В 1912 г. на жандармском горизонте Поволжья появляются новые люди, что имело прямую связь с убийством П.А. Столыпина, которое заставило жандармское руководство вновь перетрясти кадры, освободиться от тех, кто оказался не на своем месте. Чистку начал директор Департамента полиции в 1909 – 1912 гг. Н.П. Зуев и продолжил его преемник С.П. Белецкий. В приказе Департамента полиции официально объявлялось, что необходимо избавиться от офицеров, «не приносящих пользу, а иногда приносящих вред государственным интересам, поскольку не освещали в должный момент действительного положения вещей» [1]. В 1911 – 1912 гг. уволили как неспособных к руководству розыскными органами 14 начальников губернских жандармских управлений (ГЖУ), еще 13 начальников ГЖУ наметили к увольнению.

Таким образом к 1914 г. Департамент сменил треть руководителей ГЖУ. В 1913 г. С.П. Белецкий повысил возраст приема в корпус жандармов с 21 до 24-х лет, ужесточалась проверка кандидатов на службу в корпусе, значительно более строгими стали вступительные испытания. С 1913 г. начали проходить повторные двух – трех месячные курсы, где особое внимание уделялось развитию революционного движения в России.
Благотворные кадровые изменения не сказались на жандармских органах Поволжья, где по-прежнему несли руководящую службу старые, а, порою, и дискредитировавшие себя кадры. В их числе можно отметить такую одиозную фигуру, как подполковника Кулябко, к январю 1917 г. оказавшегося на службе в Саратове и заведовавшего там розыском[2]. Как известно, в 1911 г. он, будучи начальником киевского охранного отделения, оказался одним из виновных в смерти П.А. Столыпина.

В 1916 г., вероятно по ходатайству симбирского губернатора А.С. Ключарева министру внутренних дел А.Д. Протопопову полковника С.П. Шабельского, занимавшего с 1907 г. должность начальника симбирского ГЖУ перевели на должность начальника фактически не существующего в условиях немецкой оккупации ломжинского ГЖУ. Встал вопрос об его преемнике. Достойных кандидатур, как это часто было, Департамент полиции не нашел. Трудно сказать, то ли их не имелось, то ли берегли для более проблемных губерний. Выбор пал на начальника рязанского ГЖУ генерал-майора Бабушкина.

Василий Андреевич Бабушкин родился в 1857 г., происходил из дворян Петроградской губернии. Общее образование получил в первой Петербургской военной гимназии, военное – во втором Константиновском училище, которое он закончил по первому разряду. Службу начал в 1876 г., участвовал в русско-турецкой войне 1877-78 гг., в 1878 г. стал подпоручиком, на следующий год ему удалось перевестись в гвардию в звании прапорщика. В 1885 г. он поручик. В 1887 г. переходит на службу в корпус жандармов и начинает со штаб-ротмистра. В 1888 г. – ротмистр, в 1895 г. – подполковник, в 1904 г. – полковник, начальник пермского ГЖУ, в феврале 1913 г. – генерал-майор. В.А. Бабушкин был женат, но детей не имел. В 1915 г. его наградили орденом Святого Станислава 3-й степени[3]. В Перми В.А. Бабушкин вошел в конфликт с губернатором и его отправили заведовать управлением в Эривань. Там он так же продержался не долго и был переведен начальником рязанского ГЖУ.

Руководство корпуса не питало иллюзий на счет служебных и личных качеств В.А. Бабушкина. 31 декабря 1915 г. товарищ министра внутренних дел С.П. Белецкий был вынужден написать начальнику корпуса жандармов (с 1915 г.) генерал-майору графу Д.Н. Татищеву: «В связи с ненормальными взаимоотношениями между начальником рязанского губернского жандармского управления генералом-майором Бабушкиным и местным прокурорским надзором, явившимся результатом недостаточной осведомленности названного начальника управления с законоположениями, определяющие эти взаимоотношения, а также ввиду уклонения генерал-майора Бабушкина от исполнения законных требований прокурорского надзора, в текущем месяце в г. Рязань был откомандирован для ознакомления с постановкой розыска в названном Управлении член Совета Министра действительный статский советник Виссарионов. При ознакомлении с положением розыска оказалось, что постановка такового представляется неудовлетворительной, так как выяснено, что генерал-майор Бабушкин прибегает и в деле ведения розыска, и в денежной отчетности к приемам, свидетельствующим о его незнакомстве с элементарными правилами розыскного дела и о систематическом нарушении им указаний Департамента полиции. Ввиду изложенного, я признаю дальнейшее оставление генерал-майора Бабушкина в должности начальника Управления крайне нежелательным и нахожу соответственным отчислить его теперь же и предложить ему подать в отставку. В связи с вышеизложенным, для пользы службы представляется необходимым начальником Рязанского губернского жандармского управления назначить начальника Самарского ГЖУ полковника Познанского, начальником же Самарского ГЖУ начальника отделения по охране общественной безопасности и порядка в городе Москве полковника Мартынова, а на место последнего – начальника отделения по охране общественной безопасности и порядка в Варшаве подполковника Самохвалова» [4].

В представлении С.П. Белецкого В.А. Бабушкину предлагалось подать в отставку, что послушный генерал-майор и сделал. Неожиданно задуманные кадровые перестановки рухнули. Самарский губернатор просил графа Д.Н. Татищева оставить М.И. Познанского на прежней должности в Самаре. Тот внял просьбе губернатора. Начальник штаба корпуса генерал-майор Никольский уведомил В.А.Бабушкина, что надобность в его отставке отпадает, а в 1916 г. он неожиданно для себя получил новое предложение, но не о пенсии, а о новой должности – начальника симбирского ГЖУ, какую он занимал с 10 августа 1916 г. вплоть до февральской революции.

Новому начальнику ГЖУ досталась спокойная в политическом отношении губерния. Революционные организации здесь не существовали с 1907 – 1908 гг. Даже на уровне кружков отсутствовало объединение эсеров, большевиков или меньшевиков. Самих членов революционных партий проживало в Симбирске буквально единицы. Приехавший в конце 1916 г. в Симбирск большевик А.В. Швер застал там такую картину: «Итак, 1916 год… В Симбирске тихо. Социал-демократическая организация, разгромленная в 1907-1908 гг. еще не возродилась. Остались, правда, отдельные лица из социал-демократов, но они ушли в личную жизнь и не вели подпольной революционной работы. Отдельные лица, находящиеся на подозрении, теперь, заняв тепленькие места, бросили работу и совершенно не проявляют себя…Я смею утверждать, что в Симбирской губернии, кроме Сызрани, в это время организационно-спаянной социал-демократической группы, ведущей плановую работу по заданию центра, не было… Это мое мнение подтверждается тем, что когда я вернулся в Симбирск в апреле 1917 г., то здесь я нашел, и то не сразу, только двух большевиков» [5]. Схожая картина наблюдалась у меньшевиков и эсеров, которые выступали за победу в войне и полностью отказались от подпольной работы. Лишь в Сызрани действовал связанный с самарскими большевиками кружок местных членов РСДРП(б), но непосредственную борьбу против него вел опытный помощник начальника ГЖУ в Сенгилеевском, Сызранском и Карсунском уездах подполковник Ивлев. В.А. Бабушкину оставалось только вести формальную переписку с Департаментом полиции и отправлять туда ежемесячные отчеты и весьма немногословные сводки агентурных данных по социал-демократам (Департамент полиции не разделял большевиков и меньшевиков) и эсерам.

Февральская революция лишила В.А. Бабушкина должности. По постановлению Губисполкома от 26 марта его арестовали в ночь на 30 марта 1917 г., после чего посадили на гауптвахту 96 пехотного запасного полка. Одновременно аресту подверглись начальник жандармского полицейского управления железных дорог полковник Бутомо и его помощник ротмистр Иевлев. Помощник губернского комиссара в отношении начальнику Симбирского гарнизона объяснял это так: «Арест… является необходимым в целях общественного спокойствия и порядка, т.к. население города по отношению к указанным лицам настроено враждебно. Независимо от сего арест указанных лиц вызывается необходимостью получить все подробные сведения, касающиеся деятельности Симбирского жандармского управления и его секретных сотрудников, каковые сведения от указанных выше лицах с надлежащей полнотой не поступили» [6].

В Симбирске новые власти образовали Особую следственную комиссию по разборке архива ГЖУ и канцелярии губернатора. Комиссия провела допрос арестованных жандармских чинов и выявленных секретных агентов. Репрессии против жандармов не предусматривались. 7 апреля за «непредъявлением фактического обвинения» отпустили В.А. Бабушкина. В том же апреле 1917 г. арестованным в губернии жандармским офицерам предложили выбрать: выйти в отставку по болезни, по выслуге лет, или продолжить службу в войсках. Все они предпочли третий вариант и с официального разрешения губернского комиссара Временного правительства Ф.А. Головинского покинули губернию. В.А. Бабушкин получил такое удостоверение 6 мая 1917 г.

Никто из арестованных жандармских чинов и сотрудников ГЖУ не отказывался дать показания, все рассказывали, что знали, в том числе и бывший начальник управления. Он давал откровенные показания, при этом, по возможности, выгораживая себя. Так в обращении к губернскому комиссару Временного правительства он писал по поводу наиболее серьезных обвинений в свой адрес: «Категорически заявляю, что ввиду неимения в г. Симбирске зарегистрированных левых организаций, в моем распоряжении не было ни одного сотрудника из рабочих. Также категорически свидетельствую, что у меня в г. Симбирске не было никаких сношений с членами Союза русского народа и Михаила Архангела и о существовании здесь последнего я даже не слышал» [7].

Новые власти особенно интересовались секретными агентами, которые помогали жандармам освещать революционное подполье. В.А. Бабушкин ничего не скрывал: «Все секретные сотрудники, обслуживающие ГЖУ при моем предшественнике приняты были от него по кличкам и согласно списку, сданному мною ныне вместе со всеми делами Управления. Из их числа только четыре находились под моим непосредственным руководством. Строго говоря никого из лиц, помещенных в списках нельзя назвать сотрудниками, а следовало именовать осведомителями, так как почти никто из них ни в каких организациях не состоял, а потому никаких существенных сведений давать не мог и не давал… К тому же в Симбирской губернии, за исключением г. Сызрани не было установлено наличности организаций или кружков каких-либо действующих в России революционных партий, а тем более активной деятельности. … Чиновник губернского правления «Смоленский», хотя и числился осведомляющим социал-демократическую организацию, партийных связей никаких не имел,.. передавал одни лишь ходячие сплетни и пересуды. Один или два передал отпечатанные на машинке не пропущенные цензурой думские речи Чхеидзе и Милюкова. Шорник по профессии «Иванов» ничего заслуживающего внимание не сообщал. Мусульманин из Буинска «Султанов» осведомлял настроения мусульман… Как «Султанов», так и «Иванов» отличались крайней корректностью и им можно было верить. Из сызранских сотрудников подполковника Ивлева выделялся своею корректностью, добросовестностью и правдивостью сотрудник «Румянцев», состоящий в местном военно-промышленном комитете. Устраняясь от указаний личностей, «Румянцев» вполне правдиво обрисовывал общее настроение в рабочей и промышленной сферах» [8]».

Вопросы у Следственной комиссии вызывала ситуация с освещением ГЖУ просуществовавшей до свержения царизма сызранской большевистской группы. Жандармы безуспешно рассчитывали ликвидировать ее, опираясь на сведения сотрудника В.Я. Зубцова. Он родился в 1895 г. в Пензе, в семье присяжного поверенного из крестьян Тамбовской губернии. В 1906 г. закончил пятиклассное училище в Пензе, затем поступил в местную гимназию, но из-за переезда семьи в Сызрань, он из третьего класса перевелся в сызранское реальное училище, откуда его исключили[9]. Причиной стала принадлежность к группе РСДРП. В 1914 г. его обыскали, хотя ничего серьезного не обнаружили (один экземпляр «Спутника рабочего»). Ареста не последовало. Он произошел в 1915 г. Вместе с ним схвачено было все руководство группой РСДРП. С.П. Шабельский, который вел дознание, предлагал выслать В.Я. Зубцова в северную губернию на три года. Этого не произошло, более того, он и другие арестованные оказались на свободе.

Осенью 1916 г. в Сызрани возникла большевистская группа. В нее вошли члены партии, постоянно проживающие в городе. Ее образованию способствовала направленная в Сызрань Русским бюро ЦК РСДРП(б) Е.Ф. Титова, где она устроилась работать секретарем больничной кассы мукомолов. Помимо нее руководили группой В.Я. Зубцов и Н.Д. Воздвиженский. Им удалось организовать рабочие кружки на гвоздильном заводе, на мельницах и у железнодорожников[10].
В декабре 1916 г. состав группы расширился. Так появилась небольшая организация со своим руководящим органом – временным комитетом из пяти человек (Е.Ф. Титова, В.Я. Зубцов, Н.Д. Воздвиженский, Н.С. Володин и З.Л. Юрковская), библиотекой, гектографом, паспортным бюро, складом оружия, рабочими кружками и кружком реалистов. В ночь на 27 января 1917 г. пять человек из ее состава, в том числе В.Я. Зубцова обыскали, нескольких арестовали, но организация сохранилась. Подполковник Ивлев не имел точного представления об ее существовании, репрессии не достигали цели. Одна из причин этого заключалась в том, что В.Я. Зубцов, выполняя решение комитета, согласился на свою вербовку в качестве тайного осведомителя и снабжал своего «шефа» ложной информацией[11].

Еще во время ареста 1915 г. он обратился с прошением в Департамент полиции: «В настоящее время, в годину тяжелых испытаний родина наша крепка единением царя с народом и больше чем когда-либо нуждается в хороших и честных работниках, поэтому прошу освободить меня из-под стражи и дать возможность доказать своим поведением всю свою благожелательность, благонадежность и уважение к существующему строю в России и желание послужить на благо родины…»[12]. Департамент встретил прошение положительно и В.Я. Зубцова оставили в Сызрани под гласным надзором полиции, сроком на два года.
В декабре 1916 г. он согласился стать секретным осведомителем у Л.С. Ивлева, который сообщил об этом начальнику ГЖУ В.А. Бабушкину. Так как В.Я. Зубцов запросил огромную сумму – 150 рублей в месяц, то В.А. Бабушкин в декабре 1916 г. обратился в Департамент полиции для получения согласия на эту сумму. Разрешение поступило на 100 рублей. При этом, зная каковы служебные качества нового начальника ГЖУ, Департамент наставлял его: «… В случае, если вверенное Вам управление воспользуется услугами «Минина», Вашему превосходительству, в виду того положения, которое занимает в местной организации «Минин», надлежит строго руководить его деятельностью с особой осмотрительностью и щепетильностью, дабы не допустить его к переходу от роли осведомителя к активной, а тем более руководящей деятельности в организации, ибо такое преступное явление неизбежно вызовет со стороны департамента полиции принятие самых суровых решительных мер к пресечению его. Вместе с сим, Вашему превосходительству надлежит иметь в виду, что «Минин» оставлен на жительство в г. Сызрани благодаря обращению в Департамент полиции с прошением о том, каковой факт быть может, уже учтен местными партийными деятелями и поколебал доверие к «Минину». В случае, если он в тоже время будет принимать активное участие в работе организации, вверенное Вам управление должно своевременно принять меры к пресечению его преступной деятельности» [13].

21 апреля 1917 г. в Симбирске в связи с выяснением настоящей роли В.Я. Зубцова следственная комиссия допросила В.А. Бабушкина. Он заявил, что «когда А.Д. Протопопов потребовал усилить агентуру, я, считая Сызрань важным пунктом, передал это Ивлеву, и тот взял в сотрудники изъявившего желание бывшего воспитанника сызранского реального училища Зубцова – «Минин» освещать деятельность социал-демократов. «Минин» потребовал 150 рублей, но затем согласился на 100. 9 января 1917 г. в Сызрани были разбросаны гектографированные воззвания. По указанию «Минина» Ивлев обыскал, но безрезультатно, прапорщиков сызранского гарнизона. В Сызрани вновь появились воззвания и Ивлев арестовал «Минина» и Вознесенского (Воскресенского – К.В.). 3 или 4 марта благодаря амнистии они были освобождены… «Минин» – Зубцов объяснил, что роль сотрудника он принял на себя с ведома местной социал-демократической группы» [14]. Таким образом, показания В.А. Бабушкина не проясняли вопрос о реальной роли В.Я. Зубцова в этой истории.

Литература
1. Перегудова З.И. Политический сыск в России. 1880 – 1917/З.И. Перегудова. – М.: 2000. – С. 99.
2. Государственный архив РФ (ГАРФ), ф. 102, оп. 247, 1917, 5ч. 69 л. Б, л. 1.
3. Государственный архив Ульяновской области (ГАУО), ф. 855, оп. 1, д. 1373, лл. 5об. – 6.
4. ГАРФ, ф. 110, оп.2, д. 1936, лл. 1 – 1 об.
5. Борьба за власть Советов в Симбирской губернии (сборник воспоминаний) – Ульяновск, 1957, С. 8-10.
6. ГАУО, ф. 677, оп. 2, д. 20, лл. 25 – 25 об.
7. ГАУО, ф.677, оп.2, д. 18, л. 10.
8. ГАУО, ф. 677, оп. 2, д. 13, л. 20 об.
9. ГАУО, ф.855, оп. 1, д. 1286, л. 9.
10. ГАУО, ф. 855, оп. 1, д. 1348, л. 4 об.
11. ГАУО, ф. 677, оп. 2, д. 13, л. 28об.
12. Волгин В. Документы рассказывают /В. Волгин//Вопросы литературы. – 1992. – вып. 1. – С. 264.
13. Белоконь А. « В темноте не страх – отчаяние» /А. Белоконь// Волга. – 1993. – № 2. – С. 160.
14. ГАУО, ф. 677, оп. 2, д. 13, л. 20.

Кузнецов Валерий Николаевич родился в 1965 году на ст. Шарлово Карсунского района Ульяновской области.
Работает в Ульяновском государственном педагогическом университете, доктор исторических наук.
Член Союза русских писателей.