Наталья Иост: – Как распределяется влияние между государством, бизнесом гражданским обществом и СМИ и как это распределение отражается на современной России?

Дмитрий Ежов: – Меня периодически обвиняют, что я все усложняю и пишу малопонятным языком. Но для того, чтобы вникнуть в проблему по-настоящему, чтобы в ней разобраться и ее в итоге решить, надо смотреть в суть. А для этого приходится редуцировать, обобщать и схематизировать. А суть это философия. Хайдеггер еще говорил, что философия делает политику, а не наоборот. Конечно, когда Политика реальна, а не как зачастую сейчас, холдинг для подросших баблолюбов. Но в любом даже незначительном факте можно увидеть глубинную суть.

– Наш регион – некий середнячок, на котором удобно рассматривать и отрабатывать различные модели российской регионалистики. Лично мне понравилось, что губернатор заявил о намерениях по поводу культурной столицы Европы. Такие амбиции позитивны. Другой вопрос, как все это будет реализовываться. Здесь, я бы апеллировал к словам О. Матвейчева, которого хают в последнее время, в свете его красивых высказываний про Тяньаньмень и либералов. А он говорит, что прорыв России должен произойти именно что в технологиях хай-хьюм (технологиях гуманитарных), гнаться за хай-тек сегодня – догонять уходящий поезд. И это парадоксальным образом смыкается со всей логикой исторического развития России. Мы третий Рим, но последнее слово нами еще не сказано. И я уверен, что скажут его не в Москве, на самом глубоком уровне там не происходит ничего, все разменялось на болтовню. Так давайте обобщим опыт России и артикулируем ее слово из Ульяновске – амбициозно, фантастично, да. Ульяновск – как гуманитарный центр русского проекта. Людей привезти сюда компетентных, работающих системно в этом направлении, а не гельманов каких – легко. Отобрать у претендующего Гельмана бренд «Гуманитарное Сколково». С Олегом Матвейчевым я наших политических топов познакомить давно предлагал. До сих у некоторых вижу на столах привезенные от него подписанные книги. Еще бы чуть политической воли и дерзания. Отвлёкся.

– Итак, 4 силы, которые мы обозначили: государство, бизнес, гражданское общество, СМИ. Здесь мне бы хотелось вспомнить систему каст, которая в любом случае является определённым архетипом, и к этой теме сейчас очень много обращений. Общепринятая позиция в консервативных кругах, что «Золотой век» был веком Брахманов, когда правили мудрецы, но произошла революция кшатриев, воины захватили власть, и был запущен процесс деградации. Потому что далее стали происходить «революции» помельче – буржуазные, считай вайшьев, совсем последняя «революция масс», читай шудр. Мы живем сейчас в перевернутом мире, в котором правят массы, энтропийные просто в силу своей природы. Всегда выбирающие самое просто. Всегда взыскующие телевизора, хлеба и зрелищ. Я – консерватор и вижу, что современное общество не прогрессирует, а деградирует. Такую позицию занимали лучшие умы прошлого (тот же поминаемый последнее время Хайдеггер), так же думают и их наследники, современные консерваторы. Прогресс – это некий ярлык для низов, для массового потребления. Весь прогресс сейчас происходит в телевизоре: зубная паста постоянно улучшается, компьютеры ускоряются – из этого барыги делают коллективную истерику в обществе массового потребления, все это выдается за прогресс. Матрица. В итоге, современный человек считает себя вершиной прогресса просто из-за того, что у него в руках «гаджет» и голову он моет шампунем, даже если сам он деградировал до уровня телевизионного растения, затылком подключенного к каналу информационных помоев, а на деле представляет собой полный сущностный нуль.

Наталья Иост: – На самом деле, еще древние философы писали о том, что демократия- это власть «низших», власть народа, который не готов и не способен управлять государством, лучшей же формой правления признавалась монархия.

Дмитрий Ежов: – А точнее империя, как более емкий и нагруженный смыслами термин. О значении термина «демократия» можно много говорить, он многозначен. Вообще демократия это общественный инструмент, который нужно применять дозировано как в Древнем Риме. Сегодня, в победившем либеральном понимании, которое существует сейчас, вакханалия демократии стала синонимом энтропии, отображение того о чем я говорил выше в политическом. Энтропия, в свою очередь, – это увеличение степени беспорядка и хаоса, некий распад на атомы.

– Возвращаясь к кастовому подходу, я предложил бы методически приложить его к разговору о секторах. Власть – исторически кшатристско – брахманистская привилегия, существующая в наших искаженных демократических формах. Бизнес – это Вайшью, торговцы, производители и земледельцы. Приход в 2000 к власти Путина – своеобразная локальная кшатрийская реконкиста, которая на бессознательном уровне легитимизировала власть в самосознании народа. Но по хорошему, нам бы еще и брахманов вернуть, Сурков на эту роль явно не тянет.

Что касается российского общества – то это конструкт, более сложный и принципиально не вмещающийся в постулирумые языком либеральной модели основы. Как говорит Дугин, глубинная суть нашего этноса – то, что в средние века называли «черным людом», статичный Святогор, хранитель глубинных основ. Эта суть вечно сопротивляется любым движениям власти, всегда относится к перманентным её «модернизациям» «из окопа». «Переждём, пока они там перебесятся». На самом деле, это все хорошо. Это то, благодаря чему мы сохранились и благодаря чему живы сейчас. Мои родители, как и большинство российских людей – явные консерваторы настолько, что до последнего сопротивлялись моему подарку в виде микроволновой печи. Их понятия – это некое огромное живое ядро – хранилище архетипов бессознательного, из которого еще что-то и вырастает у нас. Угнетенное состояние нашего общества – результат того что этой живой массе навязывают чуждый ей язык, язык либеральной модели, к сожалению язык наших элит. Либеральная модель Запада – модель атомарных индивидов, чуждая русской ментальности, соборности, общности, общинности. Мы в основе своей – Общее дело, только через общность мы видим смысл. Мы в сути по прежнему весьма сконсолидированная и серьезная общность с высоким уровнем доверия и тоской по советским ценностям. Поэтому вполне понятен тот невроз, который мы сейчас видим во власти, когда рациональные, но при этом не очень умные ее представители упорно и безуспешно пытаются навязать нашему обществу западную модель. У них нет своей модели, поэтому они берут готовую западную, неприменимую к нам, и пытаются насадить ее на огромную глыбу живого русского бессознательного. У простых людей прямое к этому отторжение на базовом, глубинном уровне. Отсюда вечные две электоральных копейки любого либерального политпроекта. До сих пор вообще в народе мало кто понимает, что такое партии, разделяет ветви власти. И это вовсе не потому, что элита плохо придумала, а потому, что потребности низов такой нет. Если бы она была, у нас были бы и идеологии и партии, и были бы мы Европой, но мы – совсем не Европа. И никогда ей не будем. Мы другие глубинно, цивилизационно.

– Продолжая разговор о кастах и деградации, я хотел бы отметить, что эта деградация привела в итоге к власти «барыг». Ведь, по сути, что такое власть? Власть – все же это сфера политики, это высшая форма, общее дело, это то, что выходит за рамки частных интересов одного человека. И человек должен работать во власти не ради себя, не ради денег, а ради чего-то высшего в себе, ради общественного, ради политического в том понимании в котором оно родилось у древних греков ещё.

Этой здоровой модели мы, уставшие, соответствовать не в силах и скатываемся к энтропии «жизни идиотической». Идиотия – примат частного, выключенного из общности. Идиоты – это те, кто суетятся, бегают, пытаются заработать себе, вместо одного батона хлеба 50, вместо одной машины несколько, и так далее. Бесконечная энтропийная гонка потребления – это жизнь идиотическая! И идиотов во власти сегодня слишком много. Слишком много тех, кто работает не на Общее, а для себя. Гонка потребления бесконечна, а нахождение во власти дает этому бесконечное количество возможностей. И я не устаю повторять тезис, что бизнес не должен быть властью. Оставьте это «барыгам», пусть они бегают и зарабатывают – это их частный, убогий выбор. И кто это выбрал, дело его, но властью это быть не должно.

Тем не менее. Политических людей в России сегодня сохранилось много. Главное – что есть глубинная потребность в понимаемом так политическом у общества, у народа. благодаря Отсюда такая активность в интернете в том числе, это ищет выхода наружу в реальное. Поэтому у нас все так бурлит на кухнях и в Интернете, бурлит именно там, где пока так и не находит выхода и адекватных моделей реализации. Люди чувствуют что что то не так, что понять не могут и ищут ответов. Идут в блоги или в какую-то иную «кухонную» активность. Ключевой вопрос – поиск адекватной модели и открытой власти, как возможности этой модели воплощения.

Со СМИ же сейчас ситуация достаточно сложная. СМИ по сути, по природе своей – средство взаимодействия власти и общества. И в этом смысле пока по настоящему живут и выполняют свою функцию СМИ, модель будет сохранять хотя бы возможность устойчивости и развития. Профанация этой функции – признак движения к закрытой власти. Со стороны общества это ведет к «запаиванию котла», что чревато взрывами, как мы знаем из физики. И интернет, блогосфера, Улпресса в том числе,– возможность хоть какого то выхода, хоть какой то медиации по линии «власть – общество». Именно поэтому интернет сейчас настолько важен. Именно поэтому интернет в России стал настолько влиятельной силой. Интернет – это залог невозможности окончательного замыкания властных элит в себе, это целый общественный институт, дающий нам надежду и возможность движения.