* * *

Когда слова приобретают вес

И падает предательство завес,

Когда в огне небес сгорает вечер

И душу прятать незачем и нечем,

Тогда я более уже не человек –

Не верю я, что божий свет померк,

Я не могу смотреть, как гаснет в выси

То, отчего мы истинно зависим.

И потому не верю я, что мне

Не встретить света в этой жуткой тьме,

И потому я верю, что однажды

Я утолю сжигающую жажду

Надежды, правды, веры и добра

И потому – вот путь и мне пора…

Ведь правды золото и жемчуг и коралл

Ещё пригоршнями я не насобирал,

Ещё я не забыл, что это значит,

Когда душа смеётся или плачет.

И потому не верю я тому,

Что смысла нет сражаться одному,

И потому стою я у порога,

И мы одни – я, небо и дорога.

И символ веры, крепкий как кремень

Преобразится в серебристый день,

И вот тогда я отпустить позволю

Моих сомнений птиц лететь на волю.

Лёд на Волге в апреле

Уж лучше б не смотрел. О, как похоже…

Апрельский лёд на Волге потемнел…

Неровность льда – следы предсмертной дрожи

Того, кто был так безупречно бел.

Как смерть уродует! Откуда эта зелень

На нём легла, на тающем снегу?

Он форму сохраняет еле-еле.

Глаза я закрываю. Не могу.

Промоины. Проталины. И птицы

Словно на падаль собрались сюда,

Надеясь напоследок поживиться.

Да, это смерть. Трагедия. Беда.

Что делать мне? Ничем здесь не поможешь.

Да он и не был жив. Так что же я

Терзаю душу? Господи, мой Боже

Помилуй грешного, не отвергай меня!

Июль. Вешкаймский лес

Жар с неба и с земли. И травы

Напоены июлем все,

А дальше сосны величаво

Стоят во всей своей красе.

Здесь царство неги и покоя,

Здесь, наконец, приходит к нам

Успокоение такое,

Что за него я всё отдам.

Меняется на тихий шёпот

Стон искалеченной души

И плачь её, и гневный ропот –

Нет места им в лесной глуши.

Боль разделили меж собою

Чтоб жить ещё я дальше мог

Сегодня кустик зверобоя,

Гвоздики тонкий стебелёк.

И что я должен им? Не знаю.

И кто я им? Не знаю я.

Но этот мир, благоухая,

Сейчас своим признал меня.

* * *

Дмитрий-князь на Мамая сзывал идти,

А он воевать не хотел,

Ему было с князем не по пути,

Он боялся татарских стрел.

Он спрятался в погреб и там сидел,

Он думал – ему повезло,

Что он ухитрился быть не у дел,

Что жить будет, всем на зло.

Он жил как жил, но вот смерть пришла,

И надо давать ответ,

И он твердил – я не делал зла,

За мною постыдного нет.

Но там-то знали, что и к чему.

И вот он рождён опять,

И вырос, и надо опять ему

С врагом идти воевать.

Деревня такая есть – Бородино,

Туда бы надо идти,

Но снова от страха в глазах темно,

И он не находит пути.

И время сжалось – и вот Сталинград,

И Волга уже за спиной,

И он бежит, бросив свой автомат,

Покуда ещё живой.

Ну, что же, Иуда, давай ответ.

Молчит, лишь звериный взгляд,

Затравленный взгляд, ну а слов больше нет –

Крысы не говорят.

Тьма за Карсуном

Ночь на полях и на холмах,

Ни огонёчка не видать,

Во мраке Потьма и впотьмах

Большая Кондарать.

Над Карсуном такая темь,

Как будто всё вернулось вспять,

И сотворенья первый день

Развёртывается опять.

Вот Русь так Русь, вот глушь, так глушь,

Хотя б какой-нибудь петух

Занялся пробужденьем душ,

Коль разума огонь потух.

Тысячелетняя тоска,

И земляной безбожный страх,

И до безумья далека

Полоска света в небесах.

Баба Яга

У бабы Яги в избушке

По углам висит паутина,

На столе ржаная краюшка,

Лук, в тарелке малина.

За печкой живут тараканы,

У печки горшки, ухваты,

На полу лежит коврик рваный,

В сундуке перины, халаты.

А вокруг всё чинно – спокойно,

Квохчут куры, гуси гогочут,

Рядом хлев для коровы дойной,

Голосит на нём старый кочет.

А вокруг всё леса густые,

Только волки в них, да медведи,

Так, что даже люди лихие

Объезжают чащобы эти.

А характер старухи горше

Хрена с редькой, ядрёной горчицы,

И чем старше она, тем больше

Матерится, беззубая, злится.

Потаскала бы всех Ивашек,

Русский дух бы да перевела бы,

Побросала б их кости в овражек,

Где ютятся змеи да жабы.

И не ведает ведьма эта,

Что она только нота в песне.

Будет русская песня спета

И она навсегда исчезнет.

Кузнецов Валерий Николаевич родился в 1965 году.

Работает заведующим кафедрой всеобщей истории УГПУ, доктор исторических наук.

Публиковался в альманахе «Карамзинский сад», в сборниках «Золотое веретено», «С любовью трепетной».