МИХАИЛ БЕЛЫЙ
Усиление репрессий и коррупция при сдаче ЕГЭ перекрывают все возможные достоинства этой системы проверки знаний.
В понедельник российские школьники начали сдавать Единый государственный экзамен. В этом году чиновники от образования превратили ЕГЭ в подобие хорошо организованной военной операции: в местах прохождения испытания установлены видеокамеры, дежурят общественные наблюдатели, мобильники изымаются при входе в кабинет, а в ряде регионов даже решили «глушить» сотовую связь во время написания тестов. Тем, кто осмелится выложить готовые ответы в Интернет, обещают еще более суровую кару – аннулирование результатов экзамена без права пересдачи в этом году. «НИ» попытались разобраться, что же все-таки сегодня представляет собой ЕГЭ – терпящий фиаско эксперимент, который пытаются спасти репрессивными мерами, или же действенный механизм «социального лифта», позволяющий молодым людям из провинции получить образование в престижных вузах.

Новый министр образования РФ Дмитрий Ливанов, едва вступив в должность, сразу же поспешил напомнить, что является «последовательным сторонником ЕГЭ». «При полном понимании необходимости совершенствования содержания и технологии ЕГЭ в будущем переход к всеобщему обязательному характеру ЕГЭ в 2009 году – важнейший шаг нашей системы образования, – дал понять г-н Ливанов. – Он направлен на повышение прозрачности результатов обучения, доступности качественного образования для граждан независимо от их социального статуса и места проживания, преодоление коррупционного барьера на переходе «школа – вуз».

Заявление высокопоставленного чиновника говорит о том, что наша страна в ближайшие годы вряд ли откажется от Единого госэкзамена, поскольку речь идет только о «необходимости совершенствования».

В то же время недавний опрос, проведенный Фондом «Общественное мнение», показал, что в целом ЕГЭ воспринимается негативно: негативных высказываний о нем втрое больше, чем позитивных. На сегодняшний день 56% россиян введение Единого госэкзамена не одобряют.

Впервые эксперимент по введению ЕГЭ был, напомним, проведен в 2001 в республиках Чувашия, Марий Эл, Якутия, а также в Самарской и Ростовской областях по восьми учебным дисциплинам. В 2002 году эксперимент по введению ЕГЭ прошел в 16 регионах страны. В 2003-м эксперимент охватил 47 субъектов РФ, а в 2004-м – уже 65 регионов. С 2009 года ЕГЭ является единственной формой выпускных экзаменов в школе и основной формой вступительных экзаменов в вузы.

С самого начала, то есть с момента появления ЕГЭ в России лишь в качестве эксперимента, его сторонники ссылались на то, что таким образом заимствуется передовой опыт западных стран. Однако опрошенные «НИ» эксперты считают апеллирование российских чиновников к зарубежному опыту несостоятельным. И в качестве аргумента приводят такой факт: президент США Барак Обама выделил четыре млрд. долларов на свертывание системы тестирования при приеме в вузы и возвращение к традиционной форме экзаменационных испытаний.

Лифт в Москву

Одним из основных достоинств ЕГЭ специалисты называют появившийся в стране механизм «социального лифта». Теперь способный выпускник средней школы из провинции имеет-де больше шансов получить высшее образование в столичном вузе. Это подтверждает и председатель Всероссийского педагогического собрания Валентина Иванова. По ее словам, вопрос об отмене ЕГЭ в стране вообще не должен стоять. «ЕГЭ внедрен в соответствии с федеральным законом, поэтому все рассуждения, нужен ли ЕГЭ или нет, связаны непосредственно с корректировкой этого закона, – заявила г-жа Иванова «НИ». – Изменение федерального закона – это длительная и сложная процедура. Именно поэтому надо исходить из того, что ЕГЭ будет, и ЕГЭ необходим». При этом она согласилась с тем, что «процедура совершенствования экзамена необходима». «К примеру, в этом году уже введены элементы сочинения. И в сентябре по итогам ЕГЭ можно будет делать определенные выводы», – пояснила собеседница «НИ».

Валентина Иванова также сообщила, что сейчас обсуждается возможность «разбить ЕГЭ по тем годам обучения, когда завершается данный предмет». «Вот завершился русский язык в десятом классе. Может быть, сразу после этого имеет смысл ввести экзамен», – отметила г-жа Иванова.

Первый заместитель председателя комитета Госдумы по образованию Олег Смолин соглашается с тем, что «основным плюсом ЕГЭ является увеличение числа ребят из провинции в столичных вузах». «Однако и у этой медали есть другая сторона: происходит очень серьезная «утечка мозгов» из регионов. Талантливая молодежь уезжает в Москву, а провинция из-за этого интеллектуально беднеет», – пояснил «НИ» парламентарий.

В качестве еще одного преимущества ЕГЭ называется введение единых требований к абитуриентам. Раньше каждый вуз мог организовывать экзаменационные испытания так, как считал необходимым. И не секрет, что для поступления в конкретный университет родители были вынуждены нанимать для своего ребенка репетитора именно из этого учебного заведения.

Поступать, куда хватит очков

Педагоги критикуют ЕГЭ в первую очередь за то, что новая процедура, по мнению многих, является не реальной проверкой знаний, а механическим «натаскиванием» и «дрессировкой». «Беда в том, что наши дети разучились думать. Мы приучаем их к тому, что главное – правильно расставить галочки», – сетует в беседе с «НИ» проректор по учебной работе Магнитогорского государственного университета Ирина Овчинникова. По ее словам, «ЕГЭ ни в коем случае нельзя сохранять в том виде, в котором он функционирует сейчас».

«Раньше в вузы, как правило, приходили мотивированные студенты. Я имею в виду, что молодые люди со школьной скамьи определялись, кем хотят стать, – рассказывает проректор. – Вот мечтает, к примеру, девочка быть филологом. Она начинает углубленно изучать русский язык и литературу, заранее готовиться к поступлению. Сейчас же ставка делается исключительно на натаскивание – абитуриента надо научить заполнять эти тесты».

По словам Ирины Овчинниковой, складывается парадоксальная ситуация, когда молодые люди даже не задумываются, куда именно они хотят поступить учиться. «Многие руководствуются такой логикой: на что хватит набранных баллов, туда и поступлю. То есть главная цель – куда-нибудь попасть, причем все равно куда, – говорит собеседница «НИ». – А знаете, что в итоге получается? Проучившись год-два, студенты понимают, что это не их, не этим они хотели заниматься. Для одних это очень серьезная проблема, для других – настоящая драма».

Депутат Олег Смолин соглашается с г-жой Овчинниковой. «Большинство учителей считают, что ЕГЭ подменяет развитие творческих способностей банальной дрессировкой, – отмечает депутат. – К тому же ни для кого не является секретом, что дети, готовясь к Единому госэкзамену, перестают изучать все остальные предметы. Так и происходит развал образования. Ведь конечной целью становится только лишь успешная сдача теста».

По мнению Олега Смолина, необходимо перевести сдачу ЕГЭ в добровольный режим, чтобы у абитуриентов было право выбора. «Однако, по имеющимся оценкам, только около 10% учащихся предпочли бы сдавать экзамен в форме ЕГЭ», – отметил собеседник «НИ».

У проблемы существует и другой аспект. Теперь школы, куда переместилась основная подготовка к ЕГЭ, так или иначе заинтересованы в том, чтобы минимизировать программу обучения. В таком случае ученики волей-неволей будут вынуждены обращаться за дополнительными уроками к своим же учителям. И для педагога очевидно: чем меньше расскажешь на уроке – тем больше на индивидуальном занятии по «натаскиванию» к сдаче ЕГЭ. Правда, уже за плату.

«Коррупция ушла ниже»

Единый государственный экзамен в России был призван заметно снизить уровень коррупции в сфере образования. Собственно, о «преодолении коррупционного барьера» говорит сегодня и новый министр образования. Однако депутат Госдумы Олег Смолин со ссылкой на официальные данные МВД сообщил «НИ», что ЕГЭ, напротив, увеличил коррупцию в 1,5 раза.

Представитель одного из вузов Мордовии, пожелавший сохранить инкогнито, рассказал «НИ», что коррупции меньше действительно не стало. «Я бы сказал, что коррупция ушла ниже – в школы и органы управления образования. Помнится, была такая ситуация: в один год в вуз поступило много абитуриентов, набравших на ЕГЭ максимальный балл, в том числе и из сельских районов. А после первой сессии чуть ли не половина этих «звезд» была отчислена за неуспеваемость. Это очень показательная история: тогда стало понятно, что подчас нужные результаты делаются на местах», – признался собеседник «НИ».

В прошлые годы немало ходило историй и о том, как уроженцы южных республик приезжали в российскую столицу – некоторые молодые люди с трудом изъяснялись и строили предложения, однако имели максимальные баллы по русскому языку. Впрочем, говорить о том, что раньше такого не происходило, неправильно. «До введения ЕГЭ родители обеспеченных и не очень способных абитуриентов «договаривались» с вузами в Москве. А сейчас коррупционная лазейка переместилась непосредственно в регион, где проводится экзамен», – объясняет представитель одного из мордовских вузов. Однако он считает, что так называемого блата при поступлении действительно стало меньше: «Когда это было, чтобы дети вузовских преподавателей учились за деньги! Только при ЕГЭ».

Сейчас на полном серьезе обсуждается вариант, при котором могут поручить проводить ЕГЭ налоговой службе или даже ФСБ. Каким бы фантастическим такой расклад ни казался, в нем присутствует рациональное зерно. Ведь сама система образования, в ведении которой находится ЕГЭ, заинтересована в хороших показателях. Так, ни один населенный пункт, ни один регион не хочет иметь результаты хуже, чем, например, у соседей. А ведомство, не имеющее отношения к сфере образования, в этом случае может оказаться менее предвзятым.

Эксперт Всероссийского фонда образования Олег Сергеев уверен, что ЕГЭ – это «большой бизнес, в котором крутятся миллиарды». «В существовании Единого госэкзамена заинтересована целая куча фирм и огромное количество людей. Взять хотя бы тот факт, что школьные учителя сегодня оказались крайне востребованными. Если раньше денежные потоки направлялись к вузовским преподавателям, то теперь они уходят в школы», – напомнил «НИ» г-н Сергеев.

Спецоперация «ЕГЭ»

Председатель Всероссийского педагогического собрания Валентина Иванова считает, что вокруг сдачи ЕГЭ «создан искусственный ажиотаж». «Как будто нарочно нагнетаются страсти, нервотрепка», – говорит собеседница «НИ».

Да и как тут не занервничать, когда экзамен превращается практически в спецоперацию: в местах проведения ЕГЭ глушат сотовую связь, сдающим экзамен запрещено иметь при себе мобильники, если у кого-то во время написания работы найдут «трубку», пусть даже выключенную, это повод аннулировать результаты и удалить из аудитории. Причем пересдать человек сможет лишь в следующем году, сообщила глава Рособрнадзора Любовь Глебова. Она также отметила, что ведомство договорилось с социальными сетями об ограничении размещения на их сайтах контрольно-измерительных материалов (КИМ) во время проведения ЕГЭ.

Учитель одной из общеобразовательных школ Ульяновска Людмила Кулакова признает, что экзамен проходит в «жесткой атмосфере». «Был, например, случай, когда мальчик попросился в туалет, располагающийся рядом с кабинетом, где проходил экзамен. А дежурный запретил ему закрывать дверь в кабинку. Можно представить, какой психологический дискомфорт испытал ребенок», – рассказала «НИ» педагог.

Адвокат Игорь Трунов считает охоту за мобильниками в карманах школьников «большой глупостью», уточняя, что разговор должен идти совсем о другом. По его убеждению, пресловутые «жесткие меры» окажутся неэффективными. «Честность и транспарентность (прозрачность. – «НИ») экзамена вызывают большие сомнения. Бороться надо не с детьми, а с представителями тех ведомств, которые отвечают за проведение экзамена. Не секрет, что многие скандалы на ЕГЭ подчас связаны с царящей круговой порукой», – заявил «НИ» юрист.

Игорь Трунов называет «довольно скользким юридическим моментом» вводимые во время экзамена ограничения – например, блокирование сотовой связи. «В данном случае речь идет о лишении права на связь и общение ребенка с родителями во имя каких-то призрачных целей», – подчеркнул эксперт.

В то же время старший помощник прокурора Ульяновской области Василий Зима считает, что «никакого ущемления прав детей нет». «Так, система подавления сотовой связи применяется в театрах, чтобы звонки не мешали людям смотреть представление. Такая практика имеется во всем мире, – аргументировал «НИ» свою позицию представитель прокуратуры. – Надо же отдавать отчет в том, что сегодня с помощью компьютерных технологий можно сдать абсолютно любой экзамен, ничего не зная по существу предмета».

Какая дальнейшая судьба ждет ЕГЭ – большой вопрос. Впрочем, и президент Владимир Путин ранее заявлял, что эта процедура нуждается в серьезном совершенствовании. Однако очевидно, что идти только по пути ужесточения самой процедуры неверно.

Задача вполне понятна: превратить экзамен действительно в реальную проверку знаний, минимизировав при этом коррупционную составляющую. Насколько выполнимой окажется эта цель – покажет время. Увы, все мы много раз становились свидетелями того, как здравая идея, успешно реализуемая в цивилизованном мире, отчаянно буксовала на российской почве. Беда лишь в том, что заложниками таких «испытаний на прочность» становятся ни в чем не повинные дети.