Владимир Коршунов

Не так давно в Ульяновске на базе УлГУ прошел всероссийский научно-практический семинар «Настоящее и будущее биотехнологии в решении проблем экологии, медицины, сельского, лесного хозяйства и промышленности». Обменяться опытом сюда приехали не только учёные со всех концов страны, но и коллеги из-за рубежа. Наш город стал местом проведения представительного научного мероприятия, конечно, неслучайно. Лишь один пример. Принято считать, что новые лекарственные препараты разрабатывают лишь зарубежные «монстры» фармакологического рынка. Оказывается, ничего подобного.

Группа учёных УлГУ под руководством кандидата технических наук Геннадия Галимова несколько лет назад занялась созданием нового лекарственного препарата. Об этом рассказала один из его разработчиков, аспирант УлГУ Татьяна Петровичева:

– Всё началось 5 лет назад, когда в лабораторных условиях нами было синтезировано новое вещество – гидроксоалюминат магния. Дальнейшие исследования показали, что открытие может быть использовано для получения субстанции нового антацидного средства. Недавно мы завершили доклинические испытания. Вскоре должны пройти клинические испытания нового препарата. Скорее всего, это произойдёт в одной из столичных клиник с участием добровольцев.

«При производстве этой колбасы ни одно животное не пострадало»

Спектр применения биотехнологий в современном мире чрезвычайно широк. Вообще трудно назвать хоть одну отрасль экономики, где бы в той или иной мере не использовались открытия учёных-биохимиков. Но почему-то первое, что приходит на ум при упоминании о биотехнологиях, – это полки супермаркетов, заваленные продукцией, которую лишь отчасти можно назвать натуральной. Недаром, в обществе распространилась грустная шутка технологов пищевой промышленности: «При производстве этой колбасы ни одно животное не пострадало». Бизнес уже давно научился брать от науки то, что гарантирует большие и быстрые прибыли при минимальных вложениях.

Разделяет эту озабоченность и одна из организаторов семинара, профессор УлГУ, доктор биологических наук Людмила Каменек.

– Проблема, о которой вы говорите, она волнует всех. Потому что насаждение силовым путём трансгенных объектов это тоже биотехнологии. К сожалению. Но внедрение происходит. С другой стороны биотехнология предлагает много альтернативных вариантов. В частности: существуют трансгенные растения модифицированные геном токсинообразования. Это бактерия, кристалл которой токсичен для насекомых, например, для колорадского жука. Такой картофель в определённом смысле защищён от колорадского жука. И таких растений создано достаточно много. Этот ген вводится, но как он будет проявляться, никто точно сказать не может. Нужны глубокие исследования. И в этом плане, я согласна, производство и бизнес очень часто забегают впереди науки. Это мнение очень многих учёных. Вопрос упирается в проблему безопасности. Она недостаточно проработана. И с точки зрения биологической есть такое понятие «экспрессия генов». Ввести то его мы можем, но как он будет проявляться, в какой части растения, каким способом? Потом, любой организм, он мутирует в процессе жизни, и что с этим геномом будет происходить через поколение, даже в рамках его жизни, это не дано пока точно определить. Мы предлагаем альтернативные пути и можем применять препараты, полученные также биотехнологическим путём, которые не проникают в растения. Это хорошая альтернатива для трансгенных модифицированных растений.

Научные кадры едут на Запад

Другая проблема – это отток научных кадров за рубеж, который начался в конце 80-х, да так и не прекращается.

– Один мой сотрудник уехал в Германию, другой – в Австралию, еще два – в США, – рассказывает профессор Коми научного центра, доктор наук Владимир Володин. Кстати, сам Владимир Витальевич, закончив в конце 80-х московскую аспирантуру, отказался от более заманчивых предложений и уехал в Сыктывкар, где работает уже 22 года.

– Северные регионы всегда были сырьевым придатком: лес, газ, уголь, нефть, продолжает Володин. – И если прежде кто-то бы сказал о развитии здесь биотехнологии, то это вызвало бы, мягко говоря, недоумение. Но как раз на Севере есть широчайшее поле для применения биотехнологии. У нас по-прежнему много отходов целлюлозно-бумажной, лесной промышленности. Методы биотехнологии позволяют вовлекать эти отходы в производство. И здесь на помощь приходят ферменты, которые могут разрушать целлюлозу до глюкозы – альтернатива экологически опасным гидролизным производствам. Другое направление очень востребованное – аварии на нефтепромыслах: микроорганизмы осуществляют тонкие процессы, без которых не обойтись, чтобы почва вернулась к исходному состоянию. Эта разработка нашей лаборатории в 2008 году получила приз правительства РФ.

Где проходит грань применения биотехнологий, неспециалисты теряются. Биотехнологии начинаются там, где человек использует биологические агенты. Это – инженерная ферментативная технология, генная инженерия, клеточная инженерия, промышленная микробиология и новое направление – нанобиотехнология.

Остаётся добавить, что сейчас на самом высоком уровне решается вопрос о создании в регионах нового особого сектора экономики – биоэкономики. Хороший задел для этого есть в Ульяновске. Правда, при условии, что работу учёных на деле поддержит государство.