Ульяновскоблстат подвел итоги учета численности экономически активного населения за октябрь 2013 года. Если судить по статистике, Ульяновская область к концу года вполне может оказаться всероссийским лидером – уровень безработицы в регионе стабильно стремится к нулю. Но эти цифры, по нашему мнению, имеют весьма далекое отношение к реальности.

Нули нам только снятся

В последние несколько месяцев областные чиновники весьма любят козырять парадной цифрой уровня зафиксированной безработицы в 0,51% от всего экономически активного населения. Впереди по Поволжью только Нижегородская область. Расчет этого показателя крайне прост – это отношение количества жителей области, имеющих статус безработного и состоящих на учете в органах занятости, к общей численности экономически активного населения региона. В течение октября безработных, стоящих на учете, было 3197 человек, а экономически активного населения – 697 тысяч человек. Исходя из этих данных несложно подсчитать, что уровень фиксируемой безработицы составит за октябрь 0,46%. По итогам года Нижегородская область с большой долей вероятности в неформальном рейтинге будет побита, и Ульяновская область получит все шансы закрепиться в своеобразном TOP-5 регионов России с наименьшей «парадной» безработицей. Казалось бы, это повод порадоваться за родной регион и уверовать в качество работы органов занятости. Но все не совсем так.

Уже достаточно давно сбор статистики по занятости населения ведется с учетом международной методологии, предполагающей помимо прочего выборочные обследования населения. Немаловажное значение имеют и данные переписи населения 2010 года, от которых принято отталкиваться как от базиса. Важно также, что сбор статистики осуществляется не по месту прописки, а по месту работы, а также то, что методика подразумевает занятие домашним хозяйством как один из видов занятости (неформальная занятость).

У подобной методики есть множество критиков, которые указывают на то, что выбранная методология не очень подходит для условий России, позволяя реально оперировать лишь с данными, предоставляемыми по официальным каналам. Собственно, к подобным данным относится и уровень зафиксированной безработицы, получаемый на основе данных, предоставляемых органами занятости.

Наиболее радикальное крыло критиков подобной методики традиционно связано с Высшей школой экономики. Специалисты авторитетного заведения неоднократно заявляли, что по данным их полевых исследований реальный уровень «теневой» безработицы в регионах России составляет до трети всего активного населения. Речь, конечно, не идет о возрасте 15-75, который используется при оценках по методике МОТ, что исключает прямое сравнение. Тем не менее, данные полевых экономистов и социологов заставляют задуматься.

Неформальная занятость и теневая безработица

Что подразумевается под «теневой» безработицей? Во-первых, те люди, которые не числятся ни в числе работающих, ни в числе безработных. Для таких граждан в статистике даже используется специальный индикатор – «не изъявили желание работать». Во-вторых, это те люди, которые официально где-то числятся, но никакой реальной работы не совершают. Часть таких «работников» также учитываются статистикой. Например, в числе тех, кто «находятся в неоплачиваемом отпуске по заявлению работника». В-третьих, к «теневым» безработным можно отнести и так называемых «отходников», которые работают не по месту проживания (прописки). В выборочные обследования такие люди, естественно, не попадают, а даже если и попадают, то заявляют о себе как о работающих, хотя далеко не все разнообразные вахтовики, шабашники и «поуехавшие» трудоустроены где-либо официально. В-четвертых, оппоненты официальной статистики отказываются признавать работающими тех лиц, которые занимаются домашним хозяйством.

Пожалуй, анализ ситуации с занятостью в Ульяновской области стоит начать именно с последнего пункта. По информации Госстата, по итогам 2012 года занятых в неформальном секторе в регионе было 149 тысяч человек, то есть 23% от всего экономически активного населения области, занятого в экономике (на тот момент около 640 тысяч человек). Из них 123 тысячи человек было занято исключительно домашним хозяйством и больше нигде за период обследования не работали ни дня. В среднем по России «неформальным трудом» занималось на тот момент 20% населения, причем с каждым годом процент подобной занятости значительно возрастал. Ульяновская область по динамике роста этого показателя обогнала общероссийский тренд.

Судя по данным Госстата, наиболее популярные среди «неформалов» занятия в регионе – это сельское хозяйство и обрабатывающие производства. Опыт интервью, проведенных в различных районах области, позволяет эти формулировки несколько скорректировать. Для описания реальной структуры занятости в секторе лучше всего подходят фразы, которые неоднократно повторяли нам в деревнях и селах – «кормит огород», «лесопилка» и «живем Москвой». В городе вполне толковый разрез неформальной занятости может дать любое ГСК на окраине. Фразы тут несколько иные – «колупаем машины», «пилим мебель» и, опять же, «живем Москвой».

По сути, речь идет об огромном секторе теневой экономики, и даже бизнеса, который, судя по динамике роста «неформалов», все больше и больше смещается на периферию социальной жизни – на огороды, вахты и в ГСК. Впрочем, судя по всему, доля «вахтовиков» и прочих отходников среди 22% активных жителей области сравнительно невелика. Этот вывод можно сделать исходя из знания методики выборочного обследования, которая подразумевает занесение «отсутствующих, но занятых» в другую графу учета.

Многие из этих «отсутствующих, но занятых» при этом где-то формально числятся. К осознанно или неосознанно «вышедшим из тени» можно отнести индивидуальных предпринимателей, которые фактически не осуществляли никакой деятельности, и сдавали «нулевую» или близкую к «нулевой» декларацию (по итогам 2012 года около 3000 человек), работающих по гражданско-правовым договорам (точную цифру оценить невозможно из-за учета по месту работы, а не прописки), а также лиц, которые находятся в отпуске без сохранения заработной платы (7771 человек за декабрь 2012 года) или «в простое» (официальный термин). Многие из этих людей, учтенных статистикой как работающие официально, на самом деле занимаются совершенно другой деятельностью.

По этому поводу мы опросили трех знакомых бригадиров неофициальных строительных бригад шабашников и выяснили, что ни в одной из бригад нет ни одного официального безработного, ни одного любителя домашнего хозяйства, зато по двое мужиков, находящихся в бессрочных отпусках на предприятиях и трое ИПшников «ради штампа».

Не изъявляем желания работать

Впрочем, несмотря на такую широту возможностей формально попасть в число работающих, в области по итогам прошлого года нашлось около 7 тысяч человек, которые вообще не изъявили желания работать. Само собой, эти люди ни на какой учет в службе занятости не вставали и как безработные не регистрировались. Равно как и еще 22 тысячи других жителей области, среди которых оказались разного рода студенты, пенсионеры и т.д. Все эти люди и сформировали разрыв между цифрами экономически активного и занятого населения, который по итогам октября 2013 года составил 37,7 тысячи человек. Эта цифра включает в себя и 3683 человека, состоящие на учете в службе занятости. Для полноты картины отметим, что среди них безработными признано лишь 3197 человека, и эта цифра, начиная с 2011 года, неуклонно снижается. Несложно подсчитать, что исходя из этих цифр, уровень официальной безработицы составляет около 5%.

Попробуем теперь подсчитать уровень безработицы иначе, исходя из еще советского понимания занятости как официальной работы на полный день. Для этого достаточно суммировать количество «неформалов», «нулевиков», «бессрочных отпускников» и официальный разрыв между цифрами по экономически активному и занятому населению. Получается без малого 200 тысяч человек. И это по консервативным оценкам с учетом возрастного интервала от 15 до 75 лет. Если же под активным населением подразумевать людей в возрасте, например, от 20 до 65, то трудно не согласиться с выводами экспертов Высшей школы экономики – треть активного населения занимается в регионе непонятно чем. Хотя самим этим людям все понятно – они зарабатывают как могут, старясь поменьше контактировать с государством. В рыночной экономике, да и в СССР, подобных людей окрестили бы маргиналами, но для нынешней провинции непонятная государству теневая занятость – это норма. Более того, по мнению такого видного исследователя теневой экономики и институциональной коррупции как Льва Тимофеева, странности с занятостью – это индикатор реального состояния экономики, где рыночные отношения постепенно уходят в тень, вытесняясь на огороды, в ГСК и в подпольные цеха.