Земский Собор 1649 года окончательно утвердил крепостное право. И сделано это было не только по желанию господ иметь рабов, но и силу необходимости обеспечивать огромное дворянское ополчение, порядка 100 тысяч человек. Этих военных людей государству нужно было содержать, естественно возложив эти обязанности на плечи крепостных, как и многие другие. Проведём ни к чему не обязывающий подсчёт: допустим, дворянской ополченец, пришедший на войну “конно, людно и оружно” получал на корм 150 четвертей. В каждой четверти содержалось 6 пудов зерна или 5 пудов муки. Всего выходит 900 пудов зерна или 750 пудов муки. К этому добавлялось и денежное содержание ополченца. За свой счёт он приобретал оружие, коня, содержал ратника и питался с ним за свой счёт. Говоря другими словами, постоянные войны пожирали все ресурсы государства. В условиях неизбежных войн крепостное право становилось так же неизбежным, во всяком случае, в том веке, о котором сейчас идёт речь.
Поразителен путь развития крестьянства до Петра I. В Х век русские земледельцы вошли лично свободными, хотя платили князю дань – к концу XVII огромное большинство крестьян закрепощено, прикреплено к земле, обременено многочисленными податями и повинностями. Закрепощение крестьян дало повод многим приписать им рабскую идеологию, говорить, что рабство – это естественное состояние всякого русского человека. “Историки” такого рода не перевелись ещё и сейчас, после всех бывших в России восстаний и революций. Хотя естественнее было предположить, что развитие крепостничества в России продиктовано особенными факторами её географического, религиозного, этнического и исторического развития. И никто не хочет замечать, что за эти века крестьянство преобразовало лицо родины, её ландшафт.
Попади любой из нас в XIV или даже XV век в какой-нибудь подмосковный лес, он решил бы, что находится в глухой сибирской тайге. Редко-редко попадались здесь люди. Починки, заимки, деревеньки и другие селища располагались далеко друг от друга. Сёла были большой редкостью. Летопись донесла до нас, как однажды в XII веке два враждебных княжеских войска неподалёку от Москвы не сумели найти друг друга для решающей битвы.
“…На севере, – писал В.О. Ключевской, – поселенец с трудом отыскивал сухое место, на котором можно было бы с некоторою безопасностью и удобством поставить ногу и выстроить избу. Такие места, открытые пригорки являлись редкими островками среди лесов и болот”.
Но шаг за шагом крестьянин теснил леса и болота, осваивая свою землю, возделывал и творил её, разглаживая пригорки, устраивал водоёмы, ставил деревни, сёла и города.
Мы говорим о земледельцах, как о крестьянах, но само это название (крестьянин) пристало к обитателям сел и деревень сравнительно недавно. Очевидно, это самоназвание покорённых татаро-монголами христианских народов, не только русских. Ранее документы именовали крестьян “сиротами”. Отделяя себя от завоевателей – “агарян”, “неверных”, порабощённые люди предпочли назвать себя именем Христа. Иван Грозный в XVII веке в грамоте к московскому посаду именует их “ко всему православному христианству” и лишь в XVII крестьянами стали называть именно земледельцев, в современном смысле этого слова. И в этом нельзя не усмотреть несправедливости и определённого парадокса: землепашцы названы именем сына Божьего, а угнетатели в своих названиях не несут ничего христианского: князь, боярин, помещик, чиновник, генерал и т.д. Где здесь христианская составляющая?..
Русские или православные христиане начали своё движение из Коренной Руси, когда были отнюдь не самой многочисленной нацией в Европе. По переписи 1678 года население страны составляло 10,5 млн. человек, из них крестьян – чуть больше 9,5 млн. В Германии в 1700 году было 13,5 млн. человек, а во Франции более 20 млн. человек. В силу своей обширности Русь была редконаселенной страной, особенно это касается южной окраины. В конце XVI века в огромном Казанском уезде за боярами, детьми боярскими, помещиками и монастырями числилось всего пять сел, два сельца, 68 деревень, четыре починка, одно займище и 14 пустошей – с населением 222 человека мужчин, обитавших, кто с семьей, а кто бобылем или захребетником в 212 дворах.
Несколько гуще были населены Воронежская, Курская, Белгородская окраины. Препятствием для переселения были крымские татары, которые выезжали в Дикое Поле, как на охоту за русскими людьми и уводили их в рабство тысячами. В связи с этим у русского правительства возникли серьёзные противоречия с Крымом и Турцией.
Москва отказалась от активной военной политики на Западе и принялась энергично укреплять южную границу. К тому же на юге произошли события, в корне изменившие всю ситуацию. В начале 1634 года орда Больших ногаев под давление калмыков ушла из-за Волги, продвинулась к нижнему течению Дона и стала пробиваться через Дон в Крым. Туда же двинулась и Малая Ногайская орда. В течение 1635-1636 гг. эти обе орды, несмотря на энергичное сопротивление донских казаков, нанёсших татарам ряд сильнейших поражений, перешли Дон и объединились с крымцами. Присоединение к Крыму крупных Ногайских орд изменило соотношение сил в Причерноморье. В 1634-1636 гг. ногаи предприняли сильное вторжение в русские пределы и на огромных пространствах от заоцких уездов до мордовских «мест» всё русское население вело с ними отчаянную борьбу. С 1635 года русское правительство приступило к коренному переустройству и усилению обороны южных границ государства.
В течение 30-х годов были построены 10 новых городов и возобновлен город Орёл, разрушенный в годы польской интервенции. Было положено начало строительству новой оборонительной черты, названной Белгородской.
В 1637 году донские казаки по собственной инициативе заняли Азов. Это создало угрозу осложнения отношений с турками. В сентябре 1637 года, по указу султана, крымский царевич Сафат-Гирей вторгся в русские пределы и захватил в полон до 2300 человек. В Москве допускали возможность, что татары преодолеют засеку «большой мочью и пойдут к берегу, и Оку перелезут, и пойдут под Москву». Поэтому в 1638 году правительство, мобилизовав большое количество людей и большие средства, полностью восстановило заоцкую черту на протяжении 600 верст.
К счастью, получилось так, что занятие Азова и удержание его донскими казаками в течение нескольких лет, до 1642 года, на некоторое время остановило вторжения татар, но затем они возобновились и достигли большой силы в 1644-1645 гг. Тем не менее, на Белгородской черте были построены ещё 18 городов и создано два укреплённых района с целой системой острожков, валов, рвов, засек в Комарицкой волости под Севском и в Лебедянском уезде.
К концу 40-х годов было в основном завершено строительство Белгородской черты от реки Ворсклы до Тамбова на Цне, с продолжением её дальше на восток – сооружения гораздо более мощного, чем старая засечная черта: валы, рвы, надолбы, острожки и города составляли почти сплошную линию. Укреплённая граница была заселена крестьянами, которые были отличными солдатами и драгунами создаваемых полков иноземного строя. Комарицкий полк имел 5 тысяч драгун, крестьян, которым правительство выделило землю, не брало с них налоги, и через их оборону враги не прошли.
К 1648 году строительство засечной черты дошло до Синбирска, который должен был стать важным стратегическим пунктом на Волге. Далее на луговой стороне Волги началось строительство Закамской черты от Белого яра, предназначенной для отпора от набегов башкир и калмыков. Укрепление южной границы позволило России в ближайшее время выиграть войну у Польши, которая не соглашалась на братское воссоединение единоверных народов России и Украины. Охраняемые засечной чертой земли стали быстро заселятся русскими, государство получило возможность нарезать землю для дворян.
В начале царствования Алексея Михайловича было много раз говорено о том, что многочисленное дворянское ополчение воевать не умеет, и правительство начало создавать полки иноземного строя: солдатские, рейтарские и драгунские. Поэтому можно с полным основанием говорить о начале реформирования русской армии на европейский лад при отце Петра I. Было введено ещё одно новшество: создание войсковых образований типа военных округов. В некотором отдалении от засечной черты располагался, например, Белгородский разряд, в который входило до 10-15 полков, выдвигаемых по мере необходимости на угрожаемый участок черты. Были Тамбовский, Воронежский, Рязанский, Казанский разряды, представлявшие из себя уже дивизионно-корпусное звено, опиравшееся на какой-нибудь крупный город, крепость.
Нам неизвестно, кто был инициатором постройки Синбирской крепости, но можно с уверенностью сказать, что этот человек обладал широким военно-стратегическим кругозором. Синбирск строился, когда все ресурсы государства поглощала борьба с Польшей, Литвой, Крымом, Турцией. Он строился в относительно тихом месте России, и можно было бы сэкономить средства, закрыв это строительство. Но этого не произошло. Правительство знало, что Волга кишит врагами государства по опаснее всяких татар.
После принятия Соборного уложения 1649 года об окончательном закреплении крестьян, южные районы России, примыкающие к Волге, стали наполнятся десятками тысяч беглых крестьян, которые очень быстро усваивали повадки и порядки воровских казаков. Сбором ясака и насильственной христианизацией были недовольны татары, чуваши, мордва, мари, мишари и другие народности Поволжья. Постоянно бунтовали башкиры и калмыки. И когда появился человек, объединивший этих людей антипомещичьей идеей, Степан Разин, то московскому престолу стала угрожать опасность, страшнее которой не бывает – «народный бунт, слепой и беспощадный».
В 1660-годах Синбирск был вполне военной крепостью. На посаде насчитывалось полтора десятка тяглых людей, которые платили государю оброк. Сотни три числились в бобылях, а то и вовсе в захребетниках – людях без имущества. Имелись ремесленники, но в ничтожном количестве. Впрочем, заглянем в “Приходно-расходную книгу Синбирской приказной избы за 1665-1667 гг.”, которая осталась, чуть ли, не единственным свидетелем того, что происходило в то время. Оговоримся, что данные из книги автор брала, не руководствуясь какой-либо исследовательской целью, а просто те, которые казались интересными для современного читателя.
После начала строительства Синбирск был образован Синбирский уезд, в состав которого вошло все Правобережье. Уже с 1557 года правительство стало наделять землей в Среднем Поволжье вотчинами и поместьями бояр, детей боярских и дворян, которые переселяли сюда крепостных с русских земель.
В Синбирский уезд на “вечное” житье переселялись дворцовые крестьяне. Они становились служилыми людьми “по прибору”. Они на какое-то время освобождались от податей, в достаточной мере наделялись землей, лесными, сенокосными и рыболовными угодьями. Им выдавались 5 рублей на обзаведение хозяйством. Несли пограничную службу, обеспечивались оружием, боеприпасами, дополнительно получали небольшое жалование.
Получали земли и монастыри, например, Спасо-Сторожевской. Было куплено государством у наследников Усолье и подарено монастырю. Монастыри разворачивали крупные пашенные хозяйства, занимались укрывательством беглых крестьян. Впоследствии Усолье, точнее вся Самарская Лука стала вотчиной “полудержавного властелина” А. Меньшикова, затем было передано потомкам Орлова.
Край заселялся и за счёт беглых крестьян. Беглые крестьяне появилась на Волге еще до падения Казани, как и пословица: “Нечем платить долгу – беги на Волгу”. Однако переселение на новые земли проходило с трудом, поэтому в царских повелениях указывалось: “А будет которые служилые люди, стрельцы, крестьяне и бобыли ехать не хотят, и тех высылать в неволю, а за ослушание велю им наказание: бить батоги и сажать в тюрьму…”
Враждебное присутствие инородцев, недавняя чума, пустынность местности, где человека ждал тяжёлый труд землепашца – всё это не способствовало наплыву переселенцев. Оставалось ждать лучших времен, а пока укреплять и сохранять, что было.
За весь огромный уезд нес ответственность воевода. Он должен быть храбрым воином, умелым администратором и чутким политиком. Историк С. Соловьев много пишет о мздоимстве и жестокости воевод, но, похоже, Синбирск в первые свои годы имел неплохих правителей. Первым помощником воеводы во всех административных и хозяйственных делах был дьяк, который ведал кормлением служилых людей и сбором податей. Воевода был прямым и непосредственным начальником всех войск, находившихся в крепости, а также в уезде. Ему подчинялись служилые люди “по прибору” и “по отечеству”, то есть обязанные служить в ополчении дворяне и дети боярские, получавшие за службу определенный надел. В обычное время воевода следил за отправкой служивших “по отечеству” в Москву или на войну, как решит разрядный приказ.
Больше всего хлопот воеводе доставляли люди, служившие непосредственно в Синбирской крепости. В это время на службе у государства (во время русско-польской войны) состояли все, даже белое духовенство. Воеводе подчинялись дворяне, дети боярские, служащие в полках иноземцы – офицеры, стрелецкий голова с сотниками и полусотниками, приданного городу стрелецкого подразделения, стрельцы, пушкари, лекарь, пристава, воротники (стоящие на крепостных воротах), часовщик, струговые плотники, бирючи, палачи, ясельные, кравчие, конюшие и конюхи, ремесленники по ремонту оружия, каретники и т.д. На содержание этого личного состава деньги шли из казны. Из неё же платили духовенству, за молебствия “за царя” и всякие экстренные расходы, например, на приезд всяких высоких гостей. Посылали ли казаков в поход против башкиров, деньги на это давала казна, ссыльных ляхов и пленных содержали также на государственный счёт.
Была в уезде и высокая выборная должность “губного старосты”, ведавшего уголовными делами.

Откуда появлялись деньги в казне?.. Про это ведали подьячие – сборщики казенных денег (окладных, таможенных и соляных сборов, кабацких платежей, разных казенных пошлин).
На мирской службе главным лицом был земский городовой и уездный головной старшина: он раскладчик в земской избе всех податей по городу и уезду. В помощь ему выбирались посадскими людьми земские старосты, целовальники, ларешники. В земской избе решались вопросы по разделу между крестьянами на несколько лет. Здесь брали за пашню, за покос, за бортные угодья и бобровые гоны, с хмелевых угодий, с мельниц, с лавочных и амбарных мест, с харчевных мест, кузниц и т.д.
Мир, то есть общество, состоял из тяглых людей, прикреплённых к городу плательщиков, нет имевших права ухода из города. Тяглые люди платили дани и оброки, за выкуп пленных, стрелецкие, ямские деньги, корм воеводы и его помощников, подьячих, сторожа тюрем, на свечи, чернила, прорубные деньги (чтобы брать воду в реке).
При Алексее Михайловиче сборов с тяглых было невероятное количество, но война с поляками прожирала всё, и тогда на Земском соборе или Боярская дума и именитые гости приговаривали взять с каждого четвертную деньги, а то и третью.
С 5 марта 1665 года по февраль 1670 года воеводой Синбирска был стольник Иван Иванович Дашков. Записи, что опубликованные ниже, относятся к периоду его правления.
“Синбирских слобод на казаках: Свияжская на Якушке Иванове – 7 человек, Мостовая на Ивашке Степанове – 7 человек, Сельдинская на Тараске Степанове – 8 человек, Лаишевская на Сеньке Иванове – 6 человек, Ишеевская на Гришке Власьеве – 5 человек, Юшанск на Якушке Лиматове – 7 человек, Тагай на Захаре Фомине – 20 человек”.
Из записи можно догадаться, что это платежные ведомости: каждому казаку давали в год по 2 рубля.
А вот синбирские пушкари Куземка Натавашник и Алешка Головачев получали по 4 рубля каждый.
В Синбирске находились иноземцы: паны и шляхта, пленные Войска Польского. Жили на одной улице, которая получила название Панская. Все они, 20 человек, как дворяне получали 3 алтына и 2 деньги в день. Надо думать, воевода Дашков усиленно агитировал их осесть навсегда в Синбирском уезде. Двум капралам платили по 2 алтына в день.
Имелись в Синбирске тюремные сидельцы – 62 человека. На каждого выдавалось полденьги в день.
Воевода платил и стрельцам: шести пятидесятникам платили в год по 3 рубля, 11 алтын, 4 деньги. Двадцати трём десятникам выделялось по 3 рубля в год. На 250 стрельцов расходовалось примерно 300 рублей в год.
Дешево обходились заплечных дел мастера. За 4 алтына повесили двух воровских казаков за Волгой “на веску”.
Деньги в казну давал кабак. Вот его примерное устройство: «горница на подклети, пристен, амбар, ледник бревенчатый сосновый, вёдра 9-вершковые, полведра, воронка, котёл медный». В кабаке спиртное не пили, покупали на вынос. На улице пить не возбранялось, поэтому читатель может легко представить, что творилось в округе, где был кабак. Продажа вина отдавалась на откуп, в частности в 1667 году этим промышлял Стёпка Твердышев.
Воевода записывает решение: “С Синбирского и Уренского кабаков взять против откупного окладу 2994 рубля, 28 алтын, 3 деньги”. Кажется, большие деньги, но фактически обогащался откупщик и тот, кто допускал его к откупу – воевода, поскольку: “откуп ведра вина стоил казне 20 алтын, продавалось же вино, три кружки в одни руки, откупщиком ведро 1 рубль, 16 алтын, 4 деньги. Поэтому воевода, не стесняясь, берёт на приказные расходы у посадских людей Степана Протопопова и Степана Твердышева 600 рублей.
Соль в таком рыбном месте, как Волга была продуктом первой необходимости. Продавали соль из казенных лавок “соляные” целовальники Сенька Деревягин и Ивашка Леонтьев. Много было рыбы своей, но осетров, стерлядь, икру везли в Синбирск с Яика, Гурьева-городка.
Наши купцы в числе 11 человек (И. Андреев, А. Ушаков, О. Твердышев и др.) входили в гостиную сотню Среднего Поволжья и занимались не только торговлей, но и мануфактурным производством, имели суконные фабрики. И. Твердышев был одним из богатейших людей России, поскольку занимался разработкой залежей меди на Южном Урале (Картала).
В Синбирске были 11 харчевных изб, причем приготовляли пищу в отдельных поварнях, а ели в отдельных горницах.
Синбирский посад строился не абы как, а улицами. Вот и сохранившийся документ: “В Синбирской приказной избе стольнику и воеводе князю И.И. Дашкову и подьячему Никите Есипову кузнец Федька Гурьев подал дворовую купчую о покупке дома на горе на Свияжской улице, Синбирский пушкарь Осип Продухин торгует шелковую лавку на Стрелецкой слободе. Оська Тихомиров объявлял, что помогает составлять казенные бумаги на Соборной площади.
Итак, мы можем сделать вывод, что улицы, околотки, пригороды Синбирска были обозначены в самом начале его строительства и заселения, многие из них известны под первоначальными названиями по сей день, хотя могут сейчас официально носить другие названия. Например, улица Московская, ведущая к мосту через Свиягу, давало начало в свое время тракту на Москву. Сейчас она носит имя В. Ленина, но не утрачивается и старое название. Та же участь постигла Винновскую рощу, Тути, Кирпичные сараи и много других исторических мест нашего города.
К описываемому нами периоду относится основание города Сенгилея, которое произошло в 1666 году по инициативе князя И.И.Дашкова. Необходимость основания Сенгилея была вызвана тем, что он расположен напротив засечного острожка Белый Яр, где проживали 250 казаков. На правый берег Волги они переплывали постоянно и держали здесь пост по наблюдению за воровскими казаками. Место для жительства и устройства слободы было чрезвычайно удобное: низкий берег, две речки между устьями 130 саж. С запада и севера Сенгилей защищен от ветров меловыми горами. Напротив – большой остров длиной 2 версты, шириной 6 верст, он тогда был покрыт лесом и лугами. Имелось место для удобной пристани 2500 саженей. Сенгилей в 1666 году стали заселять первые солдаты первого русского выборного полка генерала Шепелева, другую часть жителей составляли казаки и стрельцы. Все они считались “по прибору” и несли соответственно пограничную службу и занимались хлебопашеством и рыболовством. Основание Сенгилея и население его вооруженными людьми, позволило быстро заселить эту часть Синбирского края. Вскоре здесь появились села Шиловка, Криуши, Тушна и др.
Особо нужно сказать о первопоселенцах Сенгилея, солдатах выборного полка русского генерала Аггея Шепелева. Именно эти солдаты покрыли себя неувядаемой славой в первой Русско-турецкой войне за освобождении Украины, в битве под Чигириным, где продемонстрировали незаурядную храбрость и умение вести войну на европейский манер. От этих солдат, а также казаков и стрельцов ведут свое происхождение сенгилеевцы.
С каждым годом Синбирский уезд приобретал все большую экономическую самостоятельность, что выражалось в увеличении количества обработанной земли, строительства мануфактур, в развитии среди крестьянства ремесел. Одни села выпускали глиняную посуду (Сухой Корсун), другие – щепной товар (Промзино), жители Астрадамовской местности шили рукавицы, в деревне Теньковка катали валенки. Почти каждое село имело свой промысел, иногда даже разбойничий. Говорят, что этим промышляли жители Собакино, о чем говорит сохранившееся присловье: “проехав Собакино, служи обедню”.
В 1660 годах Синбирский уезд был еще одним не освоенным краем, среди его населения постоянно чувствовалось брожение и недовольство. Недаром, помещики, переводя на жительство своих крестьян на новые земли, сами не спешили сюда, а оставались в прежних местах. И это не удивительно: вокруг тлело пламя вот-вот готовой вспыхнуть крестьянской войны. И она вскоре явилась…
СОЮЗ РУССКИХ ПИСАТЕЛЕЙ