Дарья Курдюкова
Аркадий Пластов писал советскую жизнь, но соцреалистом не стал.
На то, чтобы показывать сейчас Пластова, есть веские причины. Дело не только в том, что ему исполнилось бы 120 лет и 120 картин и графических работ прибыли из семейного собрания в Галерею искусств Зураба Церетели для выставки «Плащаница Вселенной». Похоже, гораздо больше и выставки, и юбиляра многих сейчас волнует Премия имени Пластова, побившая ценовые рекорды.

Рефреном вернисаж озвучили благодарности правительству Ульяновской области, которое не только помогало в организации выставки. Оно и учредило Премию имени Аркадия Пластова для поддержки реалистического искусства. Поначалу она была региональной, затем обрела статус международной. В январе 2013-го ее презентация прошла в Лондоне, а призовой фонд в этом году увеличился до 500 тыс. фунтов (почти 25 млн. руб.), обогнав не то что российские, но и мировые награды в области современного искусства. К слову, фонд Премии имени Ивана Гончарова, чье 200-летие отмечали в Ульяновске прошлым летом, составил всего 1,3 млн. руб., хотя она тоже теперь международная. Министр культуры Владимир Мединский уже обмолвился, что хорошо бы Пластовская премия стала аналогом Нобелевской в искусстве.

Деревенские будни были любимым мотивом Аркадия Пластова, родившегося в селе Прислониха Симбирского уезда (нынешней Ульяновской области). И вспомнив картину «Сенокос» (ее, правда, здесь нет), можно припомнить и его фотографию, где он вот так же косит траву. Несмотря на звание народного, на Ленинскую и Сталинскую премии, сам Пластов, наверное, сильно удивился бы, узнав, что посмертно из него сделают большого художника мирового масштаба и, стало быть, первой величины.
На Пречистенке – жнецы, печники, кузнецы, знакомые крестьяне, стар и млад. Придет еще поколение писателей-деревенщиков, они помладше, а вот вполне мастеровитый живописец Пластов. Идешь мимо невеселого хоровода бедной сельской детворы, мимо портретов с суровыми, жизнь повидавшими лицами – сколько он их написал – десятки, сотни? Нет-нет да и вспомнится Некрасов – Пластов, кстати, иллюстрировал «Мороз, Красный нос», все это в залах есть. Проходишь мимо работ с церковными службами, мимо пейзажей, где-то мелькнет серовская традиция с сероватыми зимними деньками (но послабее), то оранжево-розовым всполохом блеснет традиция Куинджи (но тоже – не то же), то вдруг почти импрессионистической легкостью охристо-голубоватых тонов вздохнет «Стадо. Зной», то заноет щемящее чувство в эскизе «Немец пролетел» (авторское название работы, которую мы знаем как «Фашист пролетел»). Случались и провалы: слепые идут по дороге, обрамленной зеленочного цвета травой и листвой, облака «прилипли» к небу, солнечные блики – к земле. Пейзажи… еще дают какую-то надежду, а от народных типажей веет безнадегой. То, что легко подхватит любой: «Доля ты! – русская долюшка…». Отдельной строкой идут портреты коллег, например старика Сарьяна. И главное, вообще лучшее из показанного – близкие. Маленький сын, а потом и внук – и в колорите вдруг появилась легкая непосредственность, дыхание жизни.

Пластова не любят записывать в соцреалисты, хотя минуты радости тружеников-колхозников, которых здесь отчего-то почти нет (а есть – другой полюс – служба в соборе, альбомные зарисовки с птицами на ветке), вполне ведь соцреалистический сюжет, хотя и сделанный более свободным письмом… Одни из хрестоматийных его вещей, которые в экспозицию не вошли, поскольку хранятся в Третьяковке и в Русском музее, – с одной стороны, совсем не соцреалистическая «Весна», где он так запросто любуется распаренной после бани обнаженной женщиной, укутывающей ребенка. Но с другой – «Колхозный праздник». 1937 год, у Пластова над радостно трапезничающей толпой реют лозунг – жить стало веселее – и портрет вождя. В том же году свой «Колхозный праздник» сделал Сергей Герасимов, сумевший обойтись и без нарочитого продуктового изобилия, и без вождей-лозунгов. У Пластова это не было магистралью, но – из песни не выкинуть.

Его показы случаются у нас весьма регулярно, и нынешний не в пример скромнее ретроспективы 2009-го в Царицыне. В контексте необъяснимо выросшего призового фонда Пластовской премии, в общем, камерная (не музейный сбор) выставка и открытие мемориальной доски художника на Верхней Масловке выглядят лишь пунктом программы, не важнее лондонской презентации. В русле курса на патриотическое воспитание, поиска национальных героев и идей Пластов (п)оказался удобным претендентом – певец своей страны без приторного привкуса соцреализма, он был и за народность, и за православие. К тому же премия такая полезная для укрепления академических позиций. Традиционному искусству на Руси всегда кажется, что новые формы, пресловутые актуальные, слишком поднимают голову и даже задирают нос. А что имеется такой реалист Валентин Серов – не беда. Хотя за Аркадия Пластова хочется заступиться. В этой ситуации, в сущности, «ведь он ни в чем не виноват».

Разные грани реализма на московских площадках

Гелий Коржев. Библия глазами соцреалиста. Институт русского реалистического искусства, до 26 мая.

Аркадий Пластов. Плащаница Вселенной. Галерея искусств Зураба Церетели, до 10 марта.

Александр Рукавишников. Сечения. Московский музей современного искусства, до 10 марта.

Рабочие и колхозницы. МВЦ «Рабочий и колхозница», с 8 по 28 февраля.