Брежнев мне – как я сам, моя семья и мироздание. Я помню его столько, сколько помню самого себя.
Дорогой Леонид Ильич стал первым лицом государства, когда мне было два года. И был им, пока не умер. А умер он, когда я учился на третьем курсе института. Говорят, что сначала его никто не воспринимал всерьез. Недооценили.
Так или иначе, целое поколение под мудрым руководством КПСС и лично Генерального секретаря Брежнева выросло из яслей, отмаршировало с пионерскими горнами и отправилось погибать в Афганистан. Мне повезло – я отправился учиться в институт.
На наших глазах этот всесильный генсек, чернобровый красавец с наружностью оперного тенора и дамского угодника, потихоньку становился фольклорным персонажем. Всесоюзным дедушкой, про которого, сначала на кухнях, в курилках, а затем вообще не таясь, рассказывали анекдоты. Моя московская бабушка услышав в новостях, что Брежнев едет с официальным визитом в Индию, заплакала от жалости: «Его же там убьют!..»
Его партийные многочасовые доклады уже никто не слушал, включая его престарелых соратников. Тем более, под конец жизни во рту Леонида Ильича творилось нечто фантастическое – понять, что он там бормочет, было решительно невозможно.
И по мере того, как старел и дряхлел он сам, дряхлел и разлагался Советский Союз.
С прилавков исчезали самые заурядные продукты. Рыба была представлена консервами «Завтрак туриста», масло из сливочного превратилось в бутербродное, а затем исчезло вовсе. Зато в газетах появились статьи, пропагандирующие полезные свойства маргарина.
Едва ли не самым распространённым было слово «выбросили». Его употребляли в таком, например, контексте: «В гастрономе выбросили кур!»… или «В ЦУМе выбросили румынские полуботинки, я одну пару урвала…»
Мы выходили из положения тем, что нам присылали продукты родственники из Москвы: сгущенное молоко, гречку, конфеты «Коровка». В Ульяновске в конце 70-х гречку можно было заполучить только двумя способами: если вам посчастливилось, и у вас кто-то умер, или если у вас сахарный диабет. В этом случае, предъявив соответствующие документы, можно было отовариться в специальном магазине… К слову, мой папа гречку не любил, потому что его закормили гречневой кашей в армии в начале 50-х.
Именно во времена Брежнева появилась язвительная загадка: «Длинный зелёный пахнет колбасой – Поезд Москва-Ульяновск».
Кстати о поезде. В центре на Чугунке фигурировал очень колоритный персонаж. В джинсах и джинсовой куртке, в модных солнцезащитных очках, все дела. Это был повар (или официант, я уже не помню) вагона-ресторана фирменного поезда и фарцовщик Маккартни. У него есть, разумеется, и другое, настоящее имя, но я его никогда не знал. Самые независимые центровые хулиганы перед ним слегка заискивали. Еще бы! Работать в поезде было очень выгодно, и весь персонал от официанта вагона-ресторана, проводника до начальника поезда были людьми весьма полезными, и с ними искали знакомства. Потому что эти люди везли из Москвы дефицитные товары – колбасу, сливочное масло, мясо, вино «Мурфатлар» – набитые в купе проводников, на третьи полки, в подвагонные ящики и ящики для угля.
Короче говоря, Маккартни был фигурой в Центре значительной.
Недавно я встретил его в рыбном павильоне Центрального рынка. Теперь он там чистит рыбу всем желающим, кто не хочет заниматься этим грязным делом дома. Мне стало немного грустно…

«Левада-Центр» провел опрос среди россиян, кого они считают лучшим правителем XX века. На первом месте оказался Леонид Ильич Брежнев. Он опередил даже Сталина. Вот так.
Хотя, может быть, да… если бы Брежнев был вечен, не пришлось бы этому пожилому теперь экс-фарцовщику слоняться по рынку по уши в рыбьей чешуе в синем на вырост халате вместо джинсового костюма. Согласитесь, для Маккартни чистить рыбу – как-то странно!..
Меж тем, мой пьяный друг Серёга, вернувшись из ОМСДОНа (дивизии Дзержинского) осенью 1982 года сразу после похорон Брежнева, обняв унитаз твердил: «Я из-за этого ё……о Брежнева целый месяц лишнего в казарме проторчал. Век не прощу!..»
Интересно, за кого бы он проголосовал сейчас, если бы участвовал в опросе?