Сегодня очень интересный юбилей. Ровно 20 лет назад 27 мая 1993 года была отменено уголовное преследование за гомосексуализм – статья 121 Уголовного кодекса. Абсолютно логичный поступок в преддверии вступления России в Совет Европы.
В Советском Союзе сто двадцать первая статья существовала с 1933 года. И не только существовала, но и успешно применялась. По ней был осужден знаменитый режиссер и сценарист Сергей Параджанов. Замечательный певец Вадим Козин, который был осужден по этой статье дважды, просто решил по окончании срока не возвращаться из Магадана и прожил там до конца жизни. Он стал местной достопримечательностью, живой легендой. За это жители Магадана ему благодарны. Не все, конечно…
В числе букета статей, по которым в конечном счёте расстреляли железного наркома Николая Ежова фигурировала статья и за мужеложество. Но она, разумеется, не была определяющей.
За это, к счастью, не расстреливали. Но сажали охотно – примерно по тысяче человек в год.
Кстати, осуждение Параджанова на самом деле, говорят, было политическое. Есть такая шутка, что Параджанов – «армянин, родившийся в Грузии и сидевший в русской тюрьме за украинский национализм». То есть, статью 121 по сути применили формально.
(Не прощу себе, если не приведу параллель с недавней фразой президента Путина, что «есть…категории граждан, которые формально осуждены по экономическим преступлениям, но степень их общественной опасности выходит далеко за рамки…» и т.д.)
Что характерно, статью-то отменили, но людей, осуждённых по ней, реабилитировать не стали. Замечательный штрих…
Есть и у нашего богоспасаемого города своя в этом контексте история.
В Политехническом институте существовала хоровая капелла. Коллектив был уникальный. Во-первых, в капелле наряду со студентами пели преподаватели и даже люди, не имеющие отношения к Политеху. Например, мой друг Пашка – электрик с радиолампового завода. Во-вторых, в репертуаре помимо обязательных песнопений о Ленине и бабаджаняновской «Песни об Ульяновске» была церковная музыка. Правда, не православная, а всё больше католическая. Наверное, потому что красиво и некрамольно, ибо непонятно о чём.
Капелла участвовала во всех значимых городских концертах, выезжала на фестивали хоров в Каунас. Женская часть коллектива наряжалась в концертные платья гжельской расцветки.
Руководил капеллой Виктор Владимирович Чихалёв. И это главное. Потому что без него не вышло бы ничего: ни капеллы, ни хоралов, ни расписных костюмов.
Виктор Владимирович был педагогом от Бога. Он часами возился с самыми безнадёжными хористами. «Аподжио!» – гремел он на весь корпус Политеха на Энгельса, неистово колотил себя кулаком по животу, и глаза его, налитые вдохновением и яростью, упирались в стёкла очков. Чихалёв мог научить петь берёзовую чурку.
Как человек глубоко интеллигентный, он иногда запивал. Приходил пошатываясь на репетиции, был заносчив и груб. Или пропускал занятия. Мы навещали его. Он сидел в халате и тапках на босую ногу, пил водку и тосковал.
Чихалёв был безумно талантливым человеком. Он закончил знаменитую Гнесинку и продолжил в ней учебу уже аспирантом. И место ему было – в столице. Если бы не одно “но”. Он был гомосексуалистом. И за это его по решению суда выслали из Москвы.
Так что спасибо статье 121, что Виктор Владимирович оказался в Ульяновске. Иначе бы шансов у нас не было никаких…
Чихалёв умер года за два до отмены статьи. Сердце…
И вот глядя на то, что сейчас происходит: все эти запреты на пропаганду… наказания за оправдание… – всю эту ксенофобскую шизофрению, думаю: а может быть это даже хорошо, что Чихалёв умер тогда. Второго раза он бы точно не пережил.
Да он, собственно, и первый-то раз не пережил.