Велик соблазн озаглавить текст «День сурка», но не стану.

Хотя, повод имеется. Разговоры о спасении сурка-байбака уже который год ходят по кругу. И тексты, описывающие проблему также однообразны, как тот день, в котором застрял несчастный герой фильма.

Но, поскольку я невольно погрузился в эту проблему, скажу несколько слов. Если буду повторять уже известное, не обессудьте…

Итак.

Есть такой забавный зверёк – сурок. Забавный и безобидный. Хоть и грызун и питается травой и злаками. Вреда от него никакого, а пользы хоть отбавляй. Один его вид доставляет эстетическое удовольствие. Брошенные сурками норы занимают всякие занятные птахи, среди которых есть редкие виды. К тому же сурки являются пищей (печально, конечно) для филинов и солнечного орла, того самого, что природный символ Ульяновской области. Что ж, орлы с филинами хотят есть, и с этим нужно считаться. А вот люди, которые охотятся на сурков, как правило, на охоту идут поевши, а по возвращении домой их ожидает полный холодильник, мягкая теплая жена и плотный ужин. Короче, поедать сурков с целью не умереть с голоду у человека нет необходимости. К тому же мясо довольно жирное, хотя, говорят, напоминает крольчатину.

Так или иначе, промыслового значения сурок не имеет. И, тем не менее, его нещадно истребляют, потому что, как написано в одном толковом пособии по убийству сурков, он очень хорош в качестве мишени в спортивной охоте. Есть такой спорт – убивать безобидных зверей, которые тебе ничем не могут ответить, кроме прощального свиста, когда в их голову входит дробь № 00…

Однажды сурков уже помещали в Красную книгу. Но когда их численность в Ульяновской области увеличилась до 40 тысяч, из книги изъяли. Спортсмены воодушевились. И сейчас даже в результате применения всяких взаимопротиворечащих методик подсчета выясняется, что численность сократилась более, чем в два раза.

Сторон в споре «казнить нельзя помиловать» основных две – охотники и экологи. Но есть еще общественники – защитники животных и всевозможные сочувствующие с различных сторон.

На совещании, которое происходило 29 июля у министра Чепухина, эта публика в той или иной мере присутствовала.

Там также был и прокурор природоохранной прокуратуры Бесараб, который по самому смыслу своей должности причастен к охране природы. И вот интересная деталь: я абсолютно не обнаружил в его словах и поведении даже тени сочувствия к проблеме уничтожения сурков. Конечно, прокурор обязан обеспечивать соблюдение законности в первую очередь. Но ситуация такова, что на уровне области запретить охоту нельзя. И об этом господин Бесараб четко по-военному доложил. И на вопрос, а как же в этом случае спасать несчастных зверушек, так же четко по-военному ответил: открывать охоту… Или заносить в Красную книгу.

(К слову, охота на сурка открыта с 27 июля, то есть 1150 сурков до зимней спячки не доживут. Это официально разрешено, а если принять в расчет браконьеров, то боюсь представить, сколько их погибнет.)

Так вот, прокурор Бесараб… То, что он проявил чрезвычайную черствость к фауне, ладно. В конце концов, он не обязан любить грызунов. На протяжении всего заседания он выглядел беспокойным, а когда речь зашла о варварстве и бесчеловечности этого вида охоты – вообще, да еще в Год экологии – в частности, господин Бесараб попытался, как мне показалось, проткнуть себе барабанную перепонку дужкой очков, лишь бы не слышать этой чуши.

Вдобавок он вдруг обнаружил странную неосведомленность относительно существования в принципе областной Красной книги. Во всяком случае, говоря о первоочередных задачах в процедуре занесения сурка в Красную книгу, он упирал на необходимость принятия соответствующего регионального закона. А ремарку, что закон принят, и Книга существует, предпочел не услышать. И впоследствии он всячески продвигал идею трудоёмкости, несвоевременности и, потому, бесполезности занесения сурка в Красную книгу.

Уже потом мне сказали, что, оказывается, природоохранный прокурор Бесараб – сам заядлый охотник. Вот я и думаю, если это на самом деле так, нет ли тут некой этической дилеммы? Ведь это примерно то же самое, что защищать права человека, будучи упорным людоедом.

Много всякого интересного было еще на том совещании. Например, совершенно неразъяснённым остался для меня факт, что, оказывается, в прошлом году областная экологическая палата под председательством министра экологии Фёдорова подготовила некий проект постановления областного правительства об ограничении охоты, при всём при том, что, повторю, областное правительство не в праве вообще решать такие вопросы, — это прерогатива федерального правительства, — и выяснить это можно в течение получаса. Надо просто открыть федеральный закон «Об охоте…».

Совершенно естественно, этот документ завернули. А в результате потеряна куча времени, которую можно было бы потратить более полезно для жизни тех же сурков.

И, пока снова готовятся документы по занесению сурков в Красную книгу, на них идёт охота. И ловкие, смелые охотники-спортсмены, вооруженные карабинами с оптическим прицелом штудируют пособия:

«В степи обнаружить сурка весьма просто… Обычно выход сурков бывает каждый день утром и вечером, выходят они примерно в одно время. Сурок высовывает тупой нос, затем свистит звонко… Потом перед норой появляется неуклюжий, толстый сурок, он сидит столбиком и осматривается, проводя по усам лапами…

Для охоты на сурка прекрасно подойдет нарезное оружие…

Высший класс – уложить байбака одним выстрелом в голову…

После выстрела не обнаруживайте себя, иначе распугаете других сурков. Они выстрела почти не боятся, поэтому очень скоро засвистят и снова вылезут из норки на поверхность…»

А еще, говорят, что сурки очень легко приручаются и чрезвычайно преданы хозяевам…

Да, и в зоопарке Екатеринбурга ежегодно 2 февраля проходит «День сурка». Роль сурка исполняет ушастая ежиха по прозвищу Пуговка. Потому что в екатеринбургском зоопарке сурков нет…

А у нас они пока ещё есть. Ключевое слово здесь – пока.