К 130-летию со дня рождения

В советские времена все видели в Александре Керенском «главноуговаривающего» премьер-министра Временного правительства, во всяком случае, таким он представлялся когда-то мне. И это, кажется, единственное, что в какой-то мере соответствовало истине в советской историографии, остальное составляли мифы и клевета на Керенского, по политическим причинам. Но времена изменились, и сегодня в свободном доступе много материалов о февральском лидере Русской революции, ставшем невольным предтечей ее победителя, Владимира Ульянова (Ленина).

Фамилия Керенских

По отцовской линии предки Александра Керенского происходят из среды русского провинциального духовенства. Его дед Михаил Иванович служил священником в селе Керенки Пензенской губернии, от названия села и берет начало эта фамилия. Его младший сын Федор Михайлович Керенский закончил историко-филологический факультет Казанского университета, преподавал в казанских гимназиях русскую словесность. В Казани он женится на Надежде Адлер. Со стороны отца Надежда Адлер была дворянкой, а по материнской линии – внучкой крепостного крестьянина, который еще до отмены крепостного права сумел выкупиться на волю и стал богатым московским купцом.

Дослужившись до чина коллежского советника, Федор Михайлович Керенский получает назначение на должность директора мужской гимназии в Симбирске, куда и переезжает на жительство с семьей. Здесь 22 апреля (4 мая) 1881 года у Керенских родился долгожданный сын Александр (до этого в Казани рождались только девочки).

В Симбирске начальником Ф.М.Керенского был Илья Николаевич Ульянов. Семьи Керенских и Ульяновых дружили; так началась какая-то мистическая связь этих провинциальных фамилий. Их великие и совершенно непохожие дети родились в одном городе в один день, правда, по разным стилям, и ходили в одну гимназию. Директор гимназии Керенский дважды приходил на помощь семье Ульяновых, когда ушел из жизни ее глава Илья Николаевич. В 1887 году после покушения Александра Ульянова на царя, его ареста и казни, власти потребовали отчислить из школы Владимира, младшего брата политического преступника. Ф.М.Керенский этого не сделал. А позже он дал положительную характеристику Владимиру Ульянову для поступления в Казанский университет, хотя он же поставил и единственную четверку (по логике) в его аттестат золотого медалиста.

Тридцать лет спустя эти фамилии пересекаются в революционном Петрограде. Они оказались по разные стороны баррикад: министр-председатель Временного правительства Керенский и лидер еще подпольной, но стремительно набиравшей вес политической партии Ульянов (Ленин). Много позже, в 1955 году журналисты спросили у Керенского: “Почему вы не застрелили Ленина, ведь в ваших руках тогда была власть?” – “Я не считал его важной фигурой”, – ответил бывший премьер.

В 1889 году Ф.М.Керенский получает назначение в Туркестанский край, главным инспектором училищ, и с семьей переезжает в Ташкент, где его сын Александр заканчивает с золотой медалью гимназию. В эти юные годы Александр Керенский пользуется репутацией талантливого танцора и актера, с удовольствием принимает участие в любительских спектаклях. Он подумывает об артистической карьере и подписывает одно из писем к родителям в 1895 году: «Будущий артист Императорских театров». Однако в 1899 году он поступает на историко-филологический факультет Петербургского университета, а затем переводится на юридический.

Великий Февраль

В 1904 году Керенский окончил Петербургский университет с дипломом 1 степени, и приступил к обязанностям помощника присяжного поверенного Санкт-Петербургской судебной палаты. (В.И.Ульянов сдал экстерном экзамены за юридический факультет Петербургского университета в 1891 году.) Керенский-адвокат активно участвует в общественно-политической жизни страны и в революции 1905 года. Его арестовывают по обвинению в принадлежности к боевой дружине эсеров, держат в заключении в Крестах до апреля 1906 года, он освобождается за недостатком улик.

Благодаря известности в либеральной среде, в 1912 году Керенский избирается в IV Государственную думу депутатом по списку Трудовой группы от г.Вольска Саратовской губернии. После избрания, по собственному признанию, он сразу же получил предложение войти в масонскую ложу “Великий Восток народов России”, был членом ее Верховного совета. В думской речи 16 декабря 1916 года Керенский фактически призывает к свержению самодержавия, после чего императрица Александра Федоровна сказала, что «Керенского следует повесить».

Революционный Февраль русская интеллигенция, не только либеральная и демократическая, но и консервативная и «реакционная», встретила благожелательно, хотя, конечно, в разной степени. В.В.Розанов, один из апостолов последней, пишет летом 1917 в статье с «нашим» названием «Революционная Обломовка»: «Вот мы целый век сокрушались о себе, что народ – компилятивный, подражательный, – заучившийся иностранцами до последнего, – и ничего решительно не умеющий произвести оригинального из себя самого. Пришла революция и я подумал: «Ну вот, наконец пришла пора самому делать, творить. Теперь русского народа никто не удерживает. Слезай с полатей, Илья Муромец, и шагай по сту верст в день»… И все три месяца, как революция, я тороплюсь и тороплюсь. Пишу и письма, утешаю других, стараюсь и себя утешить. Но ответы мне – хуже отчаяния. По телефону звонят, что «ничего не делается и последняя уже надежда на Керенского». Керенского, как известно, уже подозревают в диктаторских намерениях, а брошюрки на Невском зовут его «сыном русской революции». Он очень красив. Керенский много ездит и говорит, но не стреляет; и в положении «нестрелятеля» не напоминает ни Наполеона, ни диктатора». (И, нельзя не заметить, напоминает М.Горбачева, на что указывает ряд историков.)

В думе Керенский приобрел славу одного из лучших ораторов, тем не менее Н.П.Карабчевский вспоминает: «Его адвокатская деятельность не позволяла нам провидеть в нем даже того «словесного» калифа на час, каким он явил себя России в революционные дни». Это односторонняя оценка Александра Федоровича: с самого начала революции он стал оказывать влияние на сам ход событий. Французский посол в Петрограде Морис Палеолог в марте в своем дневнике пишет: «Молодой депутат Керенский создавший себе, как адвокат, репутацию на политических процессах, оказывается наиболее деятельным и наиболее решительным из организаторов нового режима».

В полночь с 26 на 27 февраля 1917, когда сессия Думы была прервана указом Николая II, Керенский на Совете старейшин Думы призвал не подчиняться царю; он входит в состав Временного комитета Государственной думы. В первые дни революции Керенский выступает перед восставшими солдатами, принимает от них арестованных министров царского правительства, получает конфискованные в министерствах денежные средства и секретные бумаги. Под его руководством производится замена охраны Таврического дворца отрядами восставших солдат, матросов и рабочих. 2 марта Керенский принимает предложение занять пост министра юстиции во Временном правительстве. Под давлением Керенского великий князь Михаил Александрович принял 3 марта решение отказаться от прав на российскую корону.

“А.Ф.Керенский – фигура очень яркая и красочная, – вспоминает эти дни революции генерал от инфантерии Ю.Н.Данилов. – Лицо, игравшее в истории России после мартовского периода роль весьма большую, он стал тем единственным человеком, которому удалось приобрести и сохранить хотя бы видимость какого-либо авторитета над бушевавшей революционной стихией. И надо отдать ему справедливость, свое влияние Керенский с начала своей деятельности использовал не для разжигания страстей, а в целях их сдерживания. Живой как ртуть, А.Ф.Керенский, пользуясь своим положением в думских кругах и в Совете депутатов, беспрерывно переносился из одних комнат Таврического дворца в другие, неутомимо уговаривая то тех, то других. Не будь его, связь между двумя названными учреждениями порвалась бы в первые часы революции, и кто знает, не вызвало бы это разъединение уже тогда острой гражданской розни!.. “Государственная дума не проливает крови!” – этими словами, смело брошенными в разъяренную толпу, А.Ф.Керенский спас многих видных людей прежнего режима от народного самосуда!»

Энциклопедические статьи сообщают: «Став министром, Керенский перебрался в Зимний дворец. Он старался поддерживать репутацию народного министра, приказал убрать из своего кабинета не только дорогую мебель и предметы роскоши, но и даже портьеры. Для выступлений в Петросовете министр одевался в темную рабочую куртку со стоячим воротничком, а перед солдатскими массами облачался в защитного цвета полувоенный френч. Но главным козырем Керенского были его незаурядные ораторские данные. Он не боялся выступать перед многотысячной аудиторией и охотно ездил на митинги, будоражившие революционный Петроград. Его речи-импровизации, насыщенные эмоциями и некоторой истеричностью, завораживали слушателей.Популярность и политический вес Керенского быстро росли».

Многим, например П.Милюкову, не нравилась его театральная манера говорить. «Я растопчу цветы души моей», – приводит «керенскую» строчку Р.Гуль, однако известен и такой факт: после одного из выступлений Керенского о помощи солдатам на фронте, светские дамы стали срывать с себя дорогие украшения и бросать к его ногам.

В марте 1917 года, с началом легальной деятельности ранее запрещенных политических партий, Керенский вступает в партию социалистов-революционеров, становится одним из ее лидеров. В апреле 1917 года министр иностранных дел П.Н.Милюков публично заверил союзные державы, что Россия безусловно продолжит войну до победного конца. Керенский занял двойственную позицию в отношении войны. Он признавал, что военные действия должны быть продолжены, но считал, что Россия может сражаться только при условии пересмотра Антантой целей войны, отказа от аннексий и контрибуций. 24 апреля Керенский пригрозил выходом из состава правительства и переходом Советов в оппозицию, если Милюков не будет снят со своего поста. Милюков вынужден подать в отставку, а Керенский получает портфель военного и морского министра.

Однако, заняв ключевой пост в правительстве и введя в его состав своих единомышленников, Керенский меняет свое отношение к войне. Оставив в стороне разногласия с союзниками, он полагает теперь необходимым принудить Германию к мирным переговорам, а для этого провести широкомасштабное наступление на фронте. Это был поворотный момент в революции и судьбе ее Февральского лидера. Это была фатальная ошибка: упущен спасительный шанс выйти из войны. В июне Керенский объезжает фронтовые части на автомашине, выступает на бесчисленных армейских митингах, пытаясь силой своего ораторского дара вдохновить солдат на победу, и получает в награду прозвище «главноуговаривающего». Наступление русских войск началось 18 июня, и быстро закончилось полным провалом; именно это позорное поражение в войне многие историки считают главной причиной падения Временного правительства.

Сто девять дней министра-председателя А.Ф.Керенского

С 8 июля по 25 октября 1917 года, после июльского кризиса и отставки премьер-министра князя Львова, Керенский возглавляет Временное правительство. Этот короткий период настолько своеобразен, что неслучайно его сравнивают со «ста днями Наполеона». Поражение на фронте приводит к стремительному падению популярности Керенского, такому, что физиолог И.П.Павлов бросает ему тогда известный свой упрек: «О, паршивый адвокатишка, такая сопля во главе государства – он же загубит все».

19 июля министр-председатель назначает нового верховного главнокомандующего – энергичного и пользующегося авторитетом в войсках генерала Л.Г.Корнилова. Корнилов был лидером правых, консервативных сил, которые оправились от февральского шока. Он предлагал милитаризовать фабрики, заводы, железные дороги, ввести смертную казнь в тылу, восстановить жесткими мерами действенность и престиж органов власти. Наиболее далеко идущим политическим предложением Корнилова было сформировать Петроградский фронт, ввести в столице военное положение.

Соглашаясь, видимо, в целом с планом Корнилова, министр-председатель был против передачи под власть главнокомандующего Петрограда, опасаясь установления военной диктатуры. Керенский приказывает Корнилову остановить войска, движущиеся по ранее изданному приказу Временного правительства на Петроград. Корнилов отказывается остановить войска. Дело осложняется так называемой «миссией депутата Госдумы В.Н.Львова», который имел встречу с Керенским. Корнилов обвиняет Керенского в провокации против него, в придании «миссии Львова» характера ультиматума Временному правительству якобы с его стороны.

Под предлогом защиты Петрограда от возможного немецкого десанта Корнилов двигает к столице Третий казачий корпус генерала Крымова. 27 августа Керенский объявляет Верховного главнокомандующего Корнилова мятежником. 30 августа распропагандированные агитаторами казачьи части останавливаются на подступах к Петрограду.

Историки, в общем, согласны, что «мятеж генерала Корнилова» стал началом конца правительства Керенского. Непосредственным результатом провала августовского «путча правых» стало объявление Керенским 1 сентября России республикой, и укрепление авторитета большевиков в массах. Позднее Керенский напишет: «…не проклинайте одну только демократию за гибель Родины, помните, что без 27 августа не было бы и 25 октября». Ленин оценивал тогда ситуацию следующим образом: «Мы будем воевать, мы воюем с Корниловым, как и войска Керенского, но мы не поддерживаем Керенского, а разоблачаем его слабость. Мы видоизменяем форму нашей борьбы с Керенским… Неверно было бы думать, что мы дальше отошли от задачи завоевания власти пролетариатом. Нет. Мы чрезвычайно приблизились к ней, но не прямо, а со стороны».

Историк А.А.Керсновский приводит белоэмигрантскую точку зрения на август 1917: Керенский тогда «заварил чай для Ленина». “Когда трагически сложившаяся обстановка потребовала от главы Временного правительства и Верховного главнокомандующего выбора между Корниловым и Лениным, Керенский выбрал последнего… Конечно, Керенский не одобрял Ленина, возмущался его “аморальностью”, негодовал на его братоубийственную проповедь… Но это были только частности. И тот и другой поклонялись революции. Один воскуривал ей фимиам, другой приносил ей кровавые жертвы. Они говорили на одном и том же языке. Разница была лишь в акцентах. В итоге Керенский предпочел своего Ленина чужому Корнилову. И отдал Ленину Россию на растерзание”.

По собственному признанию Керенского, он оказался «между молотом и наковальней», а популярная тогда легенда приписывала Корнилову обещание «повесить на первом столбе Ленина, а на втором Керенского». Керенский в свою очередь понимал Белое движение как «большевизм наизнанку»… После корниловского мятежа Керенский продолжает вести свою надпартийную линию, направленную на формирование правительственной коалиции из умеренных социалистов и кадетов. Но эта политика провалилась: социалисты уже с недоверием относились к правительству Керенского, выступали за прекращение войны с Германией. В условиях резкой поляризации настроений в обществе Керенский быстро терял последние остатки своего авторитета во всех слоях населения.

Канун Великого Октября

Находившийся в Петрограде с августа по ноябрь 1917 года и встречавшийся с Керенским английский писатель Соммерсет Моэм дает такую характеристику этому периоду: «Положение России ухудшалось с каждым днем, …а он убирал всех министров, чуть только замечал в них способности, грозящие подорвать его собственный престиж. Он произносил речи. Он произносил нескончаемые речи. Возникла угроза немецкого нападения на Петроград. Керенский произносил речи. Нехватка продовольствия становилась все серьезнее, приближалась зима, топлива не было. Керенский произносил речи. За кулисами активно действовали большевики, Ленин скрывался в Петрограде… Он произносил речи». 25 октября Керенский выехал из Петрограда в Гатчину навстречу вызванным с фронта войскам, и это было очень похоже на бегство.

…Во всех этих предоктябрьских событиях невозможно не заметить аналогию: августовский путч 1917 года, осеннее безволие Временного правительства, Керенский, оставляющий в октябре в решительный момент свое правительство – все это очень напоминает другие, горбачевские времена, когда тоже был и паралич власти и неожиданный отъезд (бегство?) главы государства в Форос, и августовский путч…

В Гатчине казаки-фронтовики едва не арестовали Керенского, и он был вынужден уже в форме матроса бежать от новой Октябрьской революции, свергнувшей в этот же день Временное правительство и объявившей его государственным преступником. В июне 1918 года он выехал в Европу через Мурманск, тем путем, каким еще недавно хотел, но не смог отправить за рубеж Николая II.

…Как видим, при всей исторической противоположности Керенского и Ленина, они имеют и нечто общее, что их объединяет. Это крайне противоречивое отношение к ним современников и историков. И степень эмоциональности восприятия: ими или восхищаются, или ненавидят. Поскольку Керенский проиграл, то он стал в глазах историков как бы «ответственным за все», поэтому и сегодня Александр Федорович имеет мало друзей среди них, в сравнении с Владимиром Ильичом. Такова участь проигравших.

Однако нужно помнить, что именно Керенский был политической антитезой Ленину, которого Ленин преодолевал, и преодолел. А если бы не преодолел? Тогда история России в ХХ веке была бы связана с именем другого нашего земляка – Александра Федоровича Керенского, и это была бы совершенно другая история. Богиня истории Клио ее отвергла, но именно мы, симбиряне, должны помнить о том, что и альтернативная история была бы связана с именем нашего города. Из этого можно предположить, что и будущее России может быть связано каким-то образом с Симбирском / Ульяновском. Во всяком случае, пассионарный исторический тренд налицо… Н.Н.Берберова назвала Керенского «человеком, убитым 1917 годом». В эмиграции «левые» Керенского недолюбливали, «правые» считали его чуть ли не большевиком и «губителем России» и он оказался «в безвоздушном пространстве».

Александр Федорович отвечал на это так: «Всякие мерзавцы говорили, да и сейчас говорят: вот, мол, Керенский чай для большевиков заварил. Ерунда! …Сами Россию проворовали, пропили, проиграли в карты, прораспутничали, испохабили монаршую власть, а теперь обвиняют во всем меня. Чуть ли не я заставил царя подписать отречение!»

Керенский пережил всех своих политических противников, и скончался на 90-ом году жизни в госпитале в Нью-Йорке 11 июня 1970 года. «Меня прочили в священники, в богословы, но я мечтал быть актером… а стал политиком; жизнь причудлива», – подвел он как-то сам итоги своей жизни. Похоронили Керенского в Лондоне по воле сыновей. В Англии два его сына, Олег и Глеб, сделали блестящие карьеры инженеров. Особенно Олег Керенский – он стал корифеем в мостостроении, спроектировал мост через Босфор, соединивший Европу и Азию. За свои заслуги он был удостоен титула командора Британской империи, каждые два года в Англии проводятся «Керенские чтения» инженеров-мостостроителей со всего мира.

Виктор Каменев