В последние несколько месяцев тема городской среды стала в Ульяновске весьма модной, в том числе и благодаря нашим усилиям. Причина этого проста – понимание необходимости перемен с целью выиграть в жестком конкурентном соревновании и соответствовать требованиям времени есть и у активной части общества, и у власти.

Ульяновск просто вынужден стать современным городом, удобным для жизни, с нормальным общим пространством, удобной застройкой и здоровой средой. Иначе будущего у города нет, ведь несмотря на бесконечные поиски идентичности и уникальности, реально весомых конкурентных преимуществ у города как среды обитания слишком мало.

Люди ценят простые вещи – хорошее жилье, удобный транспорт, здоровую среду, окружающую природу, наличие доступного общего пространства и его качество, культурную наполненность территории. Все это и есть городская среда – пространство взаимодействия и общения людей. От того, насколько это пространство удовлетворяет актуальные потребности активной части общества, зависит привлекательность города как места жизни.

Увы, Ульяновск сегодня вряд ли можно назвать привлекательным для жизни городом.

Хорошее жилье? Увы, но комплексного подхода к этому вопросу в городе не чувствуется. Точечная застройка, катастрофа с социальной инфраструктурой, отсутствие прозрачности в сфере ЖКХ – все это явно не способствует комфортной жизни.

Удобный транспорт? Вряд ли таковым можно считать маршрутное такси и пустоту на улицах после 9 часов вечера. Нет ни велосипедной инфраструктуры, ни нормального общественного транспорта, ни четкой политики по отношению к автомобильному транспорту. Город для перемещений попросту неудобен, и серьёзных подвижек в сторону улучшения не видно. У Ульяновска до сих пор нет даже адекватной транспортной схемы и вменяемого стратегического плана развития общественного транспорта.

Здоровая среда? Речь идет не только о хорошей экологии, но и об ощущениях человека в городе. В Ульяновске среда явно не совсем здоровая. До сих пор процветает уличная преступность, весьма однобоко развита ночная жизнь, нет культуры уличной активности. Да и с экологией и культурой поведения – провал. Культурная столица? Не смешно. До сих пор не привита даже культура вставать в очередь, чтобы сесть в маршрутку, или донести мусор до урны. А это базовые вещи, над которыми никто комплексно не работает. Не учит вставать в очередь, пусть и насильно, с помощью ограждений, не ставит урны там, где они нужны и т.д.

Окружающая природа? Да, красиво, но положа руку на сердце можно признать, что ничего реально привлекающего в Ульяновске нет. Нет ни теплого климата, ни моря, ни романтической тайги. Главный козырь – вид с Венца, символ города. Но это не магнит и не якорь.

Качество общего пространства? Если подходить к вопросу чисто дигитально, то всё у нас хорошо. Парков даже больше нормы, спортивных площадок тоже хватает. Но на деле всё не совсем так – общего пространства в городе не так и много. Более того, им так и не стали дворы многоэтажек или улицы. Этого пласта жизни у нас нет. Горожане не воспринимают город как свой, как продолжение дома. А это вопрос уже близкий к идентичности.

Культурная наполненность территории? Любое пространство для того, чтобы быть активным и значимым, должно иметь смысловую наполненность. Только через это оно обретает ценность. С общими ценностями в этом разрезе в Ульяновске тоже напряг. Более-менее плотно ценностно наполнен лишь центр города. Все остальное для постороннего человека – пространство фактической безликости.

Получается, что с городской средой в Ульяновске дело обстоит далеко не самым лучшим образом. Неудивительно, что с каждым годом город покидает всё больше и больше людей. Здесь их ничто не держит, здесь нет якорей среды, нет и закваски для того, чтобы сделать что-то именно здесь и сейчас. Нет драйва причастности и якоря вовлечения.

УРОО «Городская среда» разработала специальную методику выявления и оценки якорей территории, позволяющую определить реальные значимые городские символы и ценности. Получить ответ на вопрос «За что я люблю или не люблю город».

Оказалось, что символы и ценности географически сосредоточены лишь на весьма небольшом пространстве. С точки зрения когнитивной географии это означает, что «город в голове» весьма отличается от «города в реальности» по размерам и местоположению.

То есть ощущаемый «город» – это весьма небольшой пятачок. Приземлив результаты исследования на местность, можно даже определить его примерные границы – от Свияги до Волги и от Парка Победы до Локомотивной. То есть фактически город в ощущениях остался в границах Симбирска XIX века! Лишь в этих границах сосредоточены базовые смыслы.

На первый взгляд ничего удивительного в этом нет. История, истории, память, архитектура, старина, место встреч и т.д. – все это те смыслы, которых, конечно же, в старой части города больше.

Но проблема в другом – в том, что в остальной части города этих общих смыслов нет вообще! Это означает лишь одно. Остальное – это все, что угодно, но не город.

А что? Ответ на этот вопрос прост – набор слобод. Заводских, сельскохозяйственных, «спальных». В слободах нет городской среды, за «городом» едут «в город».

Наверняка многие из читателей обращали внимание на это чисто ульяновское выражение. «В город». Поеду «в город», произошло «в городе», и т.д. И это говорят не жители, например, деревень, а жители самого города! Точнее, слобод. При этом далеко не все жители слобод являются носителями слободского мышления. Они бы и рады жить «в городе», но город что-то к ним не идет.

Получается, что говорить о базовых ценностях городской среды мы можем с полным правом только в приложении к «городу», т.е. к тому пространству, которое ощущается им. В рамках этого пространства вполне можно говорить о работе с городской средой, о её совершенствовании и изменении. Но на этом все – за границей этого пространства «город» кончается, и говорить о городской среде попросту некорректно.

И вот появляется новый тренд – агломерация. Губернатор рассуждает о миллионе жителей, чиновники рассуждают про способы разрастить город… Забывается главное – для развития агломерации как «города» нужно мощнейшее ядро с развитой городской средой. А его как раз и нет. Без этого агломерации как «города» не получится никогда.

Можно заметить, что существующая ситуация вовсе не уникальна – по подобным Ульяновску слободским схемам развивались многие советские города. Да, это так. Но некоторым удалось побороть инерцию и распространить «город» до его административных границ. Где-то процесс прошел естественным путем, где-то ему помогли состояться…

Ульяновску помешало многое. Во-первых, уникально форсированная слободализация. Все заводские слободы появились за период 1942-1990 г. При этом слободская часть населения стала преобладать над носителями ценностного наполнения «города» почти сразу, что исключило плавное расширение городской среды.

Во-вторых, серьезную роль сыграло отсутствие всяких внятных попыток исправить ситуацию и наделить территории новыми смыслами в постсоветский период.

В-третьих, как это и ни странно звучит, 100-летие Ленина. Форсированная перестройка города к юбилею автоматически исключала плавную передачу смыслов. Городская среда создавалась под ключ, причем без оглядки на существующие реалии.

Сейчас Ульяновск как административная единица – это лоскутное одеяло, которое можно сравнить с классической крепостью. Город-кремль, огороженный забором, а за ним – обособленные посады и слободы. Расширение пространства этих слобод до видимого горизонта (агломерация) никак не меняет положение города и его реальные размеры. Стены к горизонту не переносятся.

Городу необходим «город», когнитивный кремль, стены которого совпадают с административными границами города. И это поступательный процесс. Процесс выращивания городской среды, а значит, и города. Необходимо попросту решать проблемы и проектировать новые смыслы. Без этого город обречен на прозябание и вымирание.