На этой неделе страна отмечает один из самых любимых и веселых российских праздников – Масленицу.
Мы уже неоднократно рассказывали о том, как справляли традиционную Масленицу в селах Ульяновской области. Естественно, что знания об этом были почерпнуты нами из воспоминаний старшего поколения. Что касается сведений о том, как эти праздничные дни проходят в настоящее время, то об этом, вероятно, хорошо известно многим.
Как обычно…
В основном, дело обстоит так: в Прощеное воскресенье народ выходит на главные площади, парки, рощи – в общем, места, заранее предназначенные для массового отдыха и гуляний. Чаще всего эти «объекты» оборудованы сценой, на которой происходит некое сценарное действо: там поют, выступают, поздравляют и танцуют. Где-то рядом обязательно торгуют блинами и шашлыками. Иногда также попадаются работающие аттракционы, чуть реже – большое или маленькое чучело, символизирующее Масленицу (из соображений безопасности его сжигают не всегда).
Несколько раз нам приходилось встречаться в Ульяновске с так называемым «взятием» снежного городка или крепости. Этим занимаются обычно военно-исторические клубы: например, в Железнодорожном районе вот уже несколько лет подряд организацию «битвы» берет на себя «Дружина Витязь». Впрочем, далеко не всегда «взятие» крепости совпадает с масленичной неделей.
Возможно, некоторые детали мною и не упомянуты, но в целом – суть современного городского «действа» на Масленицу передана верно.
Взгляд «балаганного деда»
Однако, как известно, вся «соль» вовсе не в общей картине, а в деталях. При внимательном рассмотрении и в современном городском празднике можно обнаружить нечто весьма нетривиальное. Так, совсем недавно нам посчастливилось встретиться с весьма интересным человеком – почти профессиональным «балаганным дедом», много лет принимавшим участие в народных «сценках» на Масленицу.
– Все началось с клуба «Симбирянин», созданного много лет назад фольклористом и филологом Михаилом Матлиным
– на базе педуниверситета. Клуб посещали участники фольклорных экспедиций и просто интересующиеся студенты. Там же мы разыгрывали различные сценки так называемого «народного театра», – рассказывает Сергей Андрюшин.
По его словам, сценарий, точнее – «общая канва» сценок были известны по различным фольклорным записям и публикациям, – далеко не только ульяновским. Но главное – в другом: народный театр предполагает не «сценическое воплощение» и не заученный текст, а импровизацию, игру «в толпе», когда участниками «действа» становятся сами зрители.
– Вот, к примеру, сценка «Барин». Тут всего два-три «актера», остальное «дополняют» сами зрители. Барин одет в шинель, на шее – длинный «хранцузский» шарф, на груди – какой-нибудь самодельный орден. Рядом с барином – его плутоватый слуга Афонька, который растратил деньги и теперь пытается оправдаться перед хозяином различными словесными увертками: «Афонька малый!» – «Что, барин бравый?» – «Ты на базаре-то был?»
– «Был!» – «Ну, и что: силен базар-то?»
– «Да я с ним не боролся!» – «А велик базар?» – «Да я его не мерил!». Далее барин начинает выбирать себе невест из числа зрительниц, которые на миг сами становится актрисами, – говорит Сергей.
Смысл праздника
По его мнению, главная особенность масленичного веселья – это временное «освобождение» от устоявшихся правил, их преодоление. Кроме того, импровизационный характер народного театра позволяет с легкостью изменять и имена персонажей, и их основные действия – для того, чтобы сделать их более злободневными и интересными для зрителей. При этом «дух» народного, «площадного» действа обязательно сохраняется.
– Вот, например, в этом году я и мои друзья будем разыгрывать сценки, главные персонажи которых именуются «казачий полковник», «мерчандайзер», «журналист», «студент», «депутат» и так далее. В том-то и особенность данного праздника (как, например, и в европейских карнавалах), что в данное время позволяется то, что в другие дни выглядело, по меньшей мере, не смешно. А на Масленицу наши народные «карикатуры» выглядят беззлобно, вызывают смех и действуют на гуляющую публику, как своеобразная «разрядка», – делится своим опытом «балаганный дед».
Кстати, роль «балаганного деда» – одна из наиболее сложных. Он должен воздействовать на публику как некий «катализатор», не дающий отвлечься и постоянно поддерживающий отличное настроение собравшихся.
– Ну, к примеру, мы разыгрываем сценку «Лошадь». Ее «канва» такова: цыган продает «лошадь» (обычно это два молодца, покрытые мешковиной), покупают ее старик и старуха, которые вступают в перепалку, вовлекают в «куплю-продажу» и зрителей. Балаганный же дед внимательно смотрит: как идет сценка. Допустим, если что-то не складывается, народ начинает скучать, он тут же различными шутками, проделками не дает этому интересу угаснуть, – продолжает рассказывать наш собеседник.
Стоит добавить, что сценки, народные игры и другие элементы масленичного веселья, основанные на подлинных фольклорных записях, Сергей и его друзья демонстрировали как в различных ульяновских селах, так и показывали в городе.
– Мы бывали и в сельских детских домах и школах, и на различных городских площадках – везде нас принимали «на ура». Мне кажется, что необходимо хотя бы в такой форме напоминать о том, какова была подлинная традиционная культура – в отличие от той «псевдофольклорности», которая чаще всего сейчас преподносится зрителю со сцены, – отмечает Андрюшин.
Евгений Нувитов