“ЗАВТРА”. Александр Гелиевич, в чём вы видите миссию Изборского клуба, почему он создан именно сейчас?
Александр ДУГИН. Изборский клуб создаётся на переломном этапе нашей политической истории, в тот момент, когда осуществляется третий период путинского правления, третий срок президентства, в ходе драматических трансформаций нашего общества, которые начались в конце 80-х и которые сейчас дошли до своей критической точки. В 90-х произошёл слом советской системы, на месте советского государства и социалистической идеологии воцарилась либеральная западническая модель, приведшая, с одной стороны, к разрушению советской государственности, а с другой стороны — к установлению либерально-демократического прозападного капиталистического строя в России. И западнические реформы в 90-х продолжались полным ходом, грозя уничтожить Россию как государство.

Приход Путина в 2000 году ознаменовал перелом этой тенденции и замораживание распада. Путин не позволил дальше разваливать Россию как территориальную историческую целостность, стабилизировал ситуацию, остановил деструктивные процессы, спас Россию от гибели во второй чеченской кампании. Но в какой-то момент его патриотические реформы тоже затормозились и, в свою очередь, приобрели чисто реактивный характер.

Кризис путинского правления пришёлся на те четыре года, когда президентом был Медведев. Тогда казалось, что мы возвращаемся в 90-е, опять к либеральной ориентации на Запад, к сближению с США. Это грозило заново поставить вопрос о конце стабильности и новой волне распада России, начиная с Северного Кавказа и по другим слабым линиям. И эта опасность медведевского правления была очень серьёзна, ведь он был окружен либералами-западниками, агентами влияния, которые продолжали начатое в 90-е годы дело по разрушению государственности. Возвращение Путина на третий срок, по сути дела, поставило нас в новые условия. Смысл этих условий заключается в следующем: с одной стороны Путин воплощает в себе силу, в реакционном смысле противоположную западническим либеральным разруши- тельным тенденциям, т.е. воплощает жизненную силу. Это реакция на зло разложения и гибели России, противостояние этому. Но, с другой стороны, Путин не обладает достаточным внутренним кругозором для того, чтобы проводить последовательно патриотические реформы. Он может идти на компромиссы или совершать технологические ходы. Но этим всё и ограничивается.

Мы видели в предшествующие годы, что, сам по себе, он не несёт никакой идеологии, и таким образом его возвращение может наполниться ещё большим драматизмом, породить еще один неустойчивый исторический период. С одной стороны, он — фигура чрезвычайно позитивная, особенно по сравнению с либералами и с Медведевым, с другой стороны — мы видим, что у него нет внутренних задатков для идеологического творчества. Он окружает себя “технарями”, технологами, людьми лично преданными ему, без каких-либо выраженных идейных взглядов. И для страны этот уже третий (возможен и четвёртый срок путинского правления) проходит в таком, чисто технологическом, реактивном ключе, в деятельности по залатыванию дыр. Я уверен, что одного только инерциального противодействия негативным влияниям со стороны Запада и внутренней проамериканской сетевой оппозиции теперь уже недостаточно.

Изборский клуб появился в начале третьего срока Путина именно как инициатива по выработке национальной идеи. Пусть не идеологии в законченном смысле, а именно идеи — т.е. набора стратегий, набора ценностей, набора целей, набора исторических систем интерпретации прошлого, которые должны сплотить общество и государство в новых условиях перед лицом внешних и внутренних угроз, перед лицом исторических вызовов, перед лицом определённых катастрофических событий, которые происходят в современной политической, финансовой, экономической, социальной сферах. По сути дела, Изборский клуб — это долгожданное объединение патриотов, наиболее последовательных и известных, самостоятельных и заслуженных представителей патриотической, интеллектуальной элиты консервативного толка, русского толка, которые собрались для выработки серьёзной стратегии.

“ЗАВТРА”. Раньше патриоты так же собирались в подобные клубы и производили довольно много интеллектуального продукта, который, однако, не был востребован властью, и не мог быть реализован их собственными силами. Что изменилось сейчас, почему теперь это должно возыметь должный эффект?

А.Д. В 90-е годы на официальном уровне стратегическим планированием занимались исключительно либералы под американским контролем. В 2000-е годы Путин равноудалил всех и занимался государственной политикой почти в одиночку. Но мы видим, что история с Медведевым демонстрирует хрупкость такой модели единоличного управления. Поэтому патриоты в Изборском клубе сплотились для укрепления и утверждения нашей идентичности, для выработки стратегической системы взамен мировоззрению медведевских либералов. То есть, ту стратегическую функцию, которую исполнял Институт современного развития: Юргенс и Гонтмахер, а также Павловский и отчасти Сурков, — сегодня берет на себя Изборский клуб. Берёт на себя инициативу по выработке стратегического курса для президента, страны и общества. Вот в чем я вижу смысл Изборского клуба и отличие его сегодняшних усилий от прежних патриотических инициатив. Это новый формат выработки стратегий.

“ЗАВТРА”. Но прежде патриотам не удавалось выступить так консолидированно — всегда возникали противоречия, которые не давали возможности развития.

А.Д. Здесь надо заметить следующее обстоятельство: мы с Александром Андреевичем Прохановым знакомы уже более четверти века, находясь все эти годы в патриотическом лагере. Хотя иногда мы несколько отдалялись, потом наши пути снова пересекались, но в целом мы всегда стояли на одних и тех же принципиальных позициях. Так вот, находясь в этом лагере очень много лет, я обратил внимание, что консолидация российской консервативной патриотической интеллигенции и интеллектуальной элиты происходит с огромным трудом. Этому мешают амбиции, этому мешают этнические установки нашего народа, который считает, что он настолько большой, что поддерживать других русских необязательно. Наоборот, русский в русском видит скорее конкурента, в отличие от представителей других народов, гораздо меньших, чем русские. Представители этих народов намного сильнее чувствуют друг друга и ценят свою сплоченность.

Мы живём на своей земле, но мы не осознаём это всерьёз, пока не наступит критический час угрозы, исходящей извне и изнутри. Мы не консолидированы и не сплочены, и это сказывается на любых патриотических инициативах. Каждый начинает тянуть одеяло на себя, при этом мы не ставим друг друга ни в грош. И даже у меня сложилось впечатление, что мы, русские, консерваторы, патриоты не способны к консолидации.

Изборский клуб призван изменить эту ситуацию коренных образом. Мы должны понять, что мы уже не такой огромный народ по сравнению с китайцами или индусами, по сравнению с миллиардом мусульман, по сравнению с огромным потоком наших ближних соседей. Мы, русские — народ среднего масштаба. И, соответственно, для того, чтобы сохранить и укрепить наши позиции, утвердить нашу историческую миссию и зафиксировать, закрепить наше историческое бытие, нам просто необходимо сплачиваться. Нам необходимо преодолеть наши внутренние разногласия, нам надо избавиться от этой разрушительной привычки — не слушать друг друга, не обращать друг на друга внимания, мы должны поддерживать друг друга хотя бы потому, что мы — русские, хотя бы потому, что мы консерваторы, патриоты. Под русскими я имею в виду нашу свободно избираемую социальную историческую идентичность.

И в этом отношении поддержка русскими русских и поддержка одними русскими интеллектуалами других русских интеллектуалов, а также поддержка широкими слоями русского патриотического движения хотя бы своих лидеров — это вещь, которая назрела сегодня самым острым образом. Изборский клуб — это стремление русских объединиться во имя русской идеи, русской стратегии, русской политики и русского мировоззрения. Русского — подчеркиваю, ни в коем случае не в этническом смысле, а в культурно-цивилизационном. Речь идёт о русских в широком смысле, русских как социологическом историческом понятии, как исторической общности.

Изборский клуб — это предложение русским объединиться вокруг идеи, а не вокруг лидеров, вокруг стратегии, а не вокруг партии, вокруг ценностей, а не вокруг какого-то конкретного движения, вокруг идентичности, а не вокруг громких обещаний и лозунгов. Это нечто противоположное секте или даже партии, которая стремится расколоть общество по идейному принципу. Мы все русские, мы все осознаем в той или иной степени — кто-то более ярко, кто-то менее ярко — принадлежность общей судьбе. И для формулирования русской идентичности и стратегии на новом этапе мы должны подключить всех серьёзных и глубоких мыслителей, которые есть сегодня, общественных деятелей, политических деятелей, к каким бы партиям они ни принадлежали и какие бы идеологии они ни представляли.

Русские должны объединиться для того, чтобы у нас было русское будущее. А не американское или глобалистское, или вообще никакого — общечеловеческое. Нам нужна великая Россия, нам нужна сильная, мощная идеология, нам нужна крепкая идентичность, нам нужна держава, нам нужно справедливое, эффективное общество. И совершенно не те цели, не те ценности, которые нам пытаются навязать с Запада или проталкивает внутренняя оппозиция, а также безразличные ко всему конформистские и бессмысленные чиновники и функционеры, которые никакой идеологии и никакой идеи осуществлять никогда не будут. Вот смысл Изборского клуба.

“ЗАВТРА”. А если власть даст понять, что идеология ей всё же не нужна, что достаточно одних только технологий?

А.Д.Эта новая идеология вырабатывается не только для власти, но для страны и народа, — новая идея должна вобрать в себя логику нашей истории. И это объединение лучших представителей русской интеллигенции, русской интеллектуальной элиты для того, чтобы выражать консолидированно, сплоченно, помогая друг другу, взгляд на наши национальные интересы, — и в том случае, когда власть в этом нуждается и посылает такой запрос, когда сама она готова защищать эти интересы, и в том случае, если власть к этому безразлична или делает нечто противоположное.

Мы должны быть, по сути дела, русской мерой нынешней политики. И если мы чем-то недовольны, если видим, что те или иные действия, те или иные стратегии нарушают интересы нашего государства, мы должны об этом говорить. Если мы видим, что власть выполняет действия, функции, миссию в интересах русского народа, мы должны поддерживать её, подсказывать и помогать ей. Если же этого нет — мы всё равно обязаны вырабатывать модель русского развития в интересах страны, народа, истории. Вот такая роль независимого национального арбитра, если угодно. Это то, что хочет осуществить на практике Изборский клуб.

“ЗАВТРА”. Каким вам представляется наиболее серьёзный вызов современной исторической ситуации? В чем сущность тех уникальных условий, в которых образуется Изборский клуб и пребывают сегодня наше общество, наше государство?

А.Д. Это очень сложный вопрос, поскольку нынешняя ситуация, безусловно, не может быть понята ни локально, в национальном ключе, ни в общемировом ключе без понимания логики истории. Без знания истории у настоящего просто нет смысла. А то, в чём нет смысла, то человек не может ни понять, ни прожить полноценно. Ведь человек — это существо, которое способно извлекать смысл из окружающего мира и придавать этому миру смысл, а без смысла нет человека.

Если мы не знаем истории, мы утрачиваем логику повествования, частью которого являемся мы сами и наше общество, значит, мы расчеловечиваемся, мы утрачиваем самих себя. И это, конечно, одна из угроз сегодняшнего состояния мира, когда люди теряют историческую идентичность, утрачивают логику произносимого дискурса в мировой истории. Это и называется постмодерн, разрушение логоса, трансгуманизм, утрата человеческого измерения. Это действительно, очень серьёзный вызов — социальный, психологический, культурный.

В Новое время человек захотел свободы и в первую очередь избавился от Традиции и от Бога. Но потом, в ХХ веке, он обнаружил, что, избавившись от Традиции и от Бога, он потерял самого человека, и его “свобода” превратилась на самом деле в тяжелейшее, невыносимое бремя, которое его раздавило. Человек убил Бога, чтобы быть свободным, но эта “свобода” в свою очередь убила его самого, поработила и подчинила себе. Вот это, если угодно, некий результат ХХ века, с этим входим в ХХI век.

“ЗАВТРА”. Но это изначально произошло лишь на Западе, и уж потом было экспортировано в другие культуры. Но как Западу удаётся навязать это остальному человечеству?

А.Д. Запад воспринимает это положение дел с восторгом, с оптимизмом. Он говорит: отлично, мы убили Бога; и даже если мы убьём человека — ничего страшного, главное — свобода. Запад использует двойные стандарты, утверждая, что тот мир, который сегодня построен: без Бога и уже отчасти без человека, — это лучший из миров. И, соответственно, стремится навязать эту модель предельного индивидуализма — либеральную демократию как общеобязательную программу для всего человечества через процесс глобализации, через идеологию прав человека, через рыночное общество, где всё продается и покупается, через императив абсолютного технологического развития, в жертву которому приносится всё, в том числе человеческая мораль, семья, традиционные ценности.

Это вызов, потому что традиция, религия, консервативное мировоззрение рассматривают такое состояние как царство антихриста, как последние времена, как последнее отступление. Поэтому, если говорить по самому большому счёту, — мы живём в мире эсхатологии, в мире апостасии, в мире отступничества, в мире активно наступающего антихриста. И образ этого антихриста фиксируется в западной — особенно в американской — культуре, которая становится постепенно планетарной, универсальной и глобальной. А экономически это воплощено в свободном рынке, в новой виртуальной экономике. В военном отношении это воплощено в американской военной гегемонии, в доминации блока НАТО, который сметает все те силы, которые пытаются ему противостоять. А в социальной сфере — это пропаганда индивидуализма и либерализма, которые разрушают традиционные институты: консервативные или хотя бы просто социально ориентированные.

Таким образом, с точки зрения консерваторов, то, с чем мы имеем дело, это антихрист. Запад — это антихрист на всех уровнях: и метафорически, и религиозно, и социально-экономически, и политически.

Сегодня Россия стоит перед выбором: включаться ли в мир антихриста, который либералы-западники прославляют как пик прогресса, технического развития, свободы, модернизации, а консерваторы видят просто как разверзшиеся врата кровавой пылающей бездны ада? Прыгать ли России в этот ад? Либо, наоборот, стремиться сохраниться, уберечься от него — вот что сегодня решается в нашей политике. Ни больше, ни меньше: идти в ад или противостоять этому, держаться за нашу веру, за нашу религию, за нашу государственность, за наше общество, за нашу культуру, за нашу идентичность?

Россия стоит сегодня перед фундаментальным выбором: либо идти на Запад, к антихристу, либо укреплять свое собственно “я”, быть верными Христу, быть верными традиционным ценностям, быть верными самим себе. Вот задача, вот контекст нашей ситуации. И царство антихриста строится стремительно, скорость его строительства повышается, как скорость смены мод или технологических изобретений. А на стороне консерваторов, как сказал в своё время Артур Мёллер ван ден Брук, не просто прошлое, не просто древнее, не просто старое, а вечное. Бешеная иллюзорная скорость — с одной стороны, и спокойная торжественная сияющая Христова вечность — с другой. Это борьба мрака и света, это борьба лжи и истины. И место России сегодня определяется в противостоянии между двумя этими лагерями.

“ЗАВТРА”. Любой либерал или, как они часто выражаются, просто “разумный”, прогрессивный человек вам на это возразит, что, несмотря на весь пафос консерваторов, без экономики, технологий, индустриализации и прогресса нам никак не обойтись, и их ценность не идёт в сравнение с ценностями вечности, которые не конкретны в материальном восприятии, не соответствуют современности.

А.Д. Я полагаю, что ценности Вечности — самое главное. А экономика, политика, геополитика, геоэкономика, стратегия, культура, информационное развитие, технологии, индустриализация, постмодерн — всё это лишь атрибуты фундаментального, глобального экзистенциального, эсхатологического выбора между добром и злом. Мы как русские патриоты делаем выбор России. Россия будет в вечном ядре, в духовном центре. Это — Россия вечная, это — Россия православная, это — Россия традиционная, это — Россия, ориентированная на социальную справедливость, это — Россия крепкая, это — Россия чистая, нравственная, духовная, а не та, что из нее хотят сделать носители либерализма, западничества, сети агентуры влияния внутри страны. Вот каков, на мой взгляд, основной смысл современности.

И, с одной стороны, мы знаем, что современный Запад стремится добиться признания только самого себя. То, что не является модным в этом сезоне, то уже является архаическим. Но это абсолютная ложь — ведь вечность всегда современна. И те, кто способен постоянно обращаться к источнику вечности, к духу, к религии, к сердцу, тот способен дать ответ на все вызовы современности. Просто для этого надо не только повторять то, что было раньше, а искать ответ в вечном. Ответ на сегодняшние вызовы Запада надо искать в вечности, но при этом давать ответ — сегодня.

И вот главная задача для России — это выработать собственную стратегию, направленную против вызова, идущего с Запада. И этот ответ должен быть новый. Мы должны черпать из вечного источника, но применять и оформлять это полученное озарение, это вдохновение, эту поддержку, идущую из центра нашей культуры, нашей веры и нашей исторической идентичности современным образом. Таким образом, мы должны придать вечности новое лицо в ответ на атаки современного мира. Это известная задача “оседлать тигра” — в данном случае, нам необходимо оседлать тигра постмодерна, подчинить его высшим силам небесной России. Для чего мы должны знать и хорошо понимать ту инстанцию, которая бросает нам вызов: Запад, его историю, его логику, его философию, его технологию, его методологию, его ценностную, социальную, религиозную, политическую, экономическую систему. Без этого мы не сможем дать адекватный ответ.

Важно помнить, что, изучая Запад, мы изучаем абсолютное зло, изучая Запад, мы занимаемся, по сути дела, демонологией. Поэтому наша задача — понять Запад и дать свой русский ответ на его вызов. Вот это самое главное, на мой взгляд, в современной России. А все остальные вопросы по поводу политического устройства, территориального устройства, экономических стратегий или тех или иных ещё больших частностей — всё будет вытекать из этого ответа: из воли, желания, способности и готовности дать фундаментальный русский ответ на вызов Запада.