Вспоминая старую добрую журнальную традицию мы продолжаем публикацию новой книги Жана Миндубаева.
Глава 12.
Бродяжья страна.
Долг перед родиной… С детства мы слышали эти слова и чаще всего в них были – призывы: рвануться туда, где Отчизне трудно, где обязательно мы нужны – и именно сейчас!
На целину! На Камаз! На Красноярскую ГЭС! В Тюмень! На Бам! Строить! Возводить! Прокладывать! Поднимать! Осваивать! С корчагинских времен звенело над страной залихватски-задорное: «Даешь!»
Усидишь ли на месте, если Родина зовет и райком подгоняет?! Гудели поезда, стонали вокзалы, неслись эшелоны. Увозили парней-девчат от матерей-отцов, братьев-сестер, друзей-товарищей…
И от родной земли, которую именуют «малой родиной»- но без которой нет и большой РОДИНЫ..
Целая «армия» благословляла это «великое переселение». «Партия велела – комсомол ответил: «Есть!». «Едем мы друзья в дальние края, станем новоселами и ты, и я!». «А я еду за туманом… и за запахом тайги». «Летчик над тайгою верный курс возьмет, прямо на поляну посадит самолет», «Снятся людям иногда голубые города, у которых названия нет…» Комсомол вдохновлял. Александра Пахмутова заманивала молодых, чего только не обещала! И любовь, и счастье, и зори, и запахи… И убегали безмозглые парнишки и девчонки от отцовского дома и материнского сердца на край света, мыкались по палаткам, познавали рюмку и беспутную постель, привыкали к безалаберности – а в это время ветшали дома отцов, зарастали крапивой и лебедой ухоженные огороды, затягивал осиротевшие поля России, истлевали на ее просторах деревни, лишенные молодого поколения.
КТО считал, сколько покалеченных душ оставлял за собой этот вал , порожденный государственным безразличием к отдельной, маленькой личности на фоне грандиозных свершений? Во что обошлось стремление залатать любую державную прореху людской «массой» – будь то поднятие целины, ловля рыбы на Курилах, сооружение автозавода на Каме или железнодорожной ветки в Сибири?
Мне не раз доводилось бывать на многих «сверхударных» комсомольских стройках.Я видел, как быстро ломались, калечились, теряли нравственные ориентиры пареньки и девчата, уведенные от отцов и матерей – и брошенные в палатках, бараках, общагах на усмотрение вельможных начальников, пахановатых бригадиров, жуликоватых завхозов и вчерашних зеков. Кто-то обретал славу и должности – а сотни тысяч молодых людей, оторванных от корней своих, теряли достоинство, мельчали душой, спивались, становились жуликами, лодырями и циниками…
Не оттуда ли аукнулось сегодня? Не те ли искалеченные, изогнутые, скрученные стволы дали новые побеги?
Конечно, переселенцы были всегда. Люди во все века уходили от родных околиц или за лучшей жизнью;или ради идеи, или в силу необходимости, или спасаясь от голода. Но, во-первых, отрыв от родных земель никогда не был столь массовым, а во-вторых, никогда, за исключением разве войн, на его осуществление не мобилизовались все могущественные силы государства – от ГУЛага до Союза композиторов. Какая-то личная цель вела во все времена переселенца за туманные горизонты – и только мы бросались вперед исключительно во имя государства. Но – дико представить: покидались родные края с песнями-плясками!
И зачислялся этот массовый исход в разряд героических поступков…
В чем он, этот героический долг перед родиной? В том, что мы бросались по ее зову – во все концы света – строить, прокладывать, открывать, закладывать, тянуть и осваивать? Да, строили. Да, закладывали. Но считал ли кто-нибудь, прикидывал ли: сколько потеряли – и ЧТО потеряли. – СОЗИДАЯ?
Я имею ввиду не только материальные потери – хотя и они бессчетны. Я имею ввиду нечто гораздо более существенное.
Вот статистика: ныне лишь каждый третий гражданин страны живет в тех краях, где родился и вырос. Двадцать миллионов человек кочуют ежегодно! Цыганщина одолела народ.
Что обретает и что теряют нация и земля в результате кочевья, ставшего привычным образом жизни миллионов людей? Чем обернулись призывы «ехать в тайгу за туманом?» Только тем, что оскудели пашни в обжитых местах разорились деревни и обнищала некогда вполне благополучная российская провинция? А формирование психологи вечного бродяжки – переселенца; перманентного «перекати-Коли», которому «все до лампочки» и ничего не нужно, кроме подъемных, койки в общежитии, да прибавочного к зарплате коэффициента? А появление личности (точнее, субъекта) который давно смирился с неустроенностью, бивачным бытом, под казенной крышей? Не только смирился – ему даже выгодна обстановка вокзальной неразберихи – вольготнее жить, легче поймать выгоду в мутной воде, не перед кем держать ответ. Деньги шальны, мораль низкопробна, жизнь беспечна. Этот соблазн особенно губителен для молодежи. Вдали от родных – близких, он ведет к люмпенизации души. А уж там, где люмпен – какая может быть память, какая «…любовь к родимым пепелищам, любовь к отеческим гробам» (Пушкин), какая может быть ЛИЧНОСТЬ?
Мы погрязли в безднах бездуховности не только потому что позволили отнять у гражданина собственность, снести с родной земли храмы и святыни. Мы стали однодневками и потому, что охотно и даже азартно бросались куда угодно по любому оклику наших «гениальных» правителей. Да и если бы этот призыв всегда диктовался действительными нуждами державы – а не служил бы покрытием бесхозяйственности, недалекости, некомпетентности! Сколько народной энергии ушло на бесчисленные «проекты века», чья отдача сомнительна, чего стоит один многомиллиардный БАМ, построенный… куда? Нас десятилетиями приучали к мысли, что истинно важные дела вершатся только там, куда упадет взгляд правительства; что любой клич к действию брошенный «родным ЦК КПСС» священен и подлежит неуклонному исполнению – будь то мобилизация молодежи на целину или отправка ее в афганский ад…
Стоящим делом считались только грандиозные замыслы. Налаживание жизни и быта людей в бесчисленных деревнях, городках, поселках страны, заботы об их уюте, чистоте, ухоженности игнорировались. В стране коммуналок, бараков и ветхих дедовских изб отсутствие повседневной заботы о людях не могла не обернуться цыганщиной, равнодушием к родным местам, утратой исторической памяти. Отсутствие собственности поощряло всеобщей разрушительный зуд, бегущий впереди созидательности… Чудовищный процесс: создавать новое, наплевав на старое. Слова «…разрушим до основанья, а затем» – оказались роковыми. Потери выдающихся архитектурных и художественных памятников общеизвестным, они оплаканы и уже трудно поверить в их восстановление.
Но в реестр невосстановленных национальных утрат надо причислить и эрозию душ, порожденную бессмысленной миграцией миллионов людей. «Где родился – там и пригодился» – эта вековая мудрость часто предавалась забвению… Мы – временщики, нам чужды постоянство, традиции, оберегание сделанного до нас. Наличие некой всемогущей и злой силы, бестолково, постоянно и суетливо перекраивающий наш мир стало неизбежностью нашего существования. Утрачена преемственность. Сделав пока еще так мало хорошего на этой земле, мы тем не менее лихо научились предавать все беспамятству. Мы – несказанные мастера ломать, переименовывать, сносить, переносить, убирать переиначивать. В Америке дом, простоявший сто лет – драгоценная реликвия; с него пылинки сдувают…
За нашей «победной» поступью дымятся развалины. Не только на земле – в душах людей. Это – страшнее.