Владимир Коршунов
«Как живёте, творцы человеческих душ?», – вертелось в голове, когда я поднимался к своему знакомому писателю Николаю Алексеевичу Полотнянко. С его творчеством я познакомился несколько лет назад, прочитав роман «Государев наместник», опубликованный издательством «Эксмо» под псевдонимом Николай Суздалев. Потом было «Бунташное войско Стеньки Разина» («Атаман всея гулевой Руси»), «Клад Емельяна Пугачёва». Всего из-под пера автора за 10 неполных лет вышло порядка десяти масштабных художественных произведений, связанных с нашим краем. Так что вклад Николая Алексеевича в литературу и культуру в целом переоценить трудно. Правда, добрая половина произведений ещё (хочется верить, что пока) не издана. Но ведь другая-то половина уже опубликована, и не в рамках малотиражного самиздата, а солидным столичным издательством, разглядевшим за тысячу вёрст талант ульяновского писателя.
Сегодня Николай Полотнянко работает над новым романом «Бесстыжий остров». Относительно недавно вышли в свет роман автора «Повесть о скромной отшельнице, шалуне-губернаторе и коварном жандарме» и сценический вариант той же фабулы «Симбирский греховодник».
– Николай Алексеевич, почему Вы сделали и сценический вариант? Пьеса для современной российской провинции – явление редкое. Для Ульяновска, это, безусловно, событие. Но если хорошо покопаться в истории, на наших подмостках произведение местного автора-современника шло в последний раз, насколько я знаю, в 60-х годах прошлого века…
– Да, это была пьеса нашего писателя-фронтовика Василия Дедюхина «Нет прекрасней назначенья». Но вот ты сказал «для российской провинции». А какое понимание вкладывается в слово «провинция»?
– Чисто географическое.
– Ну а если рассматривать шире? Что такое провинциальность? Я считаю, что провинциальность – это нелепая, необъяснимая тяга к чужому, порою, к чуждому. Надо находить почву для работы, здравое зерно не в «колобках» и «блинах», а в истории и традициях своего края, своей истории, культуры.
– Нет опасений, что после таких отзывов о «колобках» пьеса не будет поставлена на его (Колобка) «родине»?
– Я старый человек и уже ничего не боюсь. Вероятность, что она будет поставлена у нас и так небольшая. Я отправил её в театр ещё зимой. Получил хорошие отзывы. Вроде бы хотели поставить. Но… Сначала не было режиссёра, потом чего-то ещё. Говорят, что пьеса сложна для постановки. Да я и сам знаю, что она непростая. В 2012 году у нас будет театральный фестиваль. Может быть, её поставит какой-то коллектив из другого города. Пока сложно об этом говорить.
– О чём новая пьеса, да и роман? Сюжет, я понимаю, в основу положен один.
– Это комедия. Время действия – Симбирск 30-х годов 19-го века, когда ещё жил и творил молодой Иван Гончаров. Он начинал здесь свою службу пока ожидал направления в Петербург. Впоследствии Гончаров описал похождения тогдашнего губернатора Загряжского, любовные интриги высшего общества, порой анекдотические, симбирский колорит, взяточничество… Вот такая история.
– Хороший сюжет. Казалось бы, только читай. Но прочтут, к сожалению, его единицы. Потому что народ вообще стал меньше читать. А ведь когда-то наша страна считалась самой читающей…
– Как тебе сказать? То, что СССР считался самой читающей страной мира, мягко говоря, сильно преувеличено. Да, существовал определённый круг людей неравнодушных к литературе, но он был не столь уж велик. И в России 19 века читающей общественности тоже было немного. Например, Николай Лесков, будучи уже известным писателем, в конце своей жизни решил издать полное собрание сочинений. На него объявили подписку через газеты и журналы по всей стране. Стоимость – 30 рублей. Не столь большая плата даже по тем меркам за многотомное издание. А подписалось около девятисот человек. Пушкин в своё время писал, что литература превратилась во вшивый рынок. А в последние 20 лет в нашем обществе насаждались совсем иные ценности. Опускалась планка и писательская, и планка читательских вкусов. Причин много. Но главное, по моему убеждению, русская литература пришлась не ко двору демократической власти. Она в чём-то перед властью виновата. Но в чем именно? А дело в том, что вся она (русская литература), от готового взойти «за единый аз» на костер протопопа Аввакума до первоклассника из сельской глубинки, написавшего первый стишок о весне, отрицает либеральные ценности западного толка. Настоящая русская литература отвергает идеалы наживы, бессердечия и нивелирования русского народа до уровня потребителя.
Мы долго ещё говорили о судьбе «ломовой лошади» образования и прогресса, о лекарстве от одичания и скотства, коим является литература, о писательском труде, о национальной идее, которую безрезультатно ищут сегодня идеологи, обслуживающие власть, и которую уже давно мощно и просто сформулировала русская литература, учившая поколения россиян различать добро и зло. И я снова понимал, что ни интернет, ни «всенародные обсуждения» этой идеи, ни тем более многомиллионные псевдокультурные проекты этой функции в себе не несут и не могут её нести. А коль так… Русская литература жива.
