Главный режиссер Ульяновского драматического театра дает интервью в преддверии гастролей в Израиле спектакля “Ужин с дураком” в рамках фестиваля “Театральный дивертисмент” и ждет на спектаклях зрителей, уехавших из России.

Только прошедшей весной вы приняли на себя руководство Ульяновским театром имени Гончарова. Новый сезон под вашим руководством открывается сразу четырьмя премьерами. И еще одна из ваших первых инициатив – фестиваль театра и драматургии имени Гончарова.

Гончаров – патрон нашего театра. Он родился в Симбирске, вырос в этом городе, его пьесы ставились в театре, история которого началась еще в 1774 году, и поначалу в программу фестиваля входили спектакли по его произведениям…

Три знаменитых “О” – “Обрыв”, “Обломов”, “Обыкновенная история”?

Именно так, а сейчас мы решили расширить этот фестиваль, включив в программу русскую классику. И теперь можем приглашать на фестиваль гостей и постепенно сделаем его международным.

А каково его направление?

Показывать хорошие спектакли, как это и произойдет в ноябре на первом Ульяновском международном драматическом фестивале имени Гончарова, и как это происходит у вас в стране на фестивале “Театральный дивертисмент”, в котором мы участвуем в конце октября со спектаклем “Ужин с дураком” по пьесе французского драматурга Франсиса Вебера.

Это будет у нас, а что все-таки у вас?

Приедет театр из Еревана с пьесой Радзинского, будет спектакль из Чехии, из Франции, театры из Турции и Польши. Польша вообще стала театральной страной и там в любом даже небольшом городе работают крупные режиссеры. Так, к примеру, в городе Радом уже много лет проходит фестиваль пьес Гомбровича, которым я руководил три года. Сам я испытал сильное влияние европейской, в первую очередь, литовской театральной школы.

Вы говорите, что ныне в маленьких городах работают крупные режиссеры. В некой степени это стало посылом фестиваля “Театральный дивертисмент”, в рамках которого в Израиль приезжают театры пусть не из маленьких городов, но не из столичных и показывают очень интересные спектакли. Вы сами родом из маленького литовского Паневежиса?

Да, и еще мальчиком в 1970-е годы застал знаменитый Паневежисский театр – театральную Мекку тогдашнего Советского Союза. Театр, из которого вышли знаменитые актеры и режиссеры, разъехавшиеся в разные страны. В Литве был тогда необыкновенный театральный бум. Паневежисский театр считался одним из самых интересных театров в СССР, главный его режиссер – Юозас Мильтинис – учился во Франции. Театр был окутан легендами, и я вырос в их атмосфере. Паневежис – маленький фабричный городок, в 1970-е годы выбор был невелик: либо стать хулиганом, либо ходить в театр – больше ходить было некуда. Мы все предпочитали театр: из Паневежиса вышло немало знаменитых актеров и режиссеров. Я сам работал в Каунасе и Вильнюсе, в России, Польше, на Украине, в Румынии, Турции, был художественным руководителем Русского драматического театра в Вильнюсе, преподавал в США, и вот оказался в Ульяновске после работы в Челябинске и Новосибирске.

“Перекати-поле” – это судьба современных режиссеров? Каждые несколько лет – новый театр?

Скорее, это личный выбор. Есть два вида режиссеров: первый – советского еще времени, когда режиссер был связан с одной труппой, с одним театром, с постоянными стенами. Второй вид – европейский: режиссер подписывает контракт – как, например, спортивный тренер. Предложили что-то другое, более интересное – и он уезжает в другое место. Так судьба сложилась, что я выбрал второй вариант. К тому же, как иностранец, в России я не имею права подписывать контракт больше, чем на год. А потом могу его продлить или уехать.

Существует такое явление – литовские режиссеры, вот и вы явилась нам, а как это явление возникло? И как все-таки литовец добрался до Волги?

Путь в Россию был прост: я женился, моя жена – Маргарита Мисюкова, известный театральный сценограф, работавшая с самим Кшиштофом Занусси. Она стала главным художником Ульяновского драматического театра, она же оформляет спектакль “Ужин с дураком”. А осели мы в этом городе потому, что детям надо закончить школу. А если говорить о предтече литовского явления – то искать его надо все в том же Паневежисе.

А что происходит с литовскими русскоязычными театрами?

Русскоязычной интеллигентной публики все меньше, да и материальная база “русских” театров слабовата. И это стало одной из причин моего переезда в Ульяновск. Ульяновский театр поддерживается губернатором, нас также спонсирует мощный меценат Владимир Александрович Ртищев. Мы пока еще не получили все обещанные золотые горы, но наш театр в неплохом финансовом положении.

Вы главный режиссер Ульяновского театра немногим более полугода, но уже устраиваете два фестиваля, неделю еврейской культуры, начинаете ближайший сезон с четырех премьер и приезжаете на гастроли в Израиль… И не только в Израиль – в этот году театр также едет на гастроли в Болгарию, на Украину, в Китай, Польшу, Турцию, еще раз в Польшу, Сербию, Францию, Молдавию – на многочисленные фестивали. Мы также организуем обменные гастроли с Германией, и еще у нас есть замечательный моно-спектакль, участвующий в четырех международных фестиваля и получивший приглашения еще на 12.

И как среди этого гастрольной свистопляски вы нашли время на Израиль?

Не просто нашли, но еще специально для Израиля подготовили спектакль по пьесе Вебера.

Почему этот драматург, а не Гончаров?

Потому что устроители “Театрального дивертисмента – Фестиваля Провинциального Театра” и Сергей Казаков – его идейный вдохновитель с российской стороны, руководитель параллельного Российского фестиваля региональных театров и Пензенского театра, решили придать ему легкое комедийное направление.

Легкое, но отнюдь не поверхностное.

Франсис Вебер – как раз тот самый драматург, о пьесах которого можно сказать, что они легкие, но одновременно очень глубокие, умные, философские. А ставит эту остроумную комедию положений, динамичный образчик французского юмора режиссер Владимир Казанджан, приглашенный в Ульяновск из димитровградского театра “Подиум”.

В Ульяновске вы нашли свою публику, надеетесь найти ее и в Израиле?

Безусловно, судя по тому, как прошли предыдущие спектакли “Театрального дивертисмента”, и судя по отзывам моих коллег из других городов России, уже побывавших тут на гастролях.

Как вы вообще воспринимаете идею Фестиваля провинциального театра?

Давно доказано, что Ульяновский театр – самый не провинциальный театр в провинции. Для многих иностранцев Россия начинается в Москве и заканчивается в Санкт-Петербурге, но хорошие и очень хорошие театры есть во всех регионах России, а в Израиле много хорошей русскоязычной публики. Я думаю, что этот фестиваль уже проложил прямую театральную дорогу между городами России и Израилем, в особенности между теми городами, где сильны еврейские общины.

Но привозите вы к нам не спектакли на еврейскую тематику, и не лубочные картинки развесистой российской клюквы, а современную драматургию. У любого фестиваля есть своя политика, определяющая его характер. “Театральный дивертисмент” – серьезный фестиваль и то, что мы привозим сюда комедию, нисколько не снижает эту серьезность. Не стоит смотреть на жанр комедии свысока – особенно на комедии такого драматурга, как Вебер.

Его мать была армянкой, отец – евреем. А сам Вебер говорил, что у него наполовину славянская душа. Может поэтому его пьесы так близки нам – ныне азиатам? Его пьесы, прежде всего, человечны. В них рассказывается о любви, добре, силе денег и власти, о явлениях частной жизни. Не случайно, действие “Ужина с дураком” происходит в квартире – в маленьком личном пространстве, что, кстати, интересно и для сценографа и для режиссера и, конечно, для актеров. Главную роль – Пьера Брошана – исполняет Сергей Кондратенко, заслуженный артист России, давно играющий в Ульяновском театре, у которого очень сильный актерский состав. Скажем так – все талантливы, многие гениальны, а женщины-актрисы еще и необыкновенно красивы.

Отдаю должное вашей литовской галантности. А как вы – свободолюбивый и галантный литовец уживаетесь с властями? Спектакль “Ужин с дураком” – он ведь рассказывает и о природе власти, об опьяняющем чувстве превосходства сильного над слабым. Власть российская вмешивается в жизнь театра?

Власти не вмешиваются, но внутренняя цензура никуда не исчезла. Но я в России – иностранец и потому чувствую себя свободно. Ко мне другой подход, со мной не связываются, и потому наш театр идет своим путем.

Биографическая справка

Линас Зайкаускас родился в Литве. В1989 году окончил факультет режиссуры музыкальных театров Ленинградской музыкальной академии им. Н.А.Римского-Корсакова. Работал режиссером в театрах Каунаса и Паневежиса. Поставил около 60-ти оперных и драматических спектаклей на сценах России, Украины, Литвы, Польши, Румынии и Турции, которые принимали участие и неоднократно награждались на различных престижных европейских, азиатских и российских фестивалях. Был художественным руководителем Русского драматического театра в Вильнюсе, художественным руководителем и директором Театра Повшехны в Польше.

Преподавал в Музыкальной академии Литвы, в Паневежисской консерватории и в Йельском университете (США) и читал курс “Образ и язык в рекламе” в Высшей школе журналистики в Варшаве. Был руководителем и директором польских Международного театрального фестиваля имени Витольда Гомбровича и Международного фестиваля культуры в Радоме.

С 2010 года возглавлял Челябинский академический театр драмы имени Наума Орлова. А чуть раньше – в 2007-2010 годах – был главным режиссером театра “Старый дом” в Новосибирске.

Линас Зайкаускас о себе: “Мой отец Юргис Зайкаускас хотел стать ксендзом. В годы войны, учась в духовной семинарии, пособничал “лесным братьям”, служил связным у партизан и распространял листовки. В 1947 году его арестовали и хотели казнить. О нем написано в книге Александра Солженицына “Архипелаг ГУЛАГ”. Потому что отец был одним из организаторов знаменитого воркутинского восстания, которое подняли одновременно семь лагерей. Оказавшись на свободе, в Риге, отец промышлял, чем придется, часто находил приют в костелах, где выполнял столярные и плотницкие работы, латал крыши. И однажды во время воскресной службы в хоре увидел прелестную девушку, мгновенно влюбился, и она стала моей мамой. Они обвенчалась в костеле, а официально поженились лишь в 1979 году, при Брежневе. Тогда ведь примерно десять процентов населения Прибалтики составляли репрессированные, живущие на нелегальном положении. Я родился, как цыганское дитя, в дороге, и до 17 лет прожил под вымышленной польской фамилией Вербичиньский. Потом отец, наконец, получил паспорт, а мы с мамой – его фамилию…”

Беседовала Маша Хинич