В рамках III Международного фестиваля кино- и телепрограмм для семейного просмотра им. В.М. Леонтьевой «От всей души» в Ульяновск приезжал Валерий Золотухин.

В одном из городских кафе известный актер, народный артист России дал пресс-конференцию, где местные и столичные журналисты смогли задать все интересующие их вопросы.

– Валерий Сергеевич, каким должно быть семейное кино?

– Хорошим, добрым, сердечным и так далее. 90 % фильмов на эту тему – негативные. Так сделать проще. А некоммерческое или коммерческое должно быть такое кино – вопрос другой. Мне кажется, что если фильм хороший и коммерческий, то тут нет ничего страшного. В первую очередь семейному кино должно помогать государство. Это должна быть целенаправленная программа на выделение средств и времени в эфире. Было бы здорово, если бы возродилась киностудия имени Горького. Советский кинематограф отбрасывал плохие концы. Не все равноценные фильмы были. Было много плохих. Но все они хорошо заканчивались. По-моему, очень здорово, что такой фестиваль здесь проводится. Год назад мы в Ульяновске открывали памятник Петру и Февронии Муромским. Памятник замечательный, установлен напротив университета. Говорят, к нему приходят молодые пары и просят благословения.

– Вы были знакомы с Валентиной Леонтьевой?

– Да, конечно, был знаком. Но не до такой степени, чтобы можно было вспомнить что-то частное.

– В чем состоит Ваше участие в Фестивале?

– К сожалению, я не могу принять полноценного участия в нем. Зато я проведу творческий вечер. Я буду показывать отрывки из старых и новых киноработ, петь. Я часто принимаю участие в таких кинофестивалях.

– Вы с головой окунулись в молодежное кино. Сейчас Вы в «Бригаде» снимаетесь. Вам это интересно или работаете из-за прибыли?

– Я так скажу – мне надо работать. Если у меня есть возможность и время – я играю. Прибыль тоже, конечно, не отбрасываю. Взять, например, «Ночной дозор». Это было мало прибыльно. Я вообще не ожидал, что эта эпизодическая роль станет предметом серьезного разговора. Насчет «Бригады» не знаю. У меня там было три съемочных дня. Я там играю какого-то мафиозника. Тоже любопытно. Режиссер в «Бригаде» молодой. Ко мне был приставлен учить играть блатного авторитета человек, который когда-то работал в ресторане «Кама». Я спрашиваю: «Алик, ну как?». Говорит: «Нормально». Хотя, конечно, образ нужно сооружать от себя.

– Вам важно, чтобы Вас любили власти?

– Я всю свою творческую сознательную жизнь прожил в Театре на Таганке, который всегда стоял в конфликте с официальной властью. Поэтому о любви к Кремлю и речи быть не могло. Когда закрыли фильм «Интервенция» в 1969 году, когда лег на полку спектакль «Живой», я писал письма Брежневу, Подгорному, Косыгину. И, конечно, шапка письма была: «Глубокоуважаемый и любимый Леонид Ильич…». А дальше уже: «…как Вы смеете». Но так случилось, что это письмо посмотрел секретарь Союза кинематографистов документального кино. Это был важный чиновник. Он сказал, что я в письме требую, а надо просить.

Тогда я стер свою фамилию бритвой из письма. Ну чего там в этой «Интервенции» контрреволюционного? Показаны большевики не так и не сяк. Вышел этот фильм, и никакой революции после этого не случилось. Кто решает судьбы художественного достояния? Почему сейчас лежит на полке «Интервенция»? Потом мне за эту речь на три года запретили сниматься.

– Валерий Сергеевич, вот выходит фильм «Офицеры». Ребята посмотрят – и идут в военные. Посмотрят хороший фильм о врачах – идут в медицину. Покажут интересный фильм о космосе – становятся космонавтами. А сейчас получается, после выхода сериала «Бригада» молодые мальчишки начали сколачивать свои бригады. Сегодня снимают продолжение «Бригады». Одновременно все деятели искусства говорят о воспитательной роли кино и киноискусства…

– Я покраснел. Я вот что вам скажу, я первую «Бригаду» не видел. Но это, конечно, не снимает вопроса. У меня был профессиональный интерес. Я спрашивал продюсера, зачем это. Он говорит, что это продолжения, судьбы. Если бы сейчас мне предложили сняться в этом кино, я бы отказался. Здесь сработала такая подлая штука… Вот предложили мне роль Гитлера. Мне было интересно. И я не жалею, что сыграл его. Причем, надо было сниматься на немецком языке. Конечно, Гитлер и «Бригада» – это разные вещи, но все равно направление то же, все равно можно спросить, зачем ты полез в отрицательные герои.

– Просто Вы будете таким очаровательным мафиозо, как и эти ребята из «Бригады». Люди, которые воспитывались на нормальной литературе, на нормальных книгах, принимают это. Но другие воспримут иначе. Другие – это ребята, которые не знают Стругацких, не читают книги, это не потому, что здесь Ульяновск, это проблема всей России.

– Когда вышел фильм «Преступление и наказание», то через год его сняли с проката, потому что мальчишки стали ходить с топорами к старушкам…

– Вы очень верующих человек, часто ли Вам приходится в Вашей работе вступать в противоречие с собственными убеждениями? Например, в «Дозоре»…

– Мне приходится часто отвечать на этот вопрос. Понимаете, в «Ночном дозоре» нет никакого противоречия. Мне говорят: «Вот вы играли вампира…». Я отвечаю: «Где вы прочитали, что я играл вампира? Я играл Бабу-ягу». Мы играли «Вия» в школе, а это самое страшное произведение в этом смысле. И никто ничего не спрашивал. «Дозор» – это просто семечки, ерунда.

Гримерная в Театре на Таганке. Сидим, несколько человек из нашей программы «В кругу семьи», обсуждаем вопрос абортов. Как сделать такое кино, что их было меньше. Сидит священник высокого ранга. И вдруг он говорит: «Валерий Сергеевич, а вот в «Ночном дозоре…». Я глаза закрыл, думаю «началось». А он продолжает: «…замечательно показана тема греха и раскаянья, покаяния». Вместо того чтобы поставить эту роль в укор, он мне ее ставит в положительную графу! Потому что вектор всего фильма направлен на это. Ведь что такое актерская профессия? Кто-то должен играть Гитлера. «Бригаду» не надо, ладно, бог с ней.

У меня сын священник, он говорит: «Пап, твое ремесло – топор. Можно срубить дома, а можно убить старуху». Вы говорите, я верующий человек. Я пытаюсь им быть. Не всегда удается. Но пытаться надо.

– Где Вы будете 21 июня 2011 года?

– 21 июня я буду в городе Барнауле, на Алтае. К этому времени должен открыться новый построенный театр «Молодежный», чего я добивался много лет. И, наконец, это чудо свершится.

– По поводу Алтая, Вы дружили с Евдокимовым, и когда он погиб, Вы и Панкратов-Черный говорили, что власть местная в этом замешана. Ваше мнение изменилось?

– У нас с Панкратовым на этот счет принципиально разные позиции. Я защищал Евдокимова и от власти той и московской. Но гибель Михаила Сергеевича, на мой взгляд, не было подстроена. Стечение обстоятельств. «Мерседес» несся со скоростью 200 километров в час. И эта «Тойота» с детьми поворачивала… Миг – и этот «Мерседес» улетел в березу. Я не могу обвинять кого-то в преднамеренном убийстве. Я был на месте событий через два часа. Я не специалист по криминалистике и не могу представить, что со спутника ослепили водителя и не разделяю эту точку зрения. То, что его травили и не давали работать, как бы он мог, это вопрос другой. Герой должен погибнуть. Он должен быть убит врагами. Никого не переубедишь, так же как и с историей, с Гамлетом.

– Вы сыграли у Михалкова в «Цитадели». Его так критиковали из зависти, или в ней (критике) было рациональное зерно?

– Я был на премьере этого фильма, я в нем снимался, и картина мне, честное слово, понравилась. Меня потрясла ее энергия. Я десять дней сидел на этой барже и видел, как Никита показывал артистам, как играть. За всех играл, за всех командовал. За танки, за бомбы, за самолеты. Я первый раз присутствовал при таком театре. Я случайно присутствовал при его телефонном разговоре. Он беседовал с отцом, а потом позвонил президент, и он говорил таким же тоном… Конечно, огромная публичность и независимость раздражает. Но его работа мне ужасно понравилась. «Цитадель» я не видел. А фильм «12» считаю гениальным. Поэтому, на сегодняшний день, я лучшего режиссера сегодня не вижу, не знаю. Это в самом деле так, и не потому, что я стараюсь понравиться Михалкову. Хотя клановость Михалкова, конечно, раздражала еще в советское время.

Но я был на периферии в кинотеатрах, народ не пошел. Публика никогда не бывает виновата. Зритель не пошел несмотря на огромную рекламную кампанию. И что ты будешь говорить против этого.

– Что у Вас нового в творчестве, какие новые роли в кино?

– На Алтае выходит двухтомник моих сочинений. В кино ничего особенного пока нет. Продолжаются съемки в сериале «Ефросинья», она дает мне …(долгая пауза) хлеб с маслом. Сниматься интересно. Этот сериал дает мне возможность многое притащить от себя в роль. Поговорки, пословицы, сказки. Есть сюжетная свобода. Можно похулиганить, в хорошем смысле.

– Как кинематограф должен влиять на демографическую проблему?

– Должен влиять. Я сам помогаю демографической ситуации. Я молодой папа. Сыну 6,5 лет. В школу вот пойдет. Я уже ходил на родительское собрание. Можете себе представить, сидят мамы, которые мне во внучки годятся. Набирается два первых класса. В каждом классе 17 мальчиков и 10 девочек. Все удивляются, как так, всегда было по-другому. И в детских садиках так. Мальчиков в два раза больше, чем девочек. И то, что очереди на запись в первые классы, значит детей, стало больше намного. То есть ситуация улучшилась. А наше кино, наши фестивали должны участвовать в пропаганде. В кругу семьи часто бывают такие разговоры, что вот мы заработает денег и тогда ребенка родим. В Библии написано: не думай о завтрашнем дне, каждому дню своя забота. От себя добавлю: Бог даст дитя, Бог даст и хлеба. И так оно и получается.

– Вы прожили жизнь, прошли через различные реформы, когда было лучше?

– (смеется) Есть такой анекдот. Мужики обсуждают, когда было лучше: при Сталине, Брежневе, Хрущеве. Один отвечает: «При Сталине». «Но как? – спрашивают другие, – полстраны сидело, полстраны охраняло! Почему?». А тот отвечает: «Бабы были моложе». Вот и весь ответ. Мы же вспоминаем молодость. Экклезиаст тоже хорошо сказал: «Не спрашивай, отчего прежние дни были лучше». 1969 год, лег на полку фильм «Интервенция», спектакль «Живой», и при этом я был счастлив. В этот же год у меня родился первый сын. Для меня было гораздо важнее не столько выйдет ли этот фильм или спектакль, как то, что я сделал эту работу и ее увидели знатоки. Сейчас я не буду говорить сыновьям: «Вот в наше время…». Времена не выбирают, в них живут и умирают. Поэтому надо стараться это время повернуть в свою пользу. Душа обязана трудиться и день и ночь, несмотря на то, кто в Кремле – Путин, Медведев или черт в ступе. И эту трудоспособность души мы обязаны передать этим кинофестивалем. Нынешнее поколение уже не заплачет над «Серой шейкой», нужно найти пути к их сердцам, к их душам через технические прибамбасы. Чтобы учились добру и милосердию, лучшим качествам, на которых стоит земля и мир. Вон Ванька у меня артистом стал. Прихожу домой, а он берет гитару, играть не умеет, бряк по струнам и поет: «Бьется в тесной печурке огонь, на поленьях смола как слеза…». И так всю песню от начала до конца. Я у него спрашиваю: «Где ты это выучил?». Он молчит, как партизан.

– Ваш сын пойдет в обыкновенную школу или Вы ему подобрали что-то особенное?

– Он пойдет в обыкновенную школу, там мои четверо внуков учатся.

Подготовил Олег КУРУШИН