Последние несколько лет все большему количеству ульяновцев приходится буквально воевать с застройщиками. Вторгающиеся в жилые кварталы строители нарушают привычный ход жизни, покушаются на зеленые зоны, от шума и пыли страдают пожилые люди и дети. Почему такое стало возможным – об этом рассуждает бывший главный землеустроитель города Рудольф Азбукин.
– Рудольф Григорьевич, в какие годы Вы занимали эту должность и чем отличалась градостроительная ситуация от сегодняшней?
– Я возглавлял отдел землеустройства в 1989-1992 годах. И в те годы, и раньше вопросами отвода земель под строительство занималась Главархитектура. Она выносила свои решения на утверждение в горисполком, мэрию, а последним пунктом в этой цепочке стояло: «Глав-землеустройству города произвести отвод земель в установленном законом порядке». Землеустроители никогда и никакой роли не играли в размещении тех или иных объектов, сооружений. Мне никогда даже не приходило в голову, что я могу что-то согласовать до архитектора. Я работал при грамотных специалистах – Вячеславе Некрасове, Сергее Горбунове – и всегда знал свое место. Высказать свое мнение я мог только в порядке обсуждения, но не в качестве последнего слова. Создавшаяся в последние годы ситуация наводит на мысль, что кто-то сделал серьезный шаг в сторону упрощения отвода земель под капитальное и даже гражданское строительство, и теперь этот важный вопрос решает комитет по управлению госимуществом и земельным отношениям. И это по всей России, а не только в Ульяновске, и это ненормально, на мой взгляд.
– Чем плох новый порядок?
– Землеустроитель стоит несколькими ступенями ниже архитектора. Архитектор – творческий работник, его дело творить и строить. Он грамотнее, он знает, как сделать, чтобы город сохранял традиционную застройку, а новые здания украшали его. Землеустроитель – исполнитель, специалист,, ведущий учет земель, действующий по указанию. И вдруг он становится «героем нашего времени»! Поэтому при новом порядке мы получили монстра на месте стадиона «Спартак». Мальчиком я учился в шестой мужской школе и ходил на этот каток. Туда же ходили мальчики из первой мужской, девочки из второй и третьей женских школ, мы друг друга знали, с тех времен сохранились только хорошие воспоминания. Кому помешал стадион в центре города? Только современным финансовым монстрам и, видимо, землеустроителям. Меня берет оторопь от того, что сейчас предлагают поставить еще два дома на анфиладе, ведущей с остановки «4 микрорайон» к «старому» вокзалу. Когда микрорайон застраивался, детально прорабатывались подземные и наземные коммуникации, и если сейчас на них что-то еще взгромоздится, это будет мина замедленного действия – хроническая угроза целостности коммуникационных систем. Согласовывая такие проекты, дается пример тому, что не нужно ценить старые проекты. Подобное начинает происходить во многих местах и приводит к хаосу.
– В Ваше время людям приходилось бороться с точечными застройками? Происходили «превращения» вроде трансформации спортивного комплекса в торговый центр?
– Массовых жалоб на застройку не было. Существовала другая проблема, особенно на Куликовке. После заключения сделки по продаже дома, еще до заселения новых жильцов, кто-то из соседей непременно переносил забор, расширяя свою землю. Приходилось вмешиваться и заставлять возвращать все на свои места через суд. А «превращения» были тогда, но очень редкие. Например, на улице Корюкина строили общежитие, а получилась обкомовская больница.
– А давно ли в городе обновлялись коммуникации? Например, в Ленинском районе?
– Лет 10-12 назад обновлялись подземные коммуникации на улице Гончарова. Уже много лет живу на улице 12 Сентября и ничего подобного не помню. На улицах Карла Либкнехта, Карла Маркса – тоже ничего не делали. Но точечная застройка ведется, дополнительная нагрузка ложится на старые коммуникации, и когда-то этому придет конец. Рядом с моим домом, у детского сада, года три-четыре назад хотели построить здание, и мы отвоевали территорию. Тогда на встречу с жильцами пришел специалист из мэрии, он согласился с моим замечанием о нагрузке на коммуникации. Но сейчас история повторяется. Другой пример: на улице Каштанкина, идущей по крутояру к станции Ульяновск-2, идет застройка капитальными двух-трехэтажными кирпичными домами. Строительство чревато техногенной катастрофой, ведь здесь оползневая зона, и почва сползет на железную дорогу. Это опасные вещи, и я не понимаю, кто допускает подобное.
– Вы сказали, что новый порядок выгоден и землеустроителям…
– Это благодатная почва для коррупции. Мы оформляли документы за полтора-два месяца, а потом процесс растянули на полтора-два года. Неудивительно: за такой большой срок можно вытянуть больше взяток, чем за пару месяцев. В те годы никому даже мысль в голову не приходила принести мне взятку. Когда Сергей Ермаков стал председателем горисполкома, он знакомился со всеми чиновниками. Пришел и ко мне, спросил: «Взятки берешь?». Я ответил: «А мне не несут, я – последняя спица в колеснице!». Считаю, что возврат к прежним порядкам должен быть незамедлительным, и тогда не будет того, что происходит сейчас – бывший директор областного департамента госимущества и земельных отношений Марина Водолазко находится под следствием…
– Как Вы думаете, будет ли толк от общественного совета по архитектуре, защитит ли он город от постоянных посягательств?
– Я не очень-то верю в него. Это же будет не законодательный орган, а совещательный. Дай Бог, если он будет что-то решать, но, скорее всего, ему придется разбираться только в последствиях принятых без него решений, а не упреждать их. Разве что люди поставят себя так, что без их ведома ничего не произойдет. Но для этого надо иметь силу воли и авторитет, иначе ничего не получится.
Беседовала Анна ШКОЛЬНАЯ