Судьба малой речки.
Прежде чем поведать о судьбе речки Киртелинки, протекающей по территории Тетюшского района республики Татарстан, расскажу о другой речушке.
Водоносная артерия моего детства даже имени-то не имела: речка да речка. Начиналась с маленького ручейка, бульканье которого раздавалось на нашем огороде прямо за капустными грядками. Ручей баловал ребятишек, поливал овощи, поил скотину, заполнял банные кадушки. Крепкой голубой нитью, на которую были нанизаны крестьянские подворья, тянулся он по деревне.
А дальше речка моего детства вилась вдоль холмом по полям и вливалась в уже солидную реку по имени Сулица. Там она крутила две водяные мельницы, чигирь качал воду на полив плантаций. Сулица радовала нас глубокими омутами, ширью разливов. В реке хватало и глубины и рыбы. Можно было покататься и на лодке.
И я поехал в свое детство, предвкушая сладостное свидание с речкой.
В деревню Маматкозино протянулся асфальт, появилась новая ферма, машинный двор, гаражи, несколько новых домов.
А речка почти исчезла.
Мутная струйка посредине села напоминала о ней. Русло куры переходили. Негде было выкупаться.
Кто же выпил мою речку? Разные ответы услышал я от односельчан. «Сама высохла» – развел руками пастух . «Нефтеразведчики доконали», – посетовал председатель сельского Совета. «Скотина виновата, – махнула рукой бабка Марья. – Разве можно ее все лето у реки пасти? Травку поела, тальники вытоптала – и речке конец».
Я решил пойти по родной речке от истоков до устья. Ведь что-нибудь да увижу, а увижу – пойму.
Говорят, любая речка начинается с болота.
Давным-давно, увязавшись с отцом на охоту, я впервые увидел стоящий у болота сложный механизм.
Мотонасос. Хотят болото осушить, – с неодобрением пояснил отец. – Торфа в нем много, для удобрений.
В те годы, видимо, руки до болота так и не дошли. Насос, помню, ржавел несколько лет, а потом его растащили. Болото с клюквой, с большими черными окнами воды, к счастью, тогда осталось жить.
Но то, что я увидел сегодня, свидетельствовало о том, что нынешний местный народ потрудился сильно. Верховое болото было высушено и выскоблено. Передо мной лежала искореженная бульдозерами впадина. Кое-где мерцали жалкие остатки воды.Отсюда начиналась “моя” речка- безымянка.
Я шел почти пересохшим руслом речки моего детства – и примечал все новые и новые раны, нанесенные реке неразумным хозяйствованием. Вспаханы набегающие к речной пойме каменистые холмы. Раньше их не пахали, там косили сено. У истоков речушки поставили летний лагерь для скота. Трава вытоптана, грязь, глина. Вот новая ферма. Она посажена прямо на берегу. Ясно, куда текут все нечистоты отсюда.
Тракторы с бульдозерами едут через речку где вздумается, напрямик, сминая кустарник и срезая дернину.
И так без конца на всем протяжении невеликой речки. Недальновидность и равнодушие людей оскудили ее.
Читая «биографию» речушки, я поражался не тому, что она почти исчезла. Я удивился, как еще она выжила. Как она при таком отношении к ней не умела совсем?! Ведь все-таки дожила, добежала до Сулицы и тихо растворилась в ней, на прощание пробулькав по камням мне что-то вроде этого: «Докатилась»!
И странный двойной смысл послышался мне в говоре реки…
Вдосталь побродил я прошлым летом по берегам и других малых рек Среднего Поволжья. Все они в конце концов впадают в Волгу, и в конечном счете от их состояния зависит благополучие «главной улицы России». Как им живется? Схожа ли их судьба с судьбой моей речки?
Увы, схожа. Вот некогда полноводные Карла, Кубня, Була. Их водосток заметно уменьшился за последние годы. Гуща, Цивиль, Свияга… Картина та же самая. А в округе повсеместно падает уровень грунтовых вод. Пересыхают болота и низины. Это обезвоживание земли особенно заметно летом. И понятно, почему. Полив, водопой скота, нужды населения. Воды «пьем» все больше и больше, а состояние малых рек все хуже и хуже. Они скудеют еще и оттого, что повсеместно осушают болота, распахивают поймы и низины, водонесущие склоны, сокращаются площади водоохранных лесов. На реках исчезли плотины и запруды.
Вот ситуация в республике Чувашия. Когда-то здесь, на малых реках стояло более пятисот плотин и водяных мельниц. Теперь нет ни одной. А сотни животноводческих комплексов, летних лагерей для скота, машинных дворов расположено в водоохраняемых зонах. Практически все поймы рек распаханы. Берега их оголены. Поэтому идет интенсивный смыв плодородного слоя с полей республики, каждый год малые реки уносят более пяти миллионов кубометров почвы. Плохо и земле, и воде – речки заиливаются, поля теряют плодородие.
Примерно такая же картина в Ульяновской области, и в Татарии.
Сразу возникают два вопроса. Обеспокоены ли местные власти судьбой малых рек? Что делается для того, чтобы облегчить их участь?
Да практически не озабочены и ничего не делается. Формально проведена паспортизация малых рек, приняты некие решения местных властей по их охране, раздаются призывы беречь реки – и так далее.
А водные артерии продолжают мелеть… Местные хозяйственные организации плевать хотели на все и вся.
Законы вроде есть. А порядка нет. Всем известно: в прибрежной полосе распашку земель вести нельзя. И склад минеральных удобрений нельзя ставить. И летний лагерь для коров нельзя бы организовывать. Но все пашут, пасут скот, строят лагеря.
Вот уже упомянутая мной речка Сулица. Течет по территории Верхнеуслонского района Татарии, через поля нескольких сельхозхозяйств. Спрашиваю в каждом: а к кому речка «приписана»? Чья она?
Вопрос у всех вызывает недоумение. Владельцы молочных ферм, расположенных на окраине села Макулово, начинают губить Сулицу прямо с ее истоков – но речку своей не считают. Далее – земли сел Куралово и Бурнашево.Такая же картина: водопользование идет, берега опаханы – а речка беспризорная.
Речка – ничья!
Так называемое «водопользование» для сельского хозяйства практически бесплатное. А о реке никто не не заботится: речка ни на чьем «балансе» не состоит и никто практически не может пресечь явные безобразия, ну, скажем, сброс ядов и нечистот. А река-то губится каждый день. Все ее беды начинаются именно на земле!
Отсюда принципиальной важности проблема: необходима организация водоохранных зон речек. Пока они существуют, скорее, как экологическое понятие. Да, такая зона есть. Но она ни для кого не является запретной. Ибо она не принадлежит реке – она принадлежит хозяйству. Как же так? Есть зоны отчуждения у линий электропередачи, у железных и шоссейных дорог – без них эти артерии не существуют. А вот у реки такой территории нет.
Насущная государственная необходимость: изъять из сельскохозяйственного или иного пользования хотя бы часть пойм рек, территорию у истоков, прибрежные леса. Короче зону, которая обеспечивала бы нормальное существование малой реки. И, конечно, надо установить в них определенный режим. Ведь в лес, скажем, без ведома лесного хозяйства с топором никто не идет. Есть там лесники, объездчики, охрана. А в речку лезут – и с насосом любой мощности, и со стадом любой численности и вообще как хотят, где хотят и когда хотят. Не потому ли, что у речки нет смотрителя?
Короче, законы вроде есть – но не обеспечены исполнением. По этому поводу когда-то известный защитник природы С.Бутурлин заметил, что закон, не обеспеченный исполнением, бесполезен.
К тому же в свое время многие луговые поймы были распаханы и переведены соответствен в пашню. Как теперь изъять из состава пахотных земель хозяйств? Кто это разрешит?
Вот ведь чем оборачивается сиротство малых речек.
Человек так устроен, что он реагирует чаще всего лишь на громкое, резонансное несчастье или беду. Зенмлетрясение, катастрофа на гидростанции, жертвы в ночном клубе- и так далее. А беду, которая наползает тихо и медленно, люди просто – напросто не замечают. Ну, высохла речка- безымянка. Исчез родник. Болото испарилось куда-то…Эка беда! Другая речка есть, родники в округе тоже не все перевелись…. “Неудобство это- а не беда”…
Нет- беда! И еще какая. Вот в той же Ульяновской области более половины деревень и сел сидят практически без питьевой воды. Причина? “Вода ушла из колодцев.” И мало кто связывает это с исчезновением малых рек и ручушек…
А не настало ли время начать поистине всенародную заботу за чистоту и полноводность наших малых рек? Ведь без них ничего на нашей земле не будет – ни воды в колодцах, ни места отдыха и рыбалки, ни пенья соловьев. И даже самой матушки Волги – ведь она начинается с крохотных речушек.
Ну а в завершение – о речке Киртелинке с которой я начал рассказ о горькой судьбе малых речек России.
Эта крохотная речушка начинается с лесного ручейка возле деревеньки Красный Восток. Местный народ не утруждает себя вопросами утилизации мусора — все валит в речушку. Так начинается ее скорбный путь по земле…
Путь Киртелинки недолог, всего-то пятнадцать километров. До своего впадения в речку Кильну она протекает лишь через одну деревню — Киртели (откуда и название).
Два года речка была чистой, здесь водилось немало рыбы, – просвещал меня учитель Соснин. – Пескарь, карась, голавль клевали напропалую. Нынче – смотрите…
По Киртелинке плыли какие-то коричневые хлопья, оседая на тальниках. Рядом сидел мужик с удочкой, матерился: «Убили речку! Даже лягушки вымерли».
Кто убил-то? Вы же и убили! – взорвался Соснин. — Всего две деревни на ее пути. Ни химкомбината, ни городских стоков! А речку угробили!
Пояснил:
Видите свиноферму? Оттуда дерьмо сбросили. А вон там ремонтная мастерская. Мазута остатки, отработанное масло – в овраг. А оттуда – в речку. Вот и не стало ее…
Призадуматься было над чем. Те, кто поселился на берегу Киртелинки, берегли речку столетиями. Сегодняшние «хозяева земли» угробили ее за считанные дни. И не какими-то химическими производствами, а просто житейскими варварскими привычками…
И разве только в деревне Киртели такое?

Жан Миндубаев.
Ульяновск – Казань – Чебоксары.

«ЗЕМЛЯ ПОРУГАНОВА»

«Есть на земле территории, носящие имена тех, кто открытием оных или их благоустройством стяжал себе право быть запечатленными на географических картах. Вспоминаются мне «Земля Санникова», «Мичуринский сад»- или , скажем , выращенный поволжским лесничим «Саватеев бор».
А окрестности моего села можно , допустим, именовать «Землей Поруганова»- ибо только человек с такой фамилией мог сотворить то издевательство, которое я и наблюдаю с горестью…»
(Из письма пенсионера В.Соснина)

Сельский учитель, биолог, почти полвека приобщавший ребятишек к таинствам и красотам нашей легко уязвимой природы, Виктор Ильич Соснин в своем взволнованном письме описывает места , мне с детства знакомые. Речь идет о Среднем Поволжье.
Природа одарила регион щедро. Здесь две реки- Волга и Свияга- текут параллельно друг другу- но вот парадокс !-совершенно в разные стороны. Их многочисленные притоки берут начала в лесистых холмах .Заливные луга когда-то еще на моей памяти радовали глаз. А речные поймы- родильные дома природы? С озерами, старицами, протоками .Сколько всего здесь водилось, размножалось и процветало!
Благодатный был край.
И что же это такое творится там ныне, коль уж обозвал учитель Соснин эту территорию «Землей Поруганова»? И что это за тип такой – Поруганов_ , безобразнящий на земле?
Впервые в своей журналистской биографии я отправился в командировку по принципу «куда глаза глядят»…
Прежде чем рассказать об увиденном, позволю себе напомнить одно из первых выступлений Президента РФ Медведева. Он сказал, что в одном ряду с самыми острейшими проблемами сегодняшней России стоит охрана природы и борьба за комфортность условий проживания .
Президент не преувеличивает. Понятно, что он имеет в виду прежде всего те регионы страны, где отношение к природе становится нетерпимым: Урал, Сибирские анклавы, Прибайкалье, Нижнее Поволжье. В этих регионах неразумное промышленное «освоение» природных ресурсов ставит на грань выживания местное население.
Письмо учителя Соснина подвигает рассказать не об этом. Оно- повод для разговора о том , как даже не промышленный экстремизм- а всего- навсего самое обыденное , самое привычное наше поведение губительно для природы. И как мы сами – а также муниципальные, самые близкие к людям и родной земле власти- относимся к этому.
-А кто такой этот Поруганов? – поинтересовался я у Виктора Ильича при нашей встрече.
– Это не конкретное лицо , а некий собирательный псевдоним, -пояснил он. -Так я хотел обозначить наше общее, солидаризированное издевательство над природой, над родной землей. Что творим на бытовом, так сказать , уровне.
-А что творим-то, Виктор Ильич?
– Ну, я уж не веду речь о затопленной в связи со строительством волжских гидростанций пойменной «атлантиде»…Пусть будущие поколения поймут, что они обрели – и что потеряли. Рыбу, сенокосы, леса, животный мир, пчеловодство…Сейчас я говорю только о том, как мы своим неразумением добиваем остатки живого возле себя. Давайте, отправимся завтра на одну речушку – сами увидите…
КОНЕЦ КИРТЕЛИНКИ
Эта крохотная речушка начинается с лесного ручейка возле деревеньки Красный Восток. Местный народ не утруждает себя вопросами утилизации мусора- все валит в речушку. Так начинается ее скорбный путь по земле…
Путь Киртелинки недолог всего-то около десяти километров. До своего впадения в речку Кильну она протекает лишь через одну деревню – Киртели ( откуда и название).
-Два года речка была чистой, здесь водилось немало рыбы,- просвещал меня учитель Соснин.- Пескарь, карась , голавль клевали напропалую. нынче- смотрите…
По Киртелинке плыли каие-то коричневые хлопья, оседая на тальниках. Рядом сидел мужик с удочкой, матерился: « Убили речку! Даже лягушки вымерли».
-Кто убил-то? Вы же и убили! – взорвался Соснин.- Всего две деревни на ее пути. Ни химкомбината, ни городских стоков! А речку угробили!
Пояснил :
– Видите свиноферму? Оттуда дерьмо сбросили. А вон там –ремонтная мастерская. Мазута остатки, отработанное масло- в овраг. А оттуда – в речку. Вот и не стало ее…
Призадуматься было над чем .Те, кто поселился на берегу Киртелинки, берегли речку столетиями. Сегодняшние «хозяева земли» угробили ее за считанные дни. И не какими –то химическими производствами -а просто житейскими варварскими привычками…
И разве только в деревне Киртели такое? С учителем Сосниным мы пешком дошли до того места, где Киртелинка впадает в речку Кильну. На ней расположено несколько деревень , население которых тоже абсолютно все валит в воду. Кильна также мертва как и прочие местные речушки… Это уже не животворные артерии природы- а просто канализация местного значяения.
А ведь в этом районе нет нефтехимических и прочих «вредоносных» производств! И реки мертвеют от привычек валить все в овраги (а оттуда- в речки); И собственного разгильдяйства (навоз с ферм трактором- к речке).
И абсолютным отсутствием властного пригляда за состоянием своих же лугов, вод, лесов.
На последнем – на роли местных властей в соблюдении экологической комфортности- остановимся особо. Но чуть ниже…
НОСТАЛЬГИЯ
Отвлекусь. В деревне Маматкозино, где прошло мое полуголодное и отнюдь не безоблачное детство, существовали места, в которых отмякла и просыхала от слез мальчишеская душа, на долю которой много чего доставалось. Это были пруд и речка.
Пруд был стар. Говорили, что копали его еще при помещике. Возможно. На земляной плотине росли толстенные ветлы, усеянные грачиными гнездами. Карасей в пруду, моему, было больше, чем воды. На берегу всегда отыскивалось укромное место, где никто не мешал посидеть с удочкой.
Тогда не понимал – а сейчас осознаю, чем были притягательны эти два места : они как бы выбивались из деревенских , чисто бытовых и хозяйственных нужд. Ну, конюшни, кузница, тока, навесы, амбары – все для дела . А речка и пруд – они были не из этого прагматического ряда, они как бы уводили от повседневности, от приземленности, от назойливой повторяемости буден..
И разве только мальчишек? Передышкой в тяжкой работе, минутами отдыха, облегчения были купание в пруду, ловля карасей , неспешные перекуры под березами для мужиков. А что говорить про молодежь? Потому и оберегали и пруд и речку. И не только в моей деревне – во всех окрестных селах также уважительно относились и к запрудам, и к зелени. Одна деталь: почти не существовало дома без палисадника – а в нем и черемуха, и рябина, и калина, и сирень … Украшение крестьянского подворья.
Жизнь тогда была куда тяжелее сегодняшней- но деревенский люд, донельзя запаренный работой, красоту почитал и толику времени для ее утверждения находил. Конечно, не везде и не всегда. Но к неряшливым деревням отношение было неуважительное.
Ныне это исчезает.
Об оазисах моего детства вспомнил я недавно, побывав в селе Большие Ключищи. Здесь есть одно местечко, самой природой предназначенное для красоты, отдохновения, тихой радости. Это – озерцо возле сельской администрации. Небольшое, уютненькое, оно могло бы стать украшением села.
Но – куда там! Озерцо стало не достопримечательностью – а местом свалки. Чего только не набросали туда « природолюбивые»
ключищенцы ! Автомобильные шины, железки, старые калоши, всякую дребедень. Не драгоценная чаша кристальной воды в обрамлении деревьев и цветов – а классическая миргородская лужа.
И вот стою я на бережку и грустно рассуждаю. Ключищи – село не у черта на куличках, не богом забытые. Дома приличные, улицы в основном асфальтированные, школа – десятилетка есть, клуб, сельская больница. И церковь- с трудом восстанавливаемая – стоит на другой стороне озерца. Повторюсь: загаженного. И никаких намеков на то, что это кого – то волнует…
КУДА ВЛАСТЬ СМОТРИТ?
И вот тут самое время вернуться к роли местных властей в деле сбережения родной природы ( я уж не говорю о приумножении) .Дело в том, что у вышеописанного озерца в Больших Ключищах, прямо на его берегу стоит местная сельская администрация. И каждодневно сюда приходят править свою службу те самые представители местной власти, которые так часто сетуют на общее неустройство в России. Но как- то им , видимо, не приходит в голову, что забота о благополучии страны и ее природы начинается прямо у их порога…
Говорят: у власти сельской нет денег…Но какие деньги нужны для того, скажем, чтобы организовать местное население на расчистку захламленного пруда!? Это же вполне посильно -если , конечно, захотеть.
Наверно, можно власти сельской попросить помощи у местных предпринимателей , у сельхозкооператива, у птицефабрики. Наверное, не отказали бы в благом деле. Но у власти руки до озерца все не доходят…
Ну бог с ними –с местными предприятиями, с птицефабрикой. У захламленного озерца думается вот о чем: в селе проживает более четырех тысяч человек. Из них, допустим, тысяча дееспособных. Совковая лопата берет килограммов шесть грунта. Махнули каждый по разу – шесть тонн грязи из прудка как не бывало. Еще по разу – снова шесть тонн…
Не машут. Никто. И смотрится грустно в захламленную воду сильно покореженный храм. От замшелого, въевшегося в каждую клетку равнодушия, видимо нет избавления. И разве только в Ключищах?
Привыкли мы все и вся валить на верховные власти – президента, правительство. И природоохранных законов надлежащих нет, и промышленные гиганты не обузданы в смысле экологии, и города российские сбрасывают свои фекалии без очистки. Все это так.
Да, роль государства в обережении отечественной природы велика, можно сказать – глобальна.
Но взглянем, как говорится, пониже. Как относятся к родной земле те, кто постоянно проживает возле наших лесов, речушек, озерцов и болотцев? То есть: жители наших деревень, поселков, маленьких городков. Говоря честно, очень плохо относятся.
Ну , скажите, какие постановления правительства нужны, чтобы речка Киртелинка жила и радовала местный народ? Да никакого! Нужно просто желание местного начальства и населения. Не с луны же свалились , не из Москвы прибыли ее губители, здесь же и проживают. А на красоту и здоровье своего окружения – наплевать. И повсеместно так. Скажем, в соседней с Киртелями деревне Кильдюшево даже сельскую свалку расположили прямохонько на водостоке в ту же Киртелинку…
Заезженные в лоскут деревенские улицы, мусор , свалки на каждом шагу, неухоженность – это уже не отступление от нормы, это – норма. Какие уж тут пруды, парки, аллеи! И ведь самое непостижимое : почему это не скребет души, почему не вызывает желания убрать, почистить, навести опрятность? Неряшливость, убогость берут свое… Жить опрятно « не хочем »!
И в этой неистребимой, неизбывной паталогии повинны , в частности, и местные власти. Мы все поголовно и повсеместно аппелируем к верховным инстанциям- губернаторам, президентам. А сами? Не желаем жить по другому. Иначе мы не мостили бы улицы мусором, сажали бы черемуху и рябину у околиц, не загоняли бы стада в леса и речки. Не устраивали бы свалки возле кладбищ. Мы были бы способны понимать, что жизнь состоит не исключительно из пережевывания и переваривания пищи; что красота если и не спасет мир – то хотя бы поможет остаться каждому человеком ; что посидеть с удочкой на берегу ласкового пруда куда лучше, чем тратить время на пьяную бестолковщину с собутыльниками…
Вот на какие мысли навело путешествие по приволжским проселкам. А когда я прощался с пенсионером Сосниным мимо нас пропылил грузовик из того же села Киртели – и свалил три тонны бытового мусора … нет, не в речку – а лесопосадку.
И помчался дальше.