В преддверии выборов из российских регионов звучат разного рода политические идеи. Если глава соседней республики заявил, что России нужен царь, то губернатор Ульяновской области на Гражданском форуме задался вопросом, каким образом можно демократизировать отдельно взятый регион. Есть ли в этих устремлениях единство: возможно ли совместить сильную власть и демократию?

Ульяновская область славится своими пиар-ходами в духе единения власти и народа: разного рода общественные палаты, советы, соглашения и межпартийные посиделки растут как дрожжи на дрожжах. То у нас затеют конкурс на министров, то заставят министров отчитаться перед парламентом, а то и вовсе перед интернет-жителями. И чем ближе выборы, тем больше чиновники любят простых граждан и готовы отдаться им в прямом эфире.

Такого пошиба демократия вполне сочетается с цезаризмом, пропагандируемом сторонниками одного из кандидатов в президенты. Именно он должен стать народным царём через процедуру избрания на пост президента. Роль более младшего но не менее благородного царевича играет на местном уровне глава региона. Он с высоты своего рейтинга в 43% может без зазрения совести замачивать перед народом своих подчинённых, которые все вместе набирают 17% народной любви. И мы без труда можем узнать во всём этом старорусскую народную пьесу про «доброго», читай «грозного», царя, который и которого горячо любит народ!

Да, это наши традиции. Да, мы по-другому не можем и не хотим! Но такая модель при попытке её применить выдаёт в результате график убывающей эффективности. Народная любовь не растёт, пропасть между обществом и властью расширяется, а государственная машина, если не разрушается, то уж очень сильно скрипит. И вот уже чиновничество, раскрыв свои объятья гражданам, недоумевающе задаётся вопросом, почему все демократические новации отвергаются самим народом? Почему граждане не спешат разбиться в лепёшку ради общего дела, а по инерции и с большей силой продолжают ругать власть, принимая демократию за слабость «верхов»? И руки чиновников опускаются, а единственным желанием «верхов» в такой ситуации остаётся применить силу, чтобы не давать повода для дестабилизации и успокоить пассивно-послушное большинство, напуганное оранжевой угрозой. И так круг демократической монархии замыкается.

Есть ли из этого круга выход на развитие? Ведь и сильную власть, и демократию нужно рассматривать только через критерий способности поддерживать развитие. Думаю, что есть.

Мы очень часто путаем демократию с какой-то российской вольностью. Вот, мол, у нас выйди на Красную площадь и ругай президента, – это и есть демократия! Реже мы называем демократией власть большинства. Да у нас самая демократичная демократия, с рейтингом 66% предпочтение большинства очевидно! Но мы совсем забываем, что демократия это ещё и конкуренция. С этим у нас проблемы во всех смыслах: и в объективных, институциональных, и в субъективных, личностных. Показательным является голосование депутатов от оппозиционных партий в городской думе за кандидатуру от правящей партии во время выборы главы Ульяновска. Никто даже и не подумал о конкуренции и альтернативе, ни оппозиционные партии, ни сами оппозиционеры! Это хроническое отсутствие конкуренции порождает сугробы во дворах, пробки на дорогах и толпы на остановках. Народное единение замыкает круг народных бед.

Как же нам демократизировать регион? Все симулякры, перечисленные в первом абзаце неэффективны, впрочем, как и подобные им, возникающие на уровне федеральной власти (народный фронт, большое правительство и т.д.). Есть простой и незатейливый сценарий: сформировать в региональном парламенте две крупные фракции из конкурирующих партий. Это заставит представителей всех партий работать с избирателями, заниматься их проблемами, вносить предложения, разрабатывать законы, контролировать эффективность министров – заниматься всем, чем они должны, но не занимаются сейчас.

У этого наиболее цивилизованного сценария есть несколько серьёзных недостатков. Первый недостаток заключается в том, что властная вертикаль у нас имеет постсоветский характер и скрепляется посредством одной партии. При утрате партийной монополии поползёт и властно-финансовая вертикаль. Поэтому никто в обозримой перспективе не будет создавать равно приближённую партию, которая могла бы конкурировать на общих основаниях с правящей.

Но, если даже предположить такую ситуацию, при которой глава региона, находясь в правящей партии, заявит о равной поддержке двух или более партий на предстоящих выборах в законодательное собрание, народ и элита этого не поймут. Парламент слишком несерьёзное с точки зрения простых людей заведение, чтобы обращать внимание на его демократизацию, но слишком серьёзное учреждение, по мнению элиты, чтобы превращать его в место для дискуссий. И это второй недостаток, устранимый только на уровне самых первых лиц страны.

Кроме того, людские ресурсы в области настолько уже бедны, что вряд ли можно собрать значительный по количеству состав такой партии, оттянув часть хороших людей на депутатскую работу.

Можно предложить другой сценарий, который позволяет не рушить вертикаль. Это сценарий «большого правительства», но переписанный с учётом задачи повышения эффективности государства. Нам нужно не «большое», а «теневое правительство».

Суть проста. Мы наблюдаем, как приходят и уходят министры ульяновского правительства. И что только не делал губернатор: и приглашал варягов, и своих растил, и увольнял и конкурсы объявлял, и оценивал. Не приживаются министры! И нет им замены. Уже зампреды вынуждены прикрывать оголившиеся участки фронта. И у губернатора, и у народа закончились кандидатуры на местных министров. Как непопулярна эта тяжкая работа! Так почему бы к каждому действующему министру не приставить по одному «теневому», который в случае чего сможет заменить выбывшего члена команды? Помимо этой безусловно важной задачи «теневое правительство» могло бы выполнять функции генерации идей и надзора за положением дел в обществе и власти. На «теневом правительстве» губернатор смог бы отрабатывать все свои неординарные управленческие решения, прежде чем выдавать их нагора.

В чём прелесть такой формы власти? Во-первых, полностью сохраняется не только вертикаль, но и главенствующее положение личности губернатора и президента. Во-вторых, «теневое правительство» олицетворяет единение царя и народа, так как оно не включает в себя действующих чиновников, а, значит, представляет народ, но «мочит» министров не от имени народа и прилюдно в интернете, а в тени и от имени губернатора. Конечно, очень трудно будет соблюсти баланс между публичностью и тенью, но любое увеличение публичности даст нам больше демократии, а любое усиление «тени» придаст больше царственности. Таким образом, система будет полностью контролируема двумя русскими началами, сильной властью и народом, и будет более эффективной, чем нынешняя.

И, главное, нужно помнить, что демократичная сильная власть это не та, что казнит своих врагов под одобряющие крики большинства, а та, которая может решать и свои собственные проблемы и проблемы людей. В обоих случаях уровень народной любви одинаков, но вот эффективность государства различна.