В солидном фолианте «Историко-архитектурные памятники Симбирска Ульяновска» (издание ГИМЗ «Родина В.И.Ленина»), в разделе «Памятник И.А.Гончарову. 1965 г.», говорится: «В верхней части лицевой грани постамента вырезана надпись «И.Гончаров», представляющая собой увеличенное факсимиле подписи писателя». Поскольку я имел самое прямое отношение к этой надписи, расскажу ее предысторию.

Весной 1965 года кто-то из руководства культурой (а скорее всего, Александр Николаевич Блохинцев, с которым у нас сложились добрые отношения) обратился ко мне с панической просьбой: на носу открытие нового памятника Гончарову, а постамент гол ни надписи, ни даже ее эскиза! Выручай! Надо сказать, что тогда мы, молодые архитекторы, с готовностью откликались на подобные просьбы, не предполагавшие никакой оплаты, – лишь бы сделать чтото реальное, оставить свой след. Любой памятник – плод содружества скульптора с архитектором, причем ведущим является именно архитектор, определяющий общий масштаб и соотношение скульптуры с постаментом; а уж что касапостамента – он до последней буковки надписи целиком на совести архитектора.

Кто был соавтором скульптора Писаревского, почему он не довел свою работу до конца, мне неизвестно. А открывать безадресный памятник, разумеется, нельзя. Пришлось потрудиться за москвичей. Я обмерил лицевую сторону, начал думать о надписях. «И.А.Гончаров» и годы жизни. Буквы бронзовые накладные, цифры – врезанные в гранит. Но буквы сами по себе безлики, а вдруг подпись-факсимиле писателя хорошо читается (что бывает нечасто) – насколько она была бы «роднее» фигуре писателя! Ищу автограф Гончарова, и – о чудо – он и красив, и легко читаем! Увеличиваю по клеточкам (ни ксероксов, ни компьютеров тогда не было) и вырисовываю шаблон для отливки в бронзе. Также вычерчиваю цифры, сгруппировав их в квадрат, – строгим брусковым шрифтом. Делаю чертеж лицевой стороны с указанием всех размеров по разбивке надписей. И спешу отдать в работу.

На открытии памятника не вижу бронзовой надписи только слегка углубленный след в граните. «Почему?» – кидаюсь к организаторам. – «Не успели сделать отливку. Не волнуйтесь – сделаем,» – отвечают мне. Несколько раз напоминал, говорил, что копия шаблона цела (и много лет попадалась среди других чертежей). Но помпа открытия уже ушла, и никто не жаждал этим заниматься. А вот сейчас пришло время – уж к двухсотлетию-то надо поставить последнюю точку: на плохо читаемые бороздки наложить литую бронзовую (ни в коем случае не блестящую) подпись-факсимиле толщиной миллиметров в пять-шесть – то есть довести дело до конца.

Лев НЕЦВЕТАЕВ