Россия любимая

Набухла даль.
Она вот-вот прорвётся.
И чистым светом утро оплеснётся.
Уронит роща шороху протоки,
И гром катнётся по горе высокой.
И журавли, теряя вечный строй,
Испуганно метнутся надо мной.
Очнётся эхо, запахи проснутся.
И думы к сердцу бережно прижмутся.
И я заплачу, слёзы не тая…
Как ты прекрасна, Родина моя!

Засуха

День еле тащит угарную ношу.
И к озеру жмётся он, горестно тих.
А там словно гадины сбросили кожу,
И дно всё усеяно клочьями их.

Низко склонилась с откоса калина.
Ей хочется веткой достать до воды.
А там ненасытная чавкает тина,
Последней прохлады съедает следы.

А к берегу кучно сбежались открыто,
И лоси, и волки, и птичья орда.
Как будто вражда между ними забыта,
И дружба вот так их хранила всегда.

И словно Наины волшебная сила,
Гружёные тучи сюда привела,
И дождик грозой на лету осветила,
Ему благодатную волю дала.

И он застучал, зажурчал деловито:
И горечь, и жажду спокойно глуша.
А рядом под радугой, тенью облитой,
Ходили в обнимку покой и душа.

* * *

Ночь отгорела.
Стемнела, луна.
Запахло сырым лопухом побережье.
Спала в тростниках, нагулявшись, волна,
И явор в тумане, как в шубе медвежьей,
Стоял, неохотно листвою шурша.
А рядом, тропинку копытом копая,
Играл оленёнок.
На хруст камыша
Он всхрапывал,
Густо по-детски икая.
Ребячьею чёлкой ковыльная бель
Свисала с холма одиноко и зримо.
О чём-то шепталась с берёзою ель,
Укрывшись полой пухловатого дыма.
Здесь всё, от былинки до рыхлой воды,
Жило ожиданьем тепла и привета.
Здесь разные тропы добра и беды
Стекались, храня вековые приметы:
Налево – листву обрывающий лось,
Да эхо колючего лисьего лая;
Направо – в траве зажелтевшая кость
И воронов скучных холодная стая…

В бывшем графском доме

Огонь умирает в камине,
Дрожь пепла к остуде тесня.
Со стенок белёных графини
Не властно глядят на меня.
Здесь некуда пыли садиться.
Пройдёшь – не оставишь следа.
Здесь эхо остаться боится,
И шум не заходит сюда.
Нерусские гаснут гардины.
Стекает их тень на паркет,
И как в этом царском камине,
Тепла здесь и радости нет.
Но мысли навстречу былому
Бегут, оживляя простор.
И зала звучит по-иному
Под слаженный выговор шпор.
И сам я гусар именитый
С графиней в мазурке лечу.
А воздух, духами прошитый
Вот-вот обезглавит свечу.
Танцую, а танец всё глуше.
Не слышу графини полёт,
Но слышу, как, торкаясь в душу,
Меня моё время зовёт.
И снова пустынная зала.
Огня уходящего блик.
И память, что нежно звучала,
В былом, как чарующий миг.

Тане

Милая, милая, вот и настала,
Вот и открылась весна.
Речка волну за волною листала,
Словно искала чего-то она.
Милая, милая, шёпот бегущий,
Птиц и листвы голоса.
И над усеянной бликами кущей,
Смотрят с небес не твои ли глаза?
Дождик верхами прошёл втихомолку.
Тени привстать не могли:
С ивушки выпала зорьки заколка,
Косы на плечи легли.
Милая, милая, зелень бушует.
В закипе цвета сады.
Кто-то меня шаловливо целует,
Нежно целует, Как ты!

В зимнем лесу

Как беден зимний лес.
Как строго в нём и глухо.
С ветвей опущенных
Спадает снежный ком.
И старое дупло,
Как дедушкино ухо,
Заткнуто бережно,
Как ватою, снежком.

Вот чей-то низкий стог,
Обдёрганный лосями.
Пред ним приветливо
С рябинок льётся свет.
В беретах белых пни,
Как будто вяжут сами,
И с ветки ивовой
Спечатан птичий след.

Ни голоса окрест,
Ни хруста, ни тревоги.
Безмолвно пырхая,
Играют снегири.
Вдали от бешеной,
От сумрачной дороги.
Здесь тишина, своё
Встречая, говорит.

Здесь всё живёт светло,
Возвышенно и чисто.
Пройдёт зимы угар,
Весна откроет путь.
Пробудят здравый шум
Восторженные листья,
И выдохнет всю боль
Земли усталой грудь.

И пусть уже не я,
Другой, меня моложе,
Войдёт в оживший лес
И в дрёме тростника
Найдёт живой родник,
Что с божьим ликом схожий,
Обтянутый с краёв
Дыханием дымка…

* * *

Осень дарит сполна
Цвет земной и летучий.
Спелой дыней луна
Закатилась за тучи.
Коростель не скрипит,
Онемел голосок.
Паутиной обвит
За межой колосок.
След колёс по стерне
До копёнок пролёг.
И лучит, как в окне,
От звезды огонёк.
Дремлет ивовый куст
У тропинки курной.
Лёгкий слышится хруст,
Уходящих домой.

От комбайнов тепло
С тишиной разливной
Вместе с ними в село
Внесут дух полевой.

Владимиру Кадяеву

Никнет, никнет заря, увядая.
Лёгкой тьмою прикрылись сады.
И по лугу луна молодая
Растеряла седые следы.
В нежном шорохе зреет пшеница.
Успокоился медленный гром.
И над лесом, взлетая, зарница
Машет тёмно-вишнёвым крылом.
Возникают цветные разводы
От зарницы и лунных лучей.
Словно вывела ночь хороводы
Пересыпанных дымкой огней.
Так молитвенно всё и открыто.
Засмотрелась река в небеса.
От церквушки, пока не забытой,
Звон катился тепло, как слеза.

* * *

Птицы улетели.
Листья облетели.
В лужах серебрится по краям ледок.
Конусные ели
Сразу присмирели,
Молча ожидают сыпчатый снежок.

Воробьи играют,
Шумом осыпают.
Под окном сирени оголённый куст.
Девочка сторожко
Опускает ножку,
И ледок, ломаясь, пробуждает хруст.

Редкие капели
На лету блестели.
Эхо не слыхало их прохладный «чмок».
За резной калиткой
Кажется с улыбкой,
Взбрыкивая, бегал по двору телок.

Самолёт сквозь тучу
Бросил звук липучий…
Всполошились куры и собачий брех,
Утро развивалось.
Солнце поднималось,
Одевало дали в золотистый мех.

Родина – отрада!
Что ещё мне надо?
Было б вечно тихо и вот так светло.
Чтоб в прозвоне утра
Весело и мудро
Дух свой возносило русское село.

Малохаткин Иван Иванович родился в селе Лебяжье Камышинского района Волгоградской области, 9 марта 19З1 года.
После окончания неполной средней школы работал в колхозе на разных работах.
В 1948 году уехал во Владивосток и поступил в Влдивостокский Горнопромышленный техникум. В 1952 году по распределению попал на Чукотку в посёлок Певек и работал там прорабом буровзрывных работ. По стечению некоторых обстоятельств пришлось быть на Урале лесорубом. В Саратове был таксистом.
Написал и опубликовал 21 поэтическую книгу.
Окончил Высшие литературные курсы при Литературном институте им. Горького.
Лауреат многих литературных премий, в том числе и Всероссийской премии имени М.Н. Алексеева.
Член Союза писателей России с 1970 года.
Заслуженный работник культуры России.