Игорь Петрович Золотусский – человек с мировым именем. Крупнейший знаток Гоголя, лауреат премии имени Александра Солженицина и прочая, и прочая, он не любит, когда его называют “литературоведом”, считает себя “литератором, любящим русскую литературу”. Фильм Игоря Золотусского “Несть лести в языце моем” о нашем земляке, историографе Н.М.Карамзине стал одним из главных событий прошедшего недавно в Ульяновске Третьего международного кинофестиваля имени Валентины Леонтьевой. И.П.Золотусский – тоже наш земляк, выпускник первой мужской гимназии, поэтому мы вправе считать его симбирским пассионарием.
На встрече со зрителями в кинотеатре “Люмьер” Золотусский рассказал о Карамзине и его истории России, о своей новой работе – над фильмом об И.А.Гончарове, который он снимает к 200-летнему юбилею писателя.
Ответы Золотусского на вопросы из зала превратились в изящную по своей краткости лекцию о русской литературе и истории. В России литература и история связаны, может быть, теснее, чем где бы то ни было, начиная с ее истоков, с Карамзина – не только великого историка, но в некотором роде и “отца” нашей литературы. Карамзин предшествовал Пушкину, своими романами и статьями оказал огромное влияние на нарождавшуюся тогда литературу, на всех русских писателей, начиная с Пушкина и до Льва Толстого. Своей “Историей государства Российского” он заложил основы исторической традиции, которой все они придерживались. Пушкин писал свою собственную историю России, другие писатели ее осмысливали, отталкиваясь от Карамзина.
Исторический труд Карамзина Пушкин назвал великим художественным произведением. Только много позже Карамзин стал “певцом самодержавия”, уже для другой генерации русских писателей, которые стали тяготиться даже Пушкиным. Карамзин же открыто выступал против “либералистов” и революций – он своими глазами видел Французскую революцию – и не уставал повторять: народ – это острое железо, а революция – могила, и для злодеев, и для благодетелей…
Пушкин и Карамзин, и декабристы. Мы знаем одну сторону этого явления, пушкинское: “И я бы мог…” А Золотусский открывает другую, и тоже пушкинскую: “Слава Богу, Он избавил меня от Сенатской площади”. Здесь не может быть ошибки, ибо в этом же духе, в это же время поэт пишет по просьбе Николая I “Записку о народном воспитании”. В ней находим: “Русскую историю надо преподавать по Карамзину,…он совершил подвиг честного человека”, – потому что, по мнению поэта, уже пережившего к тому времени свою бурную юность, насильственно свободу завоевать нельзя. Пушкин открыто наследует дело и думы Карамзина.
Эту оборванную когда-то карамзинскую традицию возрождает сегодня Игорь Золотусский. В своем новом фильме о Гончарове он задумал рассказать о романе “Обрыв” как о предчувствии Гончаровым катастрофических революционных событий начала ХХ века. Марк Волохов стрелял в “Обрыве” по галкам, говорит Золотусский, и эта стрельба, и его образ, весьма символичны.
Был задан и наш традиционный вопрос об Обломове. Игорь Петрович ответил просто: – Я люблю Обломова. Он умный человек, и добрый. Умных всегда много, а вот умных и добрых – мало. Я люблю золотую душу Ильи Ильича. Критик Добролюбов в свое время не увидел в Обломове человека, он описывал социальное явление, тип. Сегодня же нам важен Обломов – человек. И место в русской литературе автора Обломова значительно выше, чем считается. Чехов в своих записных книжках вел “табель о рангах” русской литературы, так вот на первом месте, в ранге тайного советника, у него стоял И.А.Гончаров, и только потом шел Л.Н.Толстой.
На пути в “русский Ренессанс”
“Я не хочу ругать советское время, хотя жизнь была тяжелая. Время для меня было тяжелое”, – рассказывает Золотусский о былом. “Тяжелое” – не совсем то слово, ведь отец Игоря Петровича, крупный советский разведчик, много сделавший для становления советского государства, был репрессирован в середине 30-х годов, объявлен шпионом и “врагом народа”. Его сыну пришлось испытать на себе всю тяжесть сталинского времени.
И тем не менее: “Я рос советским юношей, не пылал ненавистью к власти, не пытался обновить эту жизнь; был искренний комсомолец, редактировал газету”, – говорит Золотусский о своей юности. Однако, когда отца арестовали во второй раз, он, еще школьник, сам пошел в МГБ на ул. Л.Толстого, чтобы узнать, за что взяли отца? В его лицо бил яркий свет настольной лампы, в тени которой прятался следователь, и допрашивал об отце. А он отвечал, что не верит ни одному его слову. Так закалялся характер Игоря Золотусского, которым, он считает, обязан отцу: “Если бы не отец, не знаю, кем бы я стал…” Много ли в наше время у отцов таких сыновей? Есть ли вообще в наше время такие сыновья?
В первой мужской гимназии в Ульяновске он полюбил литературу, получил первый урок мастерства от учителя по литературе Михаила Черненко: “Вы не говорите, а изрекаете”. И этот урок дал свои плоды. Затем был казанский университет, но его Золотусский ставит много ниже своей Первой школы, которая была “концентрацией ума, благородства, и капитальных знаний”.
“Я прожил счастливую жизнь, не стал вором, шпаной…” Были, наверное, и такие возможности. Он стал литературным критиком. Счастливая встреча молодого Золотусского с К.Чуковским круто меняет его жизнь, которую он отныне посвящает Н.В.Гоголю и русской литературе XIX века. “Я ушел в XIX век и живу в нем, во времени русского Ренессанса… Толстой хотел написать “житие Гоголя”, а пишутся жития только святых… Говорят, русская литература не смогла создать образа положительного героя, однако, сами русские писатели – разве не такие герои?”
…У меня такое чувство, что в кинотеатре “Люмьер” я встретился, символически, – в лице Игоря Золотусского – с “золотым веком” русской литературы. Недавно Игорь Петрович отметил свой юбилей – 80 лет. Но подтянут, без “режиссерского живота”. Интеллигентная седая бородка клинышком, высокий сократовский лоб, умный, несколько печальный взгляд из-под кустистых бровей глубоко проникает в душу собеседника. Одет очень просто – обычный свитер или пиджак, всегда без галстука, – и даже не верится, что перед тобой известный литератор. Его медленная, очень четкая и правильная речь завораживает – так сейчас не говорят – ее хочется слушать, и слушать до бесконечности. Тем более что говорит Золотусский о действительно важном и серьезном, о чем сегодня больше молчат.
Все фильмы И.П.Золотусского можно найти в Интернете и “скачать” бесплатно. Рекомендую, не пожалеете.
Виктор Каменев
Жан Миндубаев
Игорь Петрович! Я Вас люблю!люблю!ю 06.06. 2011 Ж.М.
Фильм о Карамзине
удалось посмотреть еще по " Культуре ". Впечатление двойственное – автор умница и знаток, но попытка реакционную составляющую взглядов Карамзина неким явлением и представить его чуть ли не гуру для весьма непоследовательного императора. Смысл ясен уже с первой сери, три следующих – пережевывание уже сказанного. Для имеющих представление об истории не опасно, где-то даже полезно, а вот для поколения, которое обучается в изуродованной фурсенками школе может сбить ориентиры. А дальше – солженицинщина и сванидзевщина…
попал в тему
сейчас верхи боятся революций,поэтому первой премии удостоен фильм "не бунтуй,народ,хуже будет".А показан был в том числе такой чудесный ф. о Ф. Абрамове,правда лод конец за уши притянули,что ,дескать,под конец жизни он засомневался..Говорят,о В. Астафьеве тоже хороший..
Мэн
А где именно родился сей "земляк"? К нам ведь и Пушкин заезжал, и Брешко-Брешковская, и Троцкий, и Миттеран, и много кто ещё.Так ведь в разряд симбирских пассионариев можно записать кучу народа, включая вашего любимого Александра Зиновьева, который учился в нашем автомехе. Видимо, на него очень сильно повлияла местная энергетика, благодаря чему и родились на свет "Зияющие высоты" с прочими трудами…
Ирина Денисова
Памятуя последний спор на улпрессе, подогретый автором, в случае с И.П. Золотусским, не представляется возможным четко определить грань: пассионарий тот или субпассионарий.
Судорожные поиски «идейного императива»… Но ведь И.П. всегда подчеркивал в себе следующее, совершенно лишенное стремления «доминировать» и преобразовывать»:
О темах-идеях. «“Основная тема”? Это я».
О собственном предназначении. «Блок как-то сказал: писатель – это путь. При всем скромном отношении к себе, могу сказать, что чувство пути у меня все же есть.»
О политике. «Никогда ни в каких партиях не состоял и не состою. Политика же влияла на мою жизнь постольку, поскольку я жил в государстве, где все и вся зависело от этой проклятой политики».
О свободе. «Как ни странно, современные события никак не изменили моего взгляда на вещи. Разве что на свободу я стал смотреть трезвее. Правда, я и до этого (через Гоголя) знал, что спешить с обретением ее не стоит».
О рецепте т.н. «императива». «Если русский язык выживет, то и Россия выживет».
Автор
Насчет "реакционного Карамзина". "Несть лести…" – это честный фильм о нашей истории, поэтому он действительно представляет опасность для ее идеологических интерпретаций, в частности "советской истории".
Мэну. И.П. у нас школу закончил, вы этого, кажется, не заметили. "Школьная страна" – всегда родная страна. А за А.Зиновьева спасибо. Обязательно напишу, я люблю собирать такие "камни".
Денисовой. Вы имеете право не любить И.П.
Марксист
За что же, не боясь греха,
Кукушка хвалит петуха?
Давайте всех сколь-нибудь известных земляков, имеющих отношение к Симбирску-Ульяновску, автоматически записывать в пассионарии, даже если никаким революционерами и фанатиками идеи они не являются, а являются, наоборот, привеженцами самых консервативных взглядов и позиций, в том числе монархии и самодержавия. Это всегда будет контрапунктом советской истории, как российская имперская история явный контрапункт советской комуннистической истории. Мы так всех более-менее известных людей запишем в карбонарии-пассионарии. Вот, к примеру, Протопопов, министр внутренних дел Российской империи, бывший предводитель симбирского дворянства, чем не пассионарий? Похоже, ульяновские поклонники гипотезы Гумилева ее активно развенчивают до подобия орденков и юбилейных погремушек по всяким незначительным поводам.
Ральф
Марксисту.
Так в том-то и дело, что "пассионарий" и "субпассионарий" до такой степени смутные понятия, что в их число можно включать кого угодно. Такие включения – дело исключительно личных пристрастий, в данном случае автора. Это эвфемизмы с претензией на научность, когда по сути просто хотят сказать: вот поступки этого одобряем, а того – нет…
Марксист
У Гумилева-то все-таки введены довольны ясные дефиниции, они кладутся на обширные социальные группы и типажи. А то, что автор присваивает звания, как рука возьмет и симпатии повернут, это уже давно понятно, еще с причисления Гончарова к пассионариям.
И. Денисова
Автору.
За всей своей passion Вы зачастую не замечаете выводов, которые следуют из посылов Ваших оппонентов.
Я как раз о том, что Золотусский, да, велик…
Только, именно его блистательный пример и доказывает, что, согласно Вашей трактовке некоей теории Гумилёва, причислить И.П. к сомну рев. героев-преобразователей не выходит, даже с натяжкой. Прежде следует, как сказал бы наш герой, определиться с самими научными определениями "пассионарий" и "субпассионарий", в чем и состоит рефрен всех комментов по теме.
Автор
Дорогие оппоненты, с чего вы это взяли, что пассионарий – это обязательно карбонарий, революционер и революционный преобразователь? Вы это интуитивно так понимаете, кажется, и ошибаетесь. Пассионарий – человек идеи, это принципиально, а вот идеи могут быть самые разные, подчеркивал Гумилев, то есть пассионарии могут быть, в принципе, и реакционерами.
Золотусский – человек литературы, сам Гумилев был влюблен в историю. Они не революционеры, оба, но они люди одной поглотившей их без остатка страсти, идеи, то есть – пассионарии. В рамках теории Гумилева.
Подробная классификация
Л. Н. Гумилёвым была предложена и более тонкая классификация по признаку пассионарности, включающую девять её уровней.
1.Высший — шестой, жертвенный, человек без колебаний готов пожертвовать собственной жизнью. Примерами таких личностей являются Ян Гус, Жанна Д'Арк, протопоп Аввакум, Александр Македонский, аятолла Хомейни.
2.Несколько ниже лежит пятый уровень — стремление к идеалу победы — человек вполне готов рисковать жизнью ради достижения полного превосходства, но идти на верную смерть неспособен. Это патриарх Никон, Иосиф Сталин и др.
3.То же самое, но в меньшем масштабе, проявляется на четвёртом уровне — стремление к идеалу успеха. Примеры — Леонардо да Винчи, А. С. Грибоедов, С. Ю. Витте. Это уровни перегрева, акматической фазы (четвёртый уровень — переходный).
4.Ниже идут уровни, наиболее характерные для фазы надлома — стремление к идеалу знания и красоты и ниже (то, что Л. Н. Гумилёв называл «пассионарность слабая, но действенная»). Тут за примерами далеко ходить не надо — это все крупные учёные, художники, писатели, музыканты, и т. д.
5.Для выхода из фазы надлома характерен второй уровень — поиск удачи с риском для жизни. Это искатель счастья, ловец фортуны, колониальный солдат, отчаянный путешественник, ещё способный рискнуть жизнью.
6.Со снижением пассионарности на смену им приходят другие — пассионарии, стремящиеся к благоустройству без риска для жизни. Большинство современных западных и российских миллиардеров относятся к этому типу[источник не указан 396 дней].
7.Ещё ниже стоит обыватель — тихий человек, полностью приспособленный к окружающему ландшафту. Это нулевой уровень. Количественно он преобладает почти во всех фазах этногенеза (кроме обскурации), но лишь в инерцию и гомеостаз является определяющим в поведении этноса.
8.При дальнейшем снижении пассионарности приходят люди с отрицательными её значениями — субпассионарии. Они бывают двух уровней: −1-го и −2-го. Если первые ещё способны на какие-то действия, приспособление к ландшафту, то
9. вторые не могут даже этого. Постепенно с их взаимоистреблением и давлением внешних причин либо происходит гибель этноса, либо берут своё гармоничники.
Л. Н. Гумилёв неоднократно обращал внимание на то, что пассионарность никак не коррелирует со способностями личности, силой воли и т. д. Может быть умный обыватель и довольно глупый «учёный», волевой субпассионарий и безвольный «жертвенник», равно, как и наоборот; это всё не исключает и не предполагает друг друга. Также пассионарность не определяет такой важной части психотипа, как темперамента: она лишь, по-видимому, создаёт норму реакции для этого признака, а конкретное проявление определяется внешними условиями.
Автор
Добавлю, что многие понятия теории Гумилева зажили своей собственной жизнью. Они имеют и эстетическое значение, и часто используются именно в этом смысле, чем и я грешен.
Например слово "пассионарный", "пассионарий" стали синонимами слов "героический", "герой", со своим особенным оттенком. Красивые ведь слова, сами по себе, почему же их не использовать и в эстетическом смысле?