|
Русский историк и литературовед Вадим Кожинов пиcал[1], что вся современная история изучения русской литературы, за редкими исключениями, по сути не имеет существенной связи с исторической наукой, достаточно плодотворно развивавшейся за последние десятилетия. И речь идет как об изучении литературы Древней (до XIII в) и Средневековой (XIV-XVII вв.) Руси, так и истории отечественной литературы в целом. Поэтому, как говорили наши замечательные историк И.Я. Фроянов и фольклорист Ю.И. Юдин[2] на примере изучения древнего эпоса необходимо заново открыть границу между исследованиями истории русского Слова и исторической наукой. В свое время этой границы как бы вообще не существовало, поскольку такие исследователи русской словесности, как Ф.И. Буслаев, А.Н. Веселовский, Н.С. Тихонравов, А.А. Шахматов, являли собой в равной мере и филологов и историков. Но всеобщая тяга к специализации, привела к отчуждению филологии и истории. Конечно, при существующем объеме знаний специализация является необходимой, но без связи науки, изучающей историю русского Слова с современной исторической наукой, История России многое теряет, а то и становится объектом манипулирования. К сожалению, в русских летописях и исторической литературе по причине превалирования в определенный период «западных» и «выкрещенных» историков, политической и церковной цензуры (не желавшей возвеличивать «языческих» князей), тема создания общерусского государства выхолощена. Более того, история преподносится таким образом, что до крещения Руси, русские были «людьми второго сорта» и «почти зверями». Но никто не объяснил, каким образом «эти варвары» в то же время оказались чуть ли не поголовно грамотны, а записки с бытовыми просьбами, любовными посланиями, а то и «обсценной лексикой» посылали друг другу не князья, а самые обычные люди. И не только на «созданной для Руси» кириллице, но и руническим письмом. Наша история перевиралась – начиная от сокрытия и уничтожения древнейших письменных памятников, до переписи истории так, как это представлялось в «первом» и «втором Риме». И «в Сионе». Не случайно еще в XVI в. Мавро Орбини писал «одни воюют, другие пишут историю» – в XVII веке «еретик, иезуит, бесермен и жидовский обрезанец» Арсений Грек объезжал монастыри и целенаправленно сжигал древние славянские рукописи. В XVIII веке Ломоносов в буквальном смысле ломал носы «немецким создателям русской истории» Г.Ф. Миллеру, А.Л. Шлёцеру, Г.З. Байеру и другими «приглашенным академиками», зачастую не знавших русского языка, но продвигавшим мифы о «Происхождении имени и народа Российского» по ватиканской заготовке «норманнской теории становления Руси». В XIX веке Наполеон, которому франкмасоны без боя сдали на растерзание Москву, не только ободрал кресты, купола и вывез золото из ризниц храмов, но и на 60 тяжелогружённых подводах вывез все исторические реликвии Оружейной палаты Кремля (тысячу предметов – от первого Евангелия, до доспехов Александра Невского), и которые бесследно исчезли при отступлении «великой армии». Не меньший погром в XX веке устроили и иудо-комиссары, решившие «разрушить до основания» и создать «новую историю». Они не только уничтожали русскую элиту, исторические и культурные памятники, но и внедрили чуждые символы, и оккупировали культуру и информацию – в т.ч. семантическую и историческую. О «ГЕРОИЧЕСКОМ ПЕРИОДЕ» ИСТОРИИ РУСИ В РУССКОМ СЛОВЕ «…удивляюсь, как мог Карамзин написать так сухо первые части своей “Истории”, говоря об Игоре, Святославе. Это героический период нашей истории»А.Пушкин, 1827 год Бытие и сознание любого народа уходят своим корнями в «доисторические» времена, длившиеся тысячелетиями. Это очевидно передаётся и в содержании русского героического эпоса – богатырских былинах, являющихся ценнейшей частью начальной стадии развития национальной культуры. Один из ярких исследователей эпоса Дмитрий Балашов полагал, что истоки тех или иных былин восходят еще к V-III векам (или даже к VII веку) до нашей эры, хотя и делает оговорку, что «история восточных славян археологами прослежена пока в глубь времени лишь до IV в. н. э. Далее начинается область гипотез»[3] Между тем, русский героический эпос, конечно же, вобрал в себя образы и мотивы, сложившиеся еще в общеславянскую, праславянскую и дославянскую (арийскую) эпохи, то есть за много столетий до того времени, когда эпос этот действительно стал формироваться (мы помним, гидронимика убедительно показывает, что события, описанные в эпосе Махабхарата, происходили на территории современного Приочья). При этом в русском эпосе прослеживаются мотивы дальнего странствия и завоевания дальних стран, воссоздавая историческую реальность древнейшей Руси. Так былинный князь Волх Всеславьевич, завоевав «Индейское» царство, «тут царем насел». И если Русь Ярослава, в той или иной степени сохранилась до наших дней в зодчестве, изобразительном искусстве и выдающихся памятниках письменности, то от предшествующих времен до нас дошли только записанные позднее устные предания, разрозненные иноязычные свидетельства и нуждающиеся в археологической дешифровке остатки материальной культуры. Однако совместная работа историков и археологов доказывает (особенно в последние десятилетия), что IX-Х столетия были для Руси периодом исключительно масштабных исторических деяний и были истинно героической эпохой. В этих деяниях выковались основы государственности Руси, окончательно сформировавшейся при Ярославе. В большинстве обобщающих работ о былинах господствует представление: начало сложения былин датируют чаще всего XI, в крайнем случае самым концом Х века, а в значительной степени и более поздними временами – XII-XIV или даже XV-XVI столетиями. Датировки «советских энциклопедий», говорят, что «былины сложены главным образом в 11-16 вв.»[4] и т. п. Нет сомнения, что эпос, веками существовавший в русле устной традиции, вбирал в себя те или иные значимые элементы более поздних времен. Однако героический эпос как феномен культуры сложился на Руси уже к XI веку, позднее представляя собой «наследие» прошедших событий. Так в словесно-музыкальном творчестве с середины XI века господствовали уже не богатырские былины, а иные явления.
И в качестве доказательства этого утверждения мы не будем облегчать себе задачу и использовать работы только «очевидных славяно- и русофилов». Между тем, изучая археологическое изучение древнерусского воинского быта, такие этнографы, как Р.С. Липец и М.Г. Рабинович, в своей работе «К вопросу о времени сложения былин (Вооружение богатырей)»[5], пришли к убедительному выводу, что в былинах содержится абсолютно «любовное» изображение всего комплекса древнерусского оружия и соблюдена полная точность воинской терминологии: «Во многих былинах подробно описано, как именно вооружены богатыри князя Владимира… такой же комплект вооружения упомянут и в повествовании летописи о том, как в 968 году киевский воевода Претич поменялся оружием с печенежским князем… в былинах описываются именно те брони, какие были в употреблении в Х в. кольчатые и дощатые. Ни разу не встречено упоминания о более сложных видах брони, вошедших в употребление позже… Мы не останавливаемся в данной статье на обрядах погребения дружинников, что также отражено в былинах… Отметим лишь, что погребение богатыря Михаила Потыка в полном вооружении, с конем в сбруе, под насыпным курганом, – т. е. по обряду, сохранившемуся в Древней Руси не позднее X-XI вв.»[6]. Это доказывает, что былины формировались в воинской, дружинной среде и не позднее XI века. Далее Р.С. Липец, в своей книге «Эпос и Древняя Русь» доказывала, что «к концу Х в. уже существовала богатая эпическая традиция, что и при отцеВладимира – Святославе, и еще при Игоре и Олеге, а возможно и в IX в., эпические сказания и песни заняли свое место в культурной жизни Руси. В том же виде, как былины дошли до нас, они выкристаллизовывались в “эпоху Владимира”… Это заставляет предполагать, что былины начали формироваться несколько раньше, когда в IX-Х вв. шло образование государственности, с которой эпос в классической форме неразрывно связан… Русский героический эпос, создавался, конечно, на основе тысячелетнего развития устного народного творчества, черпая оттуда и сюжеты в их общей форме, и художественные образы и приемы, но как жанр он смог сформироваться только к концу I тысячелетия н. э…. Основная методологическая опасность при изучении былин заключается как раз в подмене анализа их как жанра анализом архаических прасюжетов, использованных и модернизированных эпосом… и традиционных элементов поэтики»[7]. И едва ли следует сомневаться в том, что былинного князя Владимира уместно «идентифицировать» с летописным князем Владимиром. Германский русист Рейнгольд Траутманн (1883-1951) в 1920-х годах в сочинении «Русский героический эпос» писал: «Тот, кто попробует в качестве ли исследователя или любителя литературы проникнуть в духовную жизнь русского народа, будет ослеплен исключительным явлением русской литературы XIX века. В необычайном блеске лежит это море русской литературы перед нашими глазами”. Однако “остаются сейчас в темноте причины и сама возможность такого замечательного проявления русского духа… Явление, которое вводит нас в глубь самой сущности русской народности и русского искусства,- это русская, великорусская героическая поэзия, цвет русского народного творчества»[8].
П.П. Вяземский (сын поэта), постоянно общавшийся с Пушкиным в 1830-х годах, вспоминал впоследствии: «С жадностью слушал я высказываемое Пушкиным своим друзьям мнение о прелести и значении богатырских сказок и звучности народного русского стиха… Пушкин обратил свое внимание на народное сокровище, коего только часть сохранилась в сборнике Кирши Данилова, что имеется много чудных поэтических песен, доселе не изданных, и что дело находится в надежных рукахКиреевского»[9]. Л.Н. Толстой в ответ на вопрос историка литературы В.Ф. Лазурского, «как же он провел бы курс литературы», совершенно определенно ответил, что «начал бы он с былин, которые очень любит и на которых надолго бы остановился»[10]. Западноевропейская цивилизация выросла на фундаменте древнеримской цивилизации; несмотря на то, что «варварские» племена, сокрушившие античную Римскую империю, в течение долгого времени не «стремились» действительно усвоить ее культуру, самое тело этой цивилизации продолжило свое существование. На Руси свидетельства дохристианской письменной культуры практически полностью были заменены материалами другой цивилизацией, которые поначалу использовалась почти исключительно Церковью, которая идеологически не могла ценить уже сложившийся эпос, создаваемый на живом древнерусском языке. Исследование этнографа, к.и.н. С.И. Дмитриевой «Географическое распространение русских былин» (1975), исходит из бесспорного факта, что основной массив былинного эпоса сохранился на русском Севере, в Поморье – от Онежского озера и Белого моря до Печоры. И Дмитриева, сумела доказать, что эпос сложен не позже XI века[11].
Израильский историк Ю.Д. Бруцкус, посвятивший себя восхвалению Хазарии, отчего-то решил, что якобы каганат подготовил «к государственной жизни те южные области, из которых в Х веке русские дружины сколотили(!) Киевское великое княжество»[12]. Между тем, он же сетует о «долголетней борьбе между хазарами и русскими, тянувшейся в течение целого столетия от взятия Киева Аскольдом около 850 года до разрушения Белой Вежи (Саркела) Святославом в 965 году… эта борьба составляет основной фон всей начальной истории Киевской Руси» (с. 18); даже «в сороковых и пятидесятых годах Х века хазарское царство еще было очень сильно, простиралось от Оки и Волги до Кавказского хребта и Крымского побережья и успешно выдерживало натиск… славяно-руссов»[13]. Бруцкус подтверждает, что отражением «упорной борьбы, которая велась с переменным счастьем между варяго-руссами и иудео-хазарами в южных степях, являются… известные былины о борьбе Ильи Муромца с Жидовином-богатырем, пришедшим из земли Жидовской в “степи Цецарские” под “горою Сорочинскою”… Рассказ хазарского еврея о расправе детей Израиля над русскими дружинниками в земле Цесарской (византийской) у крепости Шуршунской (Херсонесской) может объяснить нам и былинные названия “степей Цецарских” и “горы Сорочинской”, где Жидовин напал на Добрыню Никитича»[14]. Сочинители былин, в отличие от последующих летописцев и историков, сумели понять смертельную опасность, которая исходила Русской земле от «Жидовина» – собирательного образа режима Хазарии, обосновавшегося на Волге. Это был поистине критический период в нашей истории. Созданию общерусскому государству способствовало осознание полянами, древлянами, северянами, радимичами, кривичами внешней угрозы своего существования. Промедли русы с объединением и отпором, были бы хазарские стратеги поумнее, и Русский народ мог и не сформироваться в великий народ. Наши предки были бы просто разорваны на части и уже тогда были бы превращены в рабов. Но тема столкновениях русов с «жидовинами» долгое время была табуирована. При этом насаждалось мнение, что русский былинный эпос прежде всего является отражение борьбы с «татарами». Хотя в 60-е годы 19-го века отдельные русские исследователи всё же указывали, что «татары» просто заменили собой в былинах древних врагов. Сегодня, когда информацию сложно утаить, но и не менее сложно найти в мутном её потоке, постепенно удается воссоздать объективную историческую картину смертельного русско-хазарского противостояния VIII – Х веков, когда Хазарский каганат стал для русов главным врагом, угрожавший самому бытию русского народа, что нашло отражение в «богатырском эпосе». Отметим, что и само слово «богатырь» вошло в русский язык именно в те времена. Хазарский военачальник, воин назывался – «багатур». Часто в былинах появлялись и «богатырки» – женщины-воины, которые не были вымыслом сочинителей былин. В хазарских военных поселениях военную службу несли тогда не только мужчины, но и женщины. Археологи раскопали немало могил с женщинами, похороненными вместе с оружием, воинскими поясами и сбруей. И пришли они к стене белокаменной, Речь в былине («Волх Всеславович») идёт именно об одной многочисленных хазарских крепостей, построенных из крупных плит известняка около Дона и Днепра. «ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ И ЗМЕЙ С ГОРЫ СИОНА»
Откликом о жестоких военных столкновениях руссов с хазарами стала известная былина о Добрыне-Змееборце. Змей в VIII– Х вв. олицетворял Хазарию. В русских былинах указано, что «нора Змея» находится «за маткой-Волгой», иногда более точно – «На тую гору да сорочйнскую». Исследователь русских былин проф. В.П. Аникин отмечает, что «возможно, речь идёт о последних отрогах Уральского хребта в Самарском крае. Здесь, недалеко от Бузулака, находилась древняя крепость – село Сорочинское. Раньше здесь жили болгары». Которые были данниками и военными союзниками хазарских каганов. Хазарская химера была тем лютым Змеем, который подчинил половину Русской земли: «Свищут молнии, дождь дождит, искры с неба сыпятся – летит Змеище Горынище». Не случайно русский народ называл это чудовище и «Змеем с горы Сион» – название, сохранившееся в одной из 107 записей былины о Добрыне–Змееборце[15]. В большинстве вариантов былины это название пропало, но полностью стереть его не удалось[16]. Змеище да то Горынощево, Трёхголовое змеище двенадцатихоботное… Добрыня отрубает 12 хоботов у Змея, садится ему на спину, и Змей переносит богатыря к «своей норе» на горе Сион. Змей просит русского богатыря не жечь его жилище, не губить детей, обещает больше не летать на Русь. Но Добрыня ему не верит, отрубает голову, рассекает на куски тело чудовища и разбрасывает их «по чисту полю» на съедение диким зверям и птицам. При этом практически во всех вариантах былины упоминается, что Змей похищает прекрасную дочь князя, которую потом Добрыня и освобождает из плена. Это ясный намёк на правило хазарского кагана брать в жёны красивых дочерей русских князей. В некоторых вариантах Добрыня освобождает «из норы» Змея, из полона, 40 тысяч русских людей. Известно, что одним из главных доходов Хазарии была работорговля. Не случайно Змеище бахвалится: Что похочу, то над ним и сделаю, «Где тебе меня сожрать, где тебе меня проглотить, собака поганая», – насмехается русский богатырь. Но биться приходится на пределе сил, враг был не шуточный. В одной из былин Добрыня уже стал терять силы, «Змей с Сиона» уже готов был торжествовать победу, но с неба пронизывает всё тело и душу богатыря приказ: «Ты побьёшь змею проклятую!». Его наполняет могучая энергия, и русский меч рубит шею гигантского Змея. Вид и подыхающего гигантского Змея ужасен. Кровь «течёт три дня», окружая гигантскую тушу зловонными озёрами. «ЕГОРИЙ ХРАБРЫЙ» ПРОТИВ ЖИДОВСКИЯ ЦАРИЩА МАРТЕМЬЯНИЩА
Существует множеством сделанных в разное время и подчас существенно отличающихся друг от друга записей этой былины, но в самой ранней из них, сделанной Владимиром Далем, сказано: Выходит из той земли, из жидовския, В начале одной из записей этого былинного духовного стиха, впервые опубликованного Петром Киреевским, сообщается: Со восточныя было стороны, Как и в древней «Повести временных лет» словосочетания «царь жидовескъ» и «царь июдейскъ» Выходил тут Ёгорий в Святую Русь. Похожее изменение есть и в былине «Илья Муромец и Жидовин». В записи 1840-х годов, впервые опубликованной Петром Киреевским, о враге Ильи сказано, что он явился «Из этой земли из Жидовския». А в записи сделанной в конце 1890-х годов А. В. Марковым (№ 98), тот приезжает «Да из той жо из земьли-то из Задоньския». Эту замену можно толковать как простую ошибку сказителя либо как осознанное преобразование: вместо «жидовской» сказитель говорит о «задоньской» – «находящейся за Доном» (центр Хазарского каганата находился именно за Доном). Наконец, еще показательная замена. В поздней – конца XIX века – записи «Егория Храброго» (А.В. Марков, № 24) «царь жидовский» заменен «тотарьским». Здесь Егорий говорит: Я пролью-то, пролью-то кровь тотарьскую, Кому это было выгодно при активной эмансипации местечек в конце XIX века – догадаться не сложно. До сего времени былины изучались не как наиболее ранний и вполне «самостоятельный» исторический источник, а как некое «приложение» к летописям. При этом в былинах обычно стремятся найти то, о чем сообщает более поздний источник – «Повесть временных лет». Остаётся надеяться, что былины начнут изучать как более ранний, нежели летописи, и совершенно самостоятельный источник. И именно с этой точки зрения обратимся к былине – «ИЛЬЯ МУРОМЕЦ И ЖИДОВИН»
Это поистине гениальное произведение, записанное в 1840-х годах в Архангельской губернии, после 1917 года подверглось изгнанию. Даже видный исследователь народного творчества Н.П. Андреев (1892–1942) при издании в 1938 году антологии «Русский фольклор», который не мог вообще отказаться от публикации этой прекрасной былины, не имел возможности и напечатать ее целиком, вынужденно изъяв фрагменты, где речь шла о «Жидовине»[17]. Впервые в послереволюционное время это творение появилось в печати только в 1958 году, в составленной А.М. Астаховойантологии «Илья Муромец», изданной небольшим тиражом для научных сотрудников. Былина стала доступна для массового читателя только в 1986 году. В.И. Калугин всё же сумел опубликовать её в Москве в сборнике «Былины» тиражом в 300 тысяч экземпляров[18].
В 1991 этот сборник был переиздан. Но в школах эту былину, как и былину про «Добрыню Никитича и Змея с горы Сион», так и не изучают. Подавляющее большинство русских людей ничего не читало и не слышало про освободительную борьбу Русского народа против «жидовин». Правящий режим не позволяет, что бы русские брали пример с Ильи Муромца и Добрыни Никитича. Вместо этого в школах детям преподают то, как «хоббит Бильбо идет воровать золото у дракона Смога». В русской же былине речь идет об отстаивании свои земель – Под славным городом под Киевом, И Добрыне поручают настичь и победить Жидовина (который, понятно, воплощает в себе всю мощь Хазарского каганата). Но когда этот «могуч богатырь» начал битву с Добрыней, Сыра мать-земля всколебалася, Характерно, что упомянутый нами выше Ю. Бруцкус, говоря об изображенном в былине поражении Добрыни, умалчивает о последующей, воспетой в этой былине битве Ильи Муромца, закончившейся победой над Жидовином. Это было тяжкое сражение, но русский эпос нисколько не преуменьшает силу и опасность врага: И теперь уже Каждый русский человек должен помнить, что Илья Муромец официально был канонизирован в 1643 в числе 69 угодников Киевско-Печерской лавры. Русское воинство считает святого богатыря своим покровителем. Между прочим – именно после этого очевидного подъема Русского национального самосознания, уже через полтора года (летом 1645 года) царь Михаил Романов скончался от «водяной болезни неизвестного происхождения» в возрасте 49 лет. А через десять лет упорного подрывного труда, игры на тщеславии недалекого Алексея Михайловича (через посулы ему «Константинопольского трона») и «папоцезаризме» патриаха Никона, в Русской Православной церкви был спровоцирован и Раскол. Но это уже другая история… Напоследок хотел пожелать читать Русские былины нашим детям, а нам самим – больше книг об истории Руси и Русского Слова. Ведь кто владеет прошлым, тот владеет и будущим… ___________________ [2] И.Я. Фроянов, Ю.И. Юдин, « Былинная история», и/д СПГУ, 1997 [3] Балашов Д.М., «Из истории былинного эпоса. Святогор», Русский фольклор, Вып. XX, Фольклор и историческая действительность. Л., 1981, с. 20, 17 [4] Советский энциклопедический словарь. М., 1983, с. 184) [5] «Советская этнография», 1960, № 4, с. 30—43 [6] lbid, с. 32, 33, 41 [7] Липец Р.С., «Эпос и Древняя Русь», М.,1969, с. 9-10, 12 [8] Художественный фольклор. Вып. II—III, М., 1927, с. 35—36 [9] Сочинения кн. П.П. Вяземского, С.-Пб. 1893, стр. 529 [10] Лазурский В.Ф., «Ясная Поляна»// Л.Н. Толстой / АН СССР, Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом), М.: Изд-во АН СССР, 1939, Кн. II, С. 444—509, (Лит. наследство; Т. 37/38) [11] Дмитриева С. И., «Географическое распространение русских былин по материалам конца XIX — начала XX в.», М., 1975, с. 41 [12] Бруцкус Ю.Д., «Письмо хазарского еврея от Х века. Новые материалы по истории южной России времен Игоря», Берлин, 1924, с. 19 [13] lbid, с. 30 [14] lbid, с. 44 [15] включая отрывки, пересказы, разного рода контаминации и тексты, в которых Добрыня заменен другим героем – Оксенышком, Дюком, Ильей Муромцем и др. [16] впрочем, встречаются в былинах так же Сионская гора, Сион-гора, Сионские горы, а то и Фараон-гора [*] А.Н. Афанасьев, «Народные русские легенды», Новосибирск, 1990, с. 65, 69 [**] «Голубиная книга. Русские народные духовные стихи ХI-ХХ веков», М., 1991, с. 85 [17] «Русский фольклор», Н.П. Андреев, М.-Л., 1938, с. 190-191 [18] Былины, М., 1986, с.122-129
ПРИЛОЖЕНИЕ ([Прозаический пересказ] // Былины: В 25 т. / РАН. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом), СПб.: Наука; М.: Классика, 2001 (Свод рус. фольклора), Т. 2: Былины Печоры: Север Европейской России, 2001, с. 425—426): «ИЛЬЯ МУРОМЕЦ И ЖИДОВИН» Были там, конечно, и другие богатыри. Стал Илья говорить своим товарищам: «Вот живем мы на Руси, богатыри, и не имеем своего заповедного луга, где без спросу атамана никто не смеет проехать». Выбрали тогда богатыри заповедный луг, где нельзя никому проехать без спросу атамана и без его разрешения. Там были: И‹лья› М‹уромец›, Д‹обрыня› Н‹икитич›, А‹леша› П‹опович›, Васька Долгополой и Гришка боярский сын. Выбрали они атаманом И‹лью› М‹уромца›, а есаулом — Д‹обрыню› Н‹икитича› и стали охранять свой заповедный луг. Однажды все разошлись: все богатыри по разным сторонам. Илья приходит проведать свой заповедный луг. И как раз посередине луга какой-то богатырь проехал. Копытами коня были вырыты такие следы, что вроде погреба. Подъехали туда же другие богатыри. Стали решать, кого послать в погоню за этим богатырем. Решили послать Гришку боярского сына. Уже Гр‹ишка› боярский сын налаживался садиться на своего коня, как Илья и говорит: «Правильно ли мы рассудили? Сын боярина, он очень хвастливый. Хотя он догонит врага, но увидит, что у него и конь и доспехи плохие, — и начнет хвастаться. А в ту пору противник может его убить». И отложили его. Решили послать Ваську Долгополого. Стал собираться Васька Долгополой. Не успел он сесть на коня, как Илья и говорит опять: «Правильно ли мы рассудили? Выбрали гонцом неизвестного богатыря. Я думаю, что это неправильно. У Васьки Долгополого пола длинная. В бою попадает пола под ногу, упадет он, а противник убьёт его». Остановили Ваську Долгополого. Выбрали тогда Алешу Поповича. Тот тоже собрался, уже садился на своего коня, но не успел уехать. Илья опять говорит: «Правильно ли мы выбрали гонца? По-моему, так неправильно, потому что поповский сын шибко завидливый. Хотя он и догонит богатыря, да может отпустить богатыря за откуп, а не то позарится на хорошую одежду, сбрую и упустит богатыря». И его отложили, оставили. Илья и говорит: «По-моему, есаула надо послать, Д‹обрыню› Н‹икитича›». И есаул Добрыня Никитич сел на коня и поехал гнаться за неизвестным рыцарем. Конечно, он долго гнался за ним. В конце концов увидал, что едет богатырь окол моря, копьем в облаках играет. И стал кричать Д‹обрыня› Н‹икитич›: «Стой, говорит, почему ты нарушил закон?! Без разрешения атамана, без никакой платы по нашему лугу поехал». Богатырь услыхал и повернул коня. Так быстро повернул, что земля закачалась, море заволновалось, птицы выше облака поднялись, а звери на самые вершины гор убежали, а рыбы в самую глубь опустились. А у Д‹обрыни› Н‹икитича› лошадь на бок упала. Поднял Добрыня своего коня, садился в седло и без оглядки убежал. Приехал к своим товарищам. И спросил у Д‹обрыни› Н‹икитича› Илья: «Ну, говорит, есаул, как ваши успехи?» Рассказал все Добрыня, что случилось с ним. «И не дай Бог, — говорит Добрыня, — за ним гнаться никому!» Тогда Илья оседлал своего коня, садился на него и поехал в погоню. Долго пришлось Илье гнаться Богатырь, как раньше, вернулся — вся земля закачалась и море заволновалось, птицы выше облака полетели, звери на вершины гор убежали, рыбы ко дну ушли. Но Илья не испугался, встретил того богатыря и, не спросив друг дружку, ударились они своими железными палицами. Так они ударяли, что булатные палицы отломились, копья согнулись до негодности. Бились они на конях врукопашную, кони пеной у обоих покрылись, как снег белые стали, а богатырские руки всё еще не устали. Слезли тогда они с коней и начали бороться пешими. Двенадцать суток боролись. Так как Илья ‹тридцать› лет калекой лежал, левая нога у него послабее была — спотыкнулся и упал Илья вниз. Неизвестный богатырь на грудь ему лег. Илья и думает: «В святых правилах неправильно же пишут. Там написано, что Илье в битве смерти не будет, а смерть приближается!» Подумал это Илья, собрал все силы и сбросил богатыря с себя вверх шесть саженей. Богатырь упал в сторону. Прижал его Илья к земле и стал наверху. «Скажи, говорит, какого ты рода, какого племени и какого вероисповедания?» А неизвестный богатырь и говорит: «Если бы я наверху был, — сказал бы тебе, какого я роду». Два раза спросил Илья: а богатырь не отвечает. На третий раз Илья и говорит: «Ну, говорит, скажи, кто ты такой?» Неизвестный богатырь и сказал: «Я, говорит, у Жидовинихи, сын Жидовин». — «Покоришься али нет?» — говорит Илья. «Я, говорит, лучше смерть приму, а не покорюсь». Мямлин Кирилл Евгениевич род. в Москве в1967г. Автор сотен статей по политологии, истории, экономике. Материалы комментируем в нашем телеграм-канале
 
|
|
Цитирование информационных материалов, размещенных в ИА "Улпресса" без получения предварительного разрешения допустимо при условии обязательного указания на источник цитирования: приведение ссылки — в печатных материалах, гиперссылки на cайт ulpressa.ru — в сети Интернет. Ссылка на источник или гиперссылка должны располагаться в начале текстового материала.
