Владимир Коршунов
Димитровградский атомный проект взбудоражил общественность. Напомним, что в районе НИИАР намечено создание, так называемого, «ядерного кластера», включающего опытную АЭС малой мощности. Вопросов вокруг этого по-прежнему больше, чем ответов. Главный из них, это безопасность. Хотя и вокруг его экономической обоснованности споры не утихают. Оно и понятно. После чернобыльской катастрофы и недавних событий на Фукусиме отношение к «мирному атому», тем более если он находится рядом с твоим домом, сильно изменилось. Опасений немало и вряд ли что-то может их развеять в полной мере. А насколько серьёзно оценивают возникающие риски сами учёные? Высказать своё мнение по данному вопросу наш корреспондент попросил доктора технических наук Валентина Иванова, который имеет к ядерной отрасли России непосредственное отношение. С Валентином Борисовичем мы вас, уважаемые читатели, уже знакомили. Он долгое время возглавлял НИИАР, работал первым заместителем министра атомной промышленности РФ. И хотя в создании проекта димитровградского ядерного кластера участия не принимал, все его нюансы хорошо представляет. Сегодня Валентин Борисович – главный научный сотрудник Института Геологии, Петрографии и Минералогии Российской Академии Наук, руководитель технологического отделения по атомной и альтернативной энергетике РАЕН.
– Валентин Борисович, вопрос со строительства АЭС, похоже, уже решён. И, тем не менее, хотелось бы поговорить об экономической целесообразности проекта. 100 мегаватт, которые будет вырабатывать АЭС, это в масштабах страны капля в море.

– Для России этот проект очень необходим, потому что около 80% территории страны не имеют централизованного снабжения электрической энергией. К ним относятся районы Сибири, Чукотки, Крайнего Севера. Но именно здесь находятся основные запасы минеральных ресурсов (золота, платины, редкоземельных элементов, меди и т.д.). Возить оттуда руду за тысячи километров – безумно дорого. Зато атомные станции, построенные в этих районах, будут очень удобны и конкурентоспособны. Два блока по 100 мегаватт достаточно для обеспечения приличного рудника. Это доказала Билибинская станция на Чукотке. Но она страшно устарела и будет закрыта в 2019 году. СВБР-100 (новая АЭС), который собираются строить рядом с НИИАР, – это прототип такой “малой” региональной энергетики.

– Почему пилотный образец решено строить в Ульяновской области, а не на Крайнем Севере?

– Вероятно потому, что здесь есть высококлассные специалисты и инфраструктура, позволяющая решать проблемы первого блока, а потом быть опорной базой для всех остальных источников, которые будут далеко.
К тому же в НИИАР уже была малая АЭС (АРБУС – Арктическая Блочная Установка, потом она же АСТ – Атомная Станция Теплоснабжения) предназначенная для подобных целей, но ее закрыли.

– Есть информация, что в проекте активно участвует господин Дерипаска. Так ли это? Кто получит от его реализации коммерческую выгоду, а кто только риски, и каковы они?

– Дерипаска вкладывается в этот проект как раз для того, чтобы получить энергоисточник для своих будущих удаленных заводов. Спрос в мире на такие “малые” энергоисточники достаточно велик (от 400 до 4000 блоков). Но самое важное, что этот тип реакторов (на быстрых нейтронах с тяжелым металлическим теплоносителем) обладает свойствами естественной безопасности. Его интегральная конструкция исключает возможность выбросов радиоактивности, нет никакой вероятности пожаров (горения циркония и графита, как на Фукусиме и Чернобыле). Такие реакторы в отличие от реакторов на тепловых нейтронах имеют неограниченные (на тысячи лет) сырьевые ресурсы.
А коммерческая выгода появится тогда, когда, например, такая АЭС будет работать на одном из крупнейших месторождений меди (Песчанка на Чукотке, где 27 миллионов тонн залежей), плюс продажа в третьи страны самих АЭС. Подобные проекты финансируются в США, Китае, Аргентине и ряде других стран.

– А что даст этот проект экономике региона и рядовым гражданам, которые будут жить и работать рядом?

– Экономика региона получит все-таки 100 мегаватт (в области дефицит электроэнергии, мы её покупаем), а НИИАР – работу по исследованию материалов и конструкций. Это не мало.
В НИИАР сейчас работают реакторы с общей тепловой мощностью более 500 мегаватт, будет еще около 300, притом, что ВК-50 и БОР-60 в ближайшее время будут остановлены.

– Способен ли «Росатом» в его нынешнем виде обеспечить безопасность объекта? За последние годы, насколько мне известно, ушло много классных специалистов, не хватает опыта тех кадров, которые есть, уровень подготовки молодёжи снижается. Что или кто может гарантировать безопасность таких объектов? Впрочем, и раньше и не только у нас «гарантировать» ничего не получалось.

– Вопрос о безопасности – вопрос очень объёмный и непростой. Это комплексная проблема. Сколько нужно цианистого калия, чтобы человек мгновенно умер? Несколько миллиграмм. Если нехорошие люди захотят, они его добудут и применят.
Нужно уметь грамотно пользоваться теми же радиоактивными изотопами. Кстати, создаваемый медицинский центр будет использовать радиоактивные изотопы для диагностики и лечения, в том числе и реакторные (например, молибден-технеций, который производят в НИИАР). Это тоже опасно, если просто наглотаться.
Относительно развития атомной энергетики. Конечно, это должно быть решение людей. Боятся, не хотят – давайте сворачивать проект. Но как будем жить? При лучинах телевизор смотреть? Пока лучшего решения на далекую перспективу нет. Кроме того, концептуальное решение естественно безопасных реакторов есть. Они не имеют технологических барьеров защиты, вся безопасность обеспечивается природными законами.