Со вступлением в силу нового закона о донорстве крови и её компонентов количество желающих пожертвовать «жидкий орган» существенно уменьшилось. В умах простых людей отмена денежного вознаграждения за пожертвование – не что иное, как неуважение к ним со стороны власти. В дверях ульяновской станции переливания крови работница в белом халате, узнав об интервью с главным врачом Маратом Хапманом, поинтересовалась: «О чём говорить будете? Об этом безобразии с отменой денежного вознаграждения? » Сам главный врач областной станции переливания крови тоже считает новый закон, мягко говоря, недоработанным.

– Марат Эрикович, как изменение законодательства в сфере донорства крови отразилось на донорском движении?

– Количество желающих сдать кровь сократилось. Объективно – процентов на 25-30. Но, может быть, это и к лучшему: те, кто хотел реально собой пожертвовать, приходят и до сих пор, а те, кто приходил ради каких-то дивидендов, ушли.

– Значит ли это, что в большинстве своём люди всегда сдавали кровь бескорыстно?

– В большинстве случаев приходили не за деньгами. Больше могу сказать – у нас здесь все сдают кровь, включая меня. Естественно мы, медработники, понимаем, что основной фактор – это спасение жизни человека.

– Глава региона обещал сохранить денежные выплаты для ульяновских доноров…

– Да, были достигнуты договорённости, закон Ульяновской области о соцподдержке доноров будет принят в ближайшее время, 15-16 мая. Выплаты будут составлять в среднем около 300 рублей. И могу сказать, что донор будет в плюсе. Если раньше мы платили по 400 рублей, то вместе с питанием на 290 рублей доноры будут получать почти 600 рублей, премиальные вознаграждения увеличатся почти на 50 процентов.

– Вернутся ли за деньгами те недостающие 30 процентов?

– Кто ходил за деньгами, те, естественно, возвратятся.

– Сохранение вознаграждений – это временная мера, чтобы вдохнуть жизнь в донорское движение, или же долгосрочная?

– Я более чем уверен, что это мера долгосрочная. Ведь людям, чтобы доехать до места сдачи крови, нужны средства. И потом человек хочет приобрести для питания то, что он хочет. По закону есть общее меню, но кто-то постится, кто-то не постится, у всех разные вкусы. А так у человека будут дополнительно 300 рублей.

– Как вы в целом оцениваете новый закон?

– Закон сырой, недоработанный, до сих пор нет достаточного количества подзаконных актов. Он был бы своевременным, если бы уровень жизни населения был соответствующим.

Наше государство входит во Всемирную организацию здравоохранения, и есть некие подзаконные акты, которые ратифицируются и в нашей стране. Соответственно, этот закон был ратифицирован, к сожалению, и у нас.

– Если провести параллели с другими регионами, как вы оцените работу нашей станции переливания крови?

– Мы не хуже других регионов, в чём-то даже лучше. Мы как работали «с колёс», так и работаем, у нас нет такого объема, который мы можем заготовить, а потом сидеть и ждать. Кровь не течёт из крана, поэтому нам приходится её заготавливать ежедневно.

Продукт, к сожалению или к счастью, неповторимый, заменить его ничем нельзя.

– Акции, которые проводятся на базе станции, проводились и раньше, или же это меры привлечения внимания?

– Мы их всё время проводили. Но в то же время мы должны привлекать к себе внимание общественности, находить взаимопонимание. Ведь среди нас нет небожителей, не приведи Господь, с кем-нибудь из нас или наших близких что-нибудь случится. Поэтому в любой момент времени может понадобиться наш продукт.

– Марат Эрикович, как продвигается подготовка к строительству нового центра крови?

– Меня вообще радует то, что на службу крови обратили внимание, у нас и областное финансирование стало больше, и федеральные средства приходят.

Пока у нас всевозможные тяжбы с землёй, но я всё же надеюсь, что нам дадут этот клочок земли, который рядом находится, и на нём будем строить новый центр крови. Он должен находиться рядом, потому что все процессы по переработке крови должны быть неразрывно связаны.

– Расскажите о центре подробнее.

– Это будет модульный центр, площадью 2200 квадратных метров, хотя нам и этих квадратов не хватает, надо 5 тысяч. Но, я думаю, нам уже будет легче дышать. Доноры смогут прийти и разместиться перед сдачей крови. Да и мы тоже ютимся в маленьких кабинетиках по четыре-пять человек, но деваться некуда. Зданию около 60 лет, и оно не было рассчитано на такой объем заготовки. Оно рассчитано на 4 тонны, а мы заготавливаем около 20 тонн, в 5 раз больше.

– Учитывая последнюю статистику, нуждается ли область в новом центре крови?

– Область нуждается в нём очень давно, его должны были построить во времена строительства детской областной больницы. Но сейчас есть и бюджетное софинансирование и федеральные средства, которые пришли практически на наши счета – это все будет пущено на строительство центра крови.

– Во сколько обойдётся строительство?

– Из федерального бюджета нам выделено 240 миллионов рублей.

– Недавно по федеральному каналу прошла новость о девочке, которой влили кровь от ВИЧ-инфицированного донора. Почему случаются такие трагические происшествия?

– В стране должна быть чёткая страховая медицина, никто в мире от этого не застрахован. Объясню почему: срок хранения крови до 52 дней, она является основным переносчиком тех или иных заболеваний, и существует период – окно от заражения до начала заболевания – где могут не выявляться возбудители. В этот момент донор может прийти и сдать кровь.

Если плазма карантинизируется на 6 месяцев, то с эритроцитарной массой мы ничего сделать не можем.

На западе работает страховая медицина: застрахован доктор, застрахован пациент.

Могу сказать, что самая лучшая медицина в Японии, я был там на станции переливания крови и всё видел сам. Это федеральная структура, в которую вкладывают колоссальные средства, плюс серьёзные частные пожертвования, самое современное оборудование. Но и там бывают такие случаи.

– А в Ульяновске бывали?

– При моей службе пока не было и, дай Бог, чтобы не было вообще.

– Но кто-то же должен понести ответственность…

– Это несовершенство наших законов, скорее всего врач понесёт ответственность, но это, по-моему, неправильно. Нас 6 миллиардов, и у всех совершенно разные организмы. Предугадать что-либо порой невозможно.

– Кроме нехватки площадей, какие проблемы испытывает станция переливания крови в настоящее время?

– Мы всегда испытывали хроническое недофинансирование, кроме, пожалуй, этого года. Будем надеяться, что и в будущем будет нормальное финансирование.

Оборудование у нас дорогостоящее, практически всё фирменное. Кроме того, все расходные материалы тоже должны быть фирменными и, соответственно, дорогостоящими.

– Отразилась ли на станции проблема нехватки кадров?

– Нам не хватает врачей-лаборантов, а все остальные у нас в достаточном количестве. Многие переквалифицировались, так что в трансфузиологах мы не нуждаемся.

Текучки у нас нет, зарплаты у нас нормальные. Мы стопроцентные бюджетники, иногда проводим платные услуги, но это, по большей части, обследования.

В преддверии всероссийского дня донора, отмечаемого 20 апреля, Марат Хапман поздравил и поблагодарил ульяновских доноров: «Хотелось бы выразить огромную признательность ульяновским донорам, поздравить их с этим праздником, пожелать крепкого здоровья, а также попросить людей, которые хотят сдать кровь, не бояться и приходить на станцию переливания. В первую очередь, если они хотят пожертвовать собой и подарить кому-то жизнь. Дай Бог им здоровья, пусть приходят, мы будем только рады».

Алексей Хорошилов