуда.

Виктор Каменев