“Чемпион ” продолжает публикацию материалов, посвященных ульяновцам, которые внесли заметный вклад в историю областного спорта. Сегодня – рассказ об олимпийском чемпионе Владимире КРЫЛОВЕ. Этот материал журналиста Владимира ЛУЧНИКОВА вошел в книгу “Команда, без которой нам не жить…
Спринтер Владимир КРЫЛОВ – один из трех ульяновских олимпийских чемпионов. В 1988 году в корейском Сеуле в составе сборной Советского Союза он выиграл престижнейшую эстафету 4×100 метров. Крылов бежал второй этап и своим великолепным выступлением вслед за легендарным Валерием Борзовым убедительно доказал, что бегун с европейского континента может побеждать на турнирах самого высокого ранга. В Сеуле Владимиру Крылову было лишь 24. Никто не сомневался в том, что впереди у спринтера с берегов Волги будут новые яркие успехи. Поначалу так и получалось. Но потом случился разрыв ахиллового сухожилия. Для обычного человека в этой травме ничего страшного нет, а вот для спринтера это означало неминуемый конец спортивной карьеры.
– Владимир, знаю, что первая операция сложилась неудачно…
– Да, она была такая, можно сказать, экспериментальная. Нужно было подшить ткань, взяв ее с другого участка тела. В общем – не прижилось. Потом в ЦИТО Миронов взялся переделывать чужой брак, но каких-то надежд не обещал. Говорил, что вряд ли что-то получится. Я же постепенно отошел от травмы, мог уже спокойно передвигаться. Трудно, конечно, было ходить, а о беге так вообще речь не шла. Потом постепенно стал разрабатывать ногу. Был период, когда вообще от спорта отошел. Это было, честно признаюсь, не по мне. Я ведь без спорта жизнь свою представить не могу. Начинал много раз, но травма не давала. Начну, месяца 3-4 позанимаюсь -брошу. Можно сказать, уже потерял веру. А затем сделал перерыв приблизительно года два. И, видимо, за это время нога зажила полностью. Однажды я попробовал побегать, дал ей нагрузку -держит! И постепенно, шаг за шагом, стал разрабатывать все свои слабые звенья, закачивал, укреплял. А летом 96-го сумел выступить уже на первых серьезных стартах. Посчастливилось – попал в финал. Занять высокого места, правда, не удалось, хотя, если честно, планировал. Ведь в памяти у меня отложилось, что я был первым номером в сборной. Думал, вернусь на дорожку – и все вернется, стану опять выигрывать… Увы…
– Скажите, Владимир, а как вы обычно настраивались на решающий забег?
– За три дня до этого, как правило, ухожу в себя. Мало разговариваю, чтобы сохранить всю энергию в себе. Организм к старту предельно мобилизуется. Хотя многое зависит от характера соревнований. На рядовых состязаниях спокойно себя ведешь, а вот на ответственных, международных, бывает, и тренер вмешивается – старается поддержать, подсказать, настроить на борьбу, на высокий результат…
– Олимпийский чемпион – это, как правило, очень популярный человек. Вам пришлось испытать в Ульяновске какое-то особое внимание поклонников легкой атлетики? Или же на Западе популярность Крылова была гораздо большей?
– Там, безусловно, больших спортсменов знают больше. Не стесняются подойти и взять автограф. Буквально отбоя нет. Только прилетишь в какой-нибудь город и уже в аэропорту узнают, подходят, просят расписаться. Порой в магазин невозможно зайти. А у нас? Видимо, тоже узнают. Но реакция совершенно другая: посмотрят вслед и ладно.
– Давайте вернемся в 88-й год. Немногие знают, что ваша поездка в Сеул была под угрозой срыва. Что тогда случилось?
– До 88-го года я был первым номером спринтерской сборной, выигрывал практически все международные старты. Единственное, что могло помешать участию в Олимпиаде – травма или болезнь. В марте 1988 года в Сочи я показал на стометровке лучший результат в Европе – 10,13 секунды. После этих соревнований мой организм, видимо, до такой степени был отмобилизован, что не смог защититься от обычной простуды. То ли вспотевший я был, то ли сквознячок где-то прихватил или воды холодной хлебнул, но у меня сильно заболело горло. Высокая температура держалась на протяжении целого месяца. Уже встал вопрос: поеду ли я на Олимпийские Игры или нет? Хотя большим козырем был тот высокий результат, показанный в Сочи. Лечился в Ульяновске. Пытались сбить температуру, но в то же время нужно было поддерживать спортивную форму. Вес “горел”. А он для меня был очень важен в тот момент, потому что подготовка шла целенаправленно. Весь сезон набирал форму и вдруг за месяц сбрасываю сразу 6-7 килограммов. Для меня, конечно, это было трагедией. Но никуда не деться – температура держится 37,1 и не спадает. А тут из Москвы звонят: надо быть на отборочных стартах. Что делать? Поехал. Никому не проиграл в тех состязаниях, показал примерно такой же результат, как в Сочи – 10,20 против встречного ветра. Одним словом, доказал, что сильнее других. Знали бы вы, чего это мне стоило. Отбор-то был очень жесткий. Восемь бегунов, которые по силам примерно равны…
– Кто определял, на какой дистанции стартовать в Сеуле?
– Все зависело от результата конкретного спортсмена. Если он был достаточно высок, чтобы попасть в финал, то, естественно, этот бегун мог планировать свой старт. Но все равно окончательно решал тренерский совет. Я заявился на 100 и 200 метров, потому что личный вид все-таки весомее, предпочтительнее, чем, скажем, эстафета. Но судьба распорядилась так, что в полуфинальном забеге на 100 метров я травмировался. До эстафеты оставалось семь дней. И все это время медики пытались меня поставить на ноги. Помогал им, собрав в кулак все свои волевые качества. И травма отошла на второй план – эстафету я бежал.
– А если бы не травма, то в личном первенстве на 100 метров на что-то можно было рассчитывать?
– В тот момент я был готов очень сильно. Как никогда. И это не мое субъективное мнение – об этом свидетельствовали проведенные тесты. Чувствовал, что должен выбежать из 10 секунд. Такая цель у меня была – первому белому спринтеру выбежать из 10 секунд. И я был готов к этому. Да и шанс пробиться в призеры был приличный. Четвертьфинал ведь я довольно легко выиграл. Кстати, у двух американских спортсменов. Там Митчелл бежал… Что касается эстафеты, то передача у нас была, считаю, идеальной. На ней мы не теряли даже долей секунды. Помню, был даже создан учебный фильм, который крутили во всем мире. Вот, пожалуйста, и докрутились. Сегодня российские спринтеры уже не составляют никакой конкуренции. Соперники, те же американцы, увидели, где резерв, основательно его проработали. По абсолютной скорости они и так опережали всех, а тут еще добавилась четкая передача палочки… А в Сеуле состав у нас был сильнейший. За все годы. Мы друг друга буквально затылками чувствовали…
– Многие поклонники легкой атлетики, мало знакомые с вашей биографией, до сих пор не могут определить, что же лучше получалось у Крылова: бег на стометровку, на 400 метров или в эстафете?
– Меня всегда считали универсальным бегуном. Я мог бежать одинаково успешно от 60 до 400 метров. Приходилось выступать и на нестандартных дистанциях. Например, 500 метров, 600… Выигрывал даже у “средневиков”, что для них было удивительно.
– А коронная какая ваша дистанция?
– Мне нравилось бегать 200 метров. На этой дистанции больше всего добивался.
– 100 и 200 метров. На взгляд обывателя, не такая уж большая разница. Но ведь это две совершенно разные дистанции?
– Да, очень разные дистанции. Единственное сходство в том, что обе нужно бежать. А характер работы, характер тренировок отличаются. Для стометровки нужна чисто скоростно-силовая работа: бегай короткие дистанции, занимайся прыжками и штангой. На дистанции 200 метров уже нужно развивать скоростную выносливость, то есть на тренировках бегать довольно длинные отрезки.
– А 400 метров?
– Тут уж требуется развитие специальной выносливости. Необходимо очень много сил, а также развитое тактическое мышление. Чтобы бежать и соображать, контролировать действия соперников…
Владимир Крылов продолжает оставаться известным и узнаваемым человеком в Ульяновске. Сейчас он работает тренером-преподавателем, растит будущих чемпионов. Ежегодно в городе проводится турнир на призы олимпийского чемпиона Владимира Крылова.
Владимир ЛУЧНИКОВ
