Анфиса проснулась с больной головой. Встать сил не было, да и не хотелось. Так бы и нежилась в постели, только больная голова требовала лечения. Стала вспоминать, как провела вчера вечер. Ага! По пути с работы зашли к подружке, к Фаине, которая захотела показать купленную обновку, новое платье. Она переоделась, покрутилась перед зеркалом, спросила: «Ну, и как?». Услышав одобрение, предложила выпить. Анфиса не отказалась. Выпили по рюмочке, потом ещё по одной. Потом Фаина поставила пластинку на диск радиолы. Под музыку стали петь, танцевать и дурачиться. Потом на музыку заглянули знакомые ребята. Заглянули, конечно, к Фаине, она девушка незамужняя. Один из них ухажёр Фаины, Анфиса его знала. Второй, его товарищ. Ребята принесли с собой водки, какую-то закусь. Пили и танцевали, теперь уже с ребятами. Анфиса понимала, что проигрывает перед Фаиной. Фаина одетая, как положено, а она, Анфиса, в платье, в котором на работу ходит. Ну, и хрен с ней.

Анфиса знала, что ей надо уходить домой. Дома муж, наверное, ждёт. Другие жёны с работы домой спешат, мужей, детей надо ужином кормить. А она вот задержалась у подруги, веселья захотелось. Так Анфиса вроде бы в сознании мучила себя за неправильное поведение, но домой не уходила. Потом, кажется, решили расходиться. Кто-то пошёл провожать её до дома. А вот кто, вспомнить не может. Ну, конечно, друг Фаининого ухажёра. До каких пор он её проводил? До квартиры или только до тополя. Скорее всего, до тополя, а там, поди, прижал её провожатый к тополю, добился, чего всегда ребята от женщин добиваются, и смылся восвояси. Как было на самом деле, она не помнила.

Анфиса огляделась по сторонам. Мужа не было видно, позвала его, но никто не откликнулся. Заметила на тумбочке часы. Ба! Уже девять часов. На работе надо быть в восемь. Да, опоздала на работу намного. Как оправдываться? Муж, наверное, на работе. «Паразит, ушёл и не разбудил её. Ну ладно, вечером задам ему. Что, трудно, что ли было разбудить?».

Анфиса догадалась, что спала она одна. На койке была только одна подушка. Значит, Митька, не дождавшись её, лёг спать. Когда она пришла домой и легла к нему под бочок, он забрал свою подушку и ушёл спать на диван, без брани, без выяснения отношений. Обидевшись на жену, ушёл на работу, не разбудив её. Ну, паразит! Ну, паразит!

Голова продолжала болеть, раскалывалась на части. Болело за грудиной, чувствовалась тошнота. Анфиса решила встать и пойти на кухню, может быть, найдёт какую-нибудь таблетку. Таблетки никакой не нашлось. На кухне попила из-под крана холодной водицы. Жажда только усилилась. Надо подумать о завтраке. Решила почистить картошки, пожарить и позавтракать. Помыла несколько картошин, начала чистить. Руки её не слушались, дрожали. Анфиса бросила чистить картошку, открыла холодильник, увидела вчерашнюю котлету, нарезанную колбасу (муж, наверное, для неё оставил). Ещё в холодильнике была бутылка кефира. Ни колбаса, ни котлета в рот не лезли. Еда была противной. Выпила стакан кефира, тошнота вроде бы поутихла.

Анфиса наскоро умылась и немного привела себя в порядок, губки подкрасила. Решила на работе не появляться пусть даже с опозданием, а сходить в аптеку, купить лекарства от головной боли. За день полег-чает, а на работе завтра объяснится с начальством. Поди, поверят в болезнь. Конечно, о вчерашней выпивке она говорить никому не будет. Таких на работе не одобряют. В аптеке купила пластинку цитрамона. Проглотила одну таблеточку, успокаивая себя, подумала: «Вот теперь и полегчает». Домой возвращалась другой дорогой, через хлебный магазин. Купила городскую булку, чтобы, вернувшись допить с ней кефир. От хлебного магазина до дома можно было пройти дворами, ни с кем не встречаясь, но Анфиса пошла по заасфальтированному тротуару, дальней дорогой, хотелось подольше побыть на свежем воздухе. Но головная боль всё усиливалась.

У пивного ларька через дорогу Анфиса заметила группу мужчин, пьющих пиво. В основном это были пожилые люди, пенсионеры, нигде не работающие, да ещё мужчины, кому на работу во вторую смену. Среди них оказался знакомый. Она поздоровалась, спросила о здоровье жены, сказала, чтобы он передал от неё жене привет. Мужчина предложил:

– Может, пивка хлебнёшь? Хорошее пиво.

Анфиса согласия не высказала, но, когда мужчина подал ей кружку с пивом, взяла. Отхлебнула несколько глотков. Ей показалось, что головная боль стала отступать. С небольшими перерывами допила пиво. В перерывах участвовала в разговоре мужчин. Принесли ещё кружку пива, Анфиса опять не отказалась. Допила пиво и не могла понять, что же её удерживает среди мужчин, мужчин подвыпивших, ставших развязными.

Домой Анфиса возвратилась к четырём часам и завалилась спать. Часа через два появилась Фаина.

– Ты чего это, подруга, на работе не была? Меня начальник просил узнать, что с тобой? Если заболела, то чем тебе помочь? Если по дури прогуляла, будет думать, как тебя наказать. А у нас сегодня зарплата была. Таисья твою зарплату мне отдала, просила передать. На, пересчитай только.

– Ой, Фая, утром проснулась, голова болит, встать не могу, а время уже девять часов. В зеркало глянула – морда опухшая. Куда идти в таком виде? На работе, конечно, сказали бы, что с похмелья. Запах, наверно, за версту слышно. Нужно ли мне приключение? Пошла в аптеку, купила таблеток, думала голове будет полегче, но почти не полегчало. Пивка со знакомыми мужчинами попила и заснула. А тут и ты пришла. Завтра всё сама объясню, мол, голова болела, решила отлежаться.

– А Митя что тебе сказал, когда пьяная пришла?

– Не помню, что он мне говорил, спать от меня на диван ушёл.

– Голова-то у тебя, скорее всего, болела с водки. Мужики от такой болезни водкой же и похмеляются. Как говорится, клин клином вышибают. Если хочешь попробовать, пойдём ко мне, у меня вчера водочка осталась.

Анфиса ничего не ответила, но, молча, стала собираться.

Дома Фаина налила по рюмочке, выпили и она спросила:

– Ну, как?

– Вроде легче.

Вскоре опять, как и вчера, появились ребята. Вечеринка почти повторила вчерашнюю. Домой Анфиса опять пошла с провожатым. Завёл он её в подъезд, света там не было, люди уже мимо не ходили, спать все во время ложатся. На площадке лестничной клетки разгорелась любовь с провожатым. Муж открыл Анфисе дверь, понял, что она опять пьяная и, молча взяв подушку, лёг на диване. Он её не ругал, не делал замечаний по поводу поведения. Наверное, опасался, что у неё начался запой. Ему родные после свадьбы говорили, что мать Анфисы была запойной женщиной, поэтому рано и убралась на тот свет. Может и к Фисе болезнь от неё перейти, говорят, что в этом деле виноваты какие-то гены. Так это или не так никто поручиться не может. И ещё ему сказали, если такая беда случится, то лучше не ругаться, только хуже будет, всё будет делать наперекор. Сам он свою тёщу никогда не видел и ничего о ней не знал. К родственникам приехал после армии, устроиться на работу, на стройку. Специальность сварщика получил в армии.

Анфиса, как и вчера, проснулась с больной головой. Только сегодня она уже не принимала таблетки, а пошла в магазин, благо деньги у неё были, купила водки. Почти весь день принимала «лекарство» маленькими дозами. Был перерыв на «отдых», пришлось немного подремать. Наступил вечер. Муж домой не возвращался. А так хотелось угостить его водочкой, посидеть рядышком, поговорить по душам. Вышла во двор, подошла к столику, где мужчины забивали доминошного «козла». Заметила мужчину, который работал вместе с Дмитрием, поинтересовалась:

– Моего не видел?

– Видел, на дачу пошёл.

Анфиса догадалась, что Дмитрий ночевать не придёт, будет ночевать на даче. Возвратилась домой, допила остатки водки и легла спать. С утра всё повторилось. И так было несколько дней, пока не кончились деньги. После этого её продолжало тянуть с утра в магазин, только прока от этого не было. Без денег в магазине водки не дадут ни под каким предлогом. Стала ходить по квартирам. Когда на звонок

выходила хозяйка, она просила:

– Хозяйка, здравствуйте. Выручите, пожалуйста. Пришла медсестра ребёнку укол сделать, нужен спирт для дезинфекции. Не найдётся водки немного? – и протягивала пузырёк грамм на сто – сто пятьдесят.

Хозяйка, конечно, наливала в пузырёк водки, и Анфиса уходила. Вскоре все женщины, которые по утрам были дома, заговорили о женщине, которая спрашивает водку для дезинфекции. А одна из них за-метила, что эта женщина, получив водку, выпила её прямо из пузырь-ка тут же, окнами. Рассказала подругам. После этого женщины перестали жалеть попрошайку и отказывали. Анфиса пустилась в более тяжкий грех, чем попрошайничество – стала воровать. Брала всё, что плохо лежит, и, что можно продать, чтобы на вырученные деньги купить водки. Брала вещи дома, у соседей и даже у незнакомых людей: снимала с бельевых верёвок бельё, которое сушилось после стирки. Её поймали, жестоко побили, но от пьянства не отучили.

Митька приходил, иногда, ночевать домой, пытался как-то вразумить беспутную жену. Она его вроде бы слушала, но не слышала. Он сердился, сердился на неё, что стала такой, сердился на себя, что не смог предотвратить беду. Ругал себя за мягкотелость – надо было дать, как следует по шеям, по мордам, где бы попало, может быть, дурь-то и вышиб. А он нюни распустил – нельзя обижать, гены у неё, можно только всё дело испортить. Вот, теперь получай за свою добро-ту. Одумается эта алкашка когда-нибудь или так и изведёт себя?

Однажды Анфиса встретила женщину, с которой недолго работали вместе. Ушла на другую работу, где зарплата была больше. Её за это не осуждали, а некоторые даже завидовали. Встреча была случайной и придётся ли еще когда-нибудь встретиться?

– Клавушка, миленькая, здравствуй! Выручи, пожалуйста. Найди десятку или хотя бы пятёрку. Как только получу, сразу отдам.

– Шиш ты отдашь. Наслышана я о тебе, только не верила. Всё думала, как это молодая женщина не может справиться с собой. Ну я знала мужиков, которые с войны калеками возвратились. Горе своё запивали, а потом контроль над собой теряли. А у тебя-то, что за горе? Муж молодой, работящий, при хорошем заработке. Сама красавица. Эх, Фиса, Фиса!

– Правильно, Клава, говоришь. Догадалась ты или от людей обо мне слышала, не знаю. Только мне выпить надо. Душа требует, горит

всё внутри. Дай десятку. Век помнить тебя буду.

– Нет у меня лишней десятки. А вот, водка есть. Целая пол-литра.

Берегу на всякий нужный случай. Только я тебе её за просто так не

отдам, ни с возвратом, ни без возврата. Могу только обменять.

– Говори, на что?

– На Дмитрия, мужа твоего. Поняла?

Анфиса от удивления даже рот раскрыла, ничего выговорить не могла. Раньше ей предлагали водку в обмен на серьги, на наволочку, а тут на человека, на мужа, на Митьку. Наконец-то проговорила:

– Это как же, ты мне водку предлагаешь за человека?

– Я тебе ничего не предлагаю, ты сама просишь водки. У меня есть лишняя водка, у тебя – лишний мужик. – Клава сама чувствовала абсурдность предложения, но решила не отступать. – Хочешь, пойдём со мной, получишь, что тебе надо. Не хочешь – до свиданья.

Клавдия пошла домой, а Анфиса поплелась следом за ней.

– Ты куда это прёшься?

– Я согласная.

– Ладно, пошли. Только учти, если Дмитрий ко мне вечером не придёт, я тебя на площади при всех растерзаю. За все твои прегрешения сразу. Бог меня простит, и люди не осудят.

– Это, какие же такие мои прегрешения?

– За то, что ты, баба, променяла наши женские достоинства на вино, за воровство, за измену мужу. И ещё много есть за что. Поняла?

Дома Клавдия достала бутылку водки, обтёрла её полотенцем и подала Анфисе.

– На, Фиска. Хочешь – лечись, хочешь – травись, твоё дело. После работы Дмитрия присылай ко мне.

Анфиса пошла домой и маленькими рюмочками стала убавлять жидкость в светлой бутылке. Перед тем, как вторая смена должна идти на работу, она вышла к дороге, по которой рабочие идут на стройку. Одного рабочего попросила:

– Моего увидишь, скажи, чтобы домой шёл.

– Скажу, если увижу.

– Нет, ты обязательно скажи, поищи его. Скажи, надо!

– Ладно, поищу.

Дома Анфиса стала дожидаться прихода мужа с работы. Наконец-то он появился, смотрел на неё с надеждой, что она сейчас скажет: «Всё, Митенька, завязала я с окаянным пьянством. Будем опять жить, как раньше жили». Нет, не услышал он этих слов, потому что их ник-

то не сказал. Он услышал другие слова:

– Митя, прости меня, если сможешь. Я тебя обменяла на бутылку

водки.

– Как обменяла? С кем обменялась? – вид у Дмитрия был растерянный. Шутка ли услышать такие слова, да ещё от кого – от жены.

– Митя, иди к Клавке Быстровой. Она ждёт тебя. А на меня зла не держи. Слабая я оказалась. Наверно, как и моя матушка. Да, ладно, ты о ней ничего не слыхал и ничего не знаешь.

Анфиса вроде бы даже и всплакнула, вроде бы стёрла со щеки скупую слезу.

Дмитрий пошёл к Клавдии.

– Клав, чего это моя дурёха-то говорит? Обменяла меня на твою водку?

– Правду говорит. Ей нельзя без водки, мне трудно без мужика. Вот мы и нашли общий язык. Ты, Дима, на нас зла не держи. Ты жене не нужен, а мне тебя жалко. Я – баба не плохая, для жизни семейной приспособленная. Только не с кем было её устраивать. Мужики стали не-понятными. Одни – пьяницы, другие – лодыри. На тебя посмотрю, ты, вроде, не такой. Иди, Дима, за своим приданым, будем жить вместе.

Шёл Дмитрий в свою квартиру и удивлялся: как жизнь всё повернула. Собрал, что под руку попалось, и – вперёд, в новую семью.

Принёс Дмитрий к Клавдии пальто, плащ и фуфайку, перевязанные ремнём и перекинутые через плечо, костюм и несколько рубашек в фибровом чемоданчике, да ещё какой-то баульчик, в котором были инструменты, без которых ни один мужчина в семье не обходится – отвёртки, гаечные ключи, рубанок и всё такое, подобное.

Посудачили женщины у подъездов Анфискина и Клавкина домов про их обмен мужика на водку, и вскоре всё забылось.

Анфиса куда-то уехала и как в воду канула. Клавдия же прожила с Дмитрием до старости.

Щербаков Евгений Федорович родился в мае 1939 г. в с. Потодеево Наровчатского района Пензенской области.

Окончил Ульяновский политехнический институт.

Кандидат технических наук. Автор 32 изобретений и нескольких учебников и учебных пособий для подготовки специалистов с высшим и средним профессиональным образованием.

Автор сборника повестей и рассказов «Отчий дом», стихи печатались в альманахе «Университетская панорама», периодических изданиях.