Сейчас, смотря по телевизору очередную серию «Подводной одиссеи команды Кусто», Иван Есипенко недовольно бормочет: «Ну как же, чего придумали -французы акваланг изобрели… Ничего подобного, его наши, русские, еще перед Первой мировой использовали!» Иван Филиппович знает, о чем говорит: у него тоже была своя подводная одиссея…
«Рыцарские» доспехи
В 1943-м году Ване Есипенко, родившемуся в небольшой деревеньке Самарское под Ростовом, исполнилось семнадцать. Война успела затронуть его семью по полной программе: уже погибли на фронте два его старших брата. Ивана отправили в единственную на весь СССР (она, кстати, так и осталась единственной) водолазную школу на озере Байкал. Как тогда, так и сейчас туда попадают единицы.
– Как мы туда ехали – отдельная песня, – рассказывает Иван Филиппович. – Дважды нас бомбили немцы, обстреливали состав из пулеметов. Потом трупы мальчишек, которые погибли, выносили… А в школе молодого бойца в Сталинграде нас буквально заели вши. Выводили нас купаться на Волгу один раз в десять дней – так трусы, извиняюсь за подробность, серые были от этих насекомых. Уже по дороге на Байкал мы буквально зубами щелкали от голода: паек на дорогу был – кот наплакал. Осталась у нас одна банка тушенки. Собрали у кого что в котомках было, решили сварганить суп. Пока он варился, сидели рядом, вдыхали запахи и слюнки глотали. А потом товарищ мой стал котелок снимать, взялся неловко, да и разлил почти всё. Так он плакал по-настоящему, честное слово… А вот в школе нас кормили, по тем временам, на убой. И мясо давали, и масло.
Постигать водолазное ремесло оказалось очень сложным делом. Специальные гидрокостюмы, которые тогда использовали для работ на глубине, весили куда больше, чем самые «навороченные» рыцарские доспехи.
– На грудь и спину прикрепляли свинцовые пластины весом под двадцать килограммов, – вспоминает Иван Филиппович. – На ноги надевали свинцовые галоши – восемь-десять кило каждая. Воздух подавали компрессором через длинный шланг, крепящийся к шлему. К нему же присоединялся еще и телефонный кабель. Ну, а на самые форс-мажорные обстоятельства имелась дополнительная страховка – обыкновенная пеньковая веревка, крепящаяся к поясу. Мы называли ее «сигнальный конец».
После того как на водолаза нацепляли всю эту немыслимую амуницию и спускали его в воду, ему предстояла еще и физически тяжелая работа. Поэтому в школе ребят муштровали нещадно, после подводных занятий многие в прямом смысле слова валились с ног.
Война после войны
После окончания школы водолазов Иван попросился в Днепровскую флотилию. Работа под водой была ничуть не менее опасной, чем сражения на фронте. Весь Днепр в конце и после войны от верховьев до устья был буквально завален затонувшими судами.
– Мы занимались судоподъемом, – рассказывает Иван Филиппович. – Работали группами человек по сорок: пять водолазов, а остальные – такелажники, механики. Нас отправили в район Бреста – на верховья Днепра, дно которого нам и предстояло расчищать. Вот мы и спускались по нему аж до самого Днепропетровска.
Эта работа была дьявольски тяжелой, ведь только облачение водолаза – ботинки, рубаха, манишка, к которой привинчивался шлем, дополнительные грузы – весило больше шестидесяти килограммов. А во всем этом надо было еще передвигаться, цеплять обломки судов к специальному крану.
Временами работа была еще и смертельно опасной, поскольку очень много судов затонуло вместе с минами или бомбами.
– Спасибо разведчикам! – говорит Иван Филиппович. – Нам всегда сообщали, где находятся мины, и мы поднимали сначала их. Вот толкаешь такую дуру наверх, а в голове одна мысль: рванет или не рванет?
День Победы Иван Есипенко, который к тому времени был уже старшиной группы водолазов, встретил в городе Кременчуг. И после Победы, когда для всех людей уже наступил мир, для Ивана Есипенко война продолжалась еще несколько лет.
– Суда мы поднимали так, – рассказывает Иван Филиппович, – протаскивали трос под днищем корабля и прикрепляли его к крюкам подъемного крана. Работали поодиночке. Тогда я узнал, что главное для водолазов… – брови. Пот лил под шлемом буквально потоком, и если бы не брови, он заливал бы глаза. А под водой их не протрешь! Мины… а что мины? Первый, второй раз страшно, а потом уже привыкаешь. Как на войне…
«Гарна дивчина» Галина
В Кременчуге Ивана с товарищем подселили в дом молодой местной жительницы. Она жила с мужем и младшей сестрой. Сестру звали Галина
– классическая, очень красивая «хохлушечка», черноглазая и черноволосая. Словом, «гарна дивчина». И эта встреча для молодого, красивого моряка оказалась судьбоносной.
Галина к своим невеликим тогда годам тоже успела хлебнуть свой фунт лиха. Она родилась недалеко от Кременчуга в деревне Федоровка. Окончив школу, поступила в пединститут, но успела отучиться только курс – началась война. В Кременчуг пришли немцы. А когда оккупанты поняли, что им скоро конец, началось самое страшное. Молодежь начали угонять в Германию. Взяли и Галю, всех согнали на территорию местного цирка. Ночью прибежали родители ее подруги Шуры и попытались подкупить охранников, чтобы ее выпустили. Шура полезла через забор, а Галя за ней. Шура не смогла перелезть, а Галина вылезла. Потеряла туфлю и шла через весь город босиком. Шуру родители все-таки вытащили – уже когда всех ребят выстроили перед отправкой в Германию. И второй раз две девушки прятались от фашистов в доме Шуриных родителей. Ее мать спрятала их в подпол, а люк завалила дровами. Немцы, хоть и заглядывали во все щели, девушек так и не нашли.
Свадьбы у молодой четы как таковой не было – Иван с Галиной посидели с сестрой и ее мужем, на столе – самогон да сало. А медовый месяц молодожены проводили… на сеновале, поскольку в доме жить было негде: в одной комнате сестра, а в другой – оставшийся холостым товарищ Ивана.
Четверть самогона за машину
Следующим местом службы для Есипенко стал родной Дон. Он работал здесь водолазом при аварийно-спасательном отряде, этаком «дедушке» современных отрядов МЧС.
– Больше всего запомнились два случая, – продолжает рассказ ветеран. – Однажды грузовик вместе с прицепом, груженным сеном, на полном ходу въехал… в речку. Огромный стог сена поплыл по течению. А водитель прибежал к нам и кинулся в ноги. «Ребята, – говорит, – спасите Христа ради! Ведь посадят как вредителя, а у меня дома семеро по лавкам!» Пожалели мужика, вытащили машину с прицепом, а сено уж посоветовали самому вылавливать. Шофер на радостях нам четверть самогона поставил. В другой раз произошла необычная авиакатастрофа. Самолет с огромной высоты упал точнехонько в озеро маленькой окружности – все равно что с вышки в стакан нырнул. Летчик, к счастью, спасся – с парашютом выпрыгнул, а мы потом доставали обломки самолета, чтобы выяснить причину аварии. Опять же на предмет диверсии, естественно.
В 1950 году Иван Филиппович демобилизовался. Его война закончилась только тогда – семь лет и восемь месяцев он постоянно мог оказаться на волосок от смерти, доставая затонувшие мины и поднимая со дна рек суда.
Рулевой «Лебедянки»
После того как Иван Филиппович демобилизовался, он сменил «доспехи» водолаза на кабину паровоза, освоив профессию машиниста. Он окончил ростовскую школу машинистов, и Есипенко с семьей отправили на Куйбышевскую железную дорогу – так семья Есипенко оказалась в Ульяновске. Водил составы до Инзы, Мелекесса, Нурлата, Казани.
К двум с лишним тысячам часов, которые он за свои семь лет службы провел под водой, стали добавляться тысячи изъезженных километров бесконечных дорог в разных концах России. Между прочим, тем самым паровозиком – «Лебедянкой», который стоит сейчас в качестве памятника на улице Локомотивной, «рулил» когда-то именно Есипенко.
В марте Иван Филиппович отметил 87-летний юбилей. Со своей женой Галиной он прожил больше шестидесяти лет, отметил бриллиантовую свадьбу. Четыре года назад его верной спутницы не стало. Но есть дочь, внучка и правнук Виктор, которому уже тринадцать. Он, кстати, пошел по стопам своего прадеда и отца – выбрал карьеру военного и учится сейчас на третьем курсе суворовского училища.
Ксения Майорова