Из цикла «Древо жизни».
Название бесстыдно ворую у Александра Солженицына. Речь в его почти одноименном очерке, как известно, идет о противостоянии писателя и власти. Нет, точнее так: власти и русской словесности.
К последней я отношу и журналистику. Разумеется, более-менее честную. Ибо еще со времен Радищева и по сию пору – по словам того же Александра Исаевича – тяготит и сковывает нас та «…жестокая и трусливая потаенность, от которой все беды нашей страны». И — к великому сожалению- большинство из пишущих этой самой «потаенности» – то бишь неправде – как бы присягнули навеки…
Со страху, конечно. Или из личных выгод (и себя тут не исключаю).
Но все же жило во мне постоянное неприятие всякой несправедливости и подлости, идущей как от людей, так и от власти. И случалось, пробивалась оно на газетные страницы хотя бы тех же «Известий», которым было отдано мной целых шестнадцать лет жизни…
Годы, прожитые в Ульяновске, вместили, конечно, многое. Работа в «правительственной газете» гарантировала тогда и проживание в приличной квартире; и персональный служебный автомобиль с водителем; и быструю связь – и еще много чего. Как говорится; «живи да радуйся».
Однако не получалось у меня только воспевать и нахваливать. Всякого рода «недоработки» и «упущения» той эпохи подчас выливались в критические статьи, после публикования которых (бывало!) зарвавшихся советских чиновников и с работы снимали; и из КПСС выгоняли. Тогда пресса еще жила под ленинским лозунгом: «Газета не только коллективный пропагандист и агитатор – но и коллективный «организатор». И потому кое-какие безобразия исправлять через газетное ремесло удавалось.
Припоминается, скажем, такой сюжет. В ульяновском «Автодоре» (организация, строившая дороги) наловчились преувеличивать затраты на сооружение трасс, приписывать лишние километры – и так далее. То есть занималась существовавшим и в советские времена привычным очковтирательством. После рассказа об этом в «Известиях» пошло расследование этого дела (на предмет и приписок и достоверности излагаемого корреспондентом). В результате: начальника сняли с работы – а собкор Миндубаев обрел еще одну порцию недоброжелателей.
Такого рода эпизодов в моей шестнадцатилетней работе на «известинской ниве» было выше крыши.
Поведаю лишь об одном из них.
Что бы ни говорили знатоки паропсихологических и прочих мудреных наук, мистика в окружающем нас мире, несомненно, существует. Я убеждался в этом не раз.
Ну, кто мне объяснит, что именно в августе 1986 года редактору отдела школ и вузов «Известий» Инге Преловской позарез понадобился пример ненадлежащей подготовки школ к новому учебному году?
 Посмотри там у себя, Жан! – проворковал в трубке бархатный голосок Инги. – Может, некий отрицательный факт отыщется?
Этот «факт» искать было не надо. Он был у меня под рукой.
Суть его заключалась вот в чем. В Заволжском районе Ульяновска построена была к началу учебного года новая школа. И предполагалось, что именно туда переведут школьников из старой, изъеденной крысами школы номер тридцать шесть
Но товарищ Колбин распорядился иначе: он оставил детишек в старом здании – а в новой школе учредил ЛТП (лечебно-трудовой профилакторий для алкоголиков)
О том и было рассказано в стострочной заметке в «Известиях».
И это для борца за трезвость Колбина было… как в той поговорке насчет серпа и яиц….
Тогда-то он и распорядился начать собирать «компрометирующие материалы» на собкора Миндубаева (о чем я узнаю гораздо позже).
О, если б я знал, какие глубочайшие колбинские чувства задену я своими несчастными строками! Если б ведал, какие кары посыпятся на мою, уже седеющую, голову! Какую охоту организует на меня господин Колбин!
История этого «подлова», в которой использовалось все – от проверки уплаты членских взносов в КПСС до установления элементарной «наружки» – заслуживает, конечно, отдельного рассказа. Не по причине своей исключительности, а по изощренности технологии «отлова», в которой были использованы все подлые и давно проверенные КПСС приемы…
И поскольку ни с женщинами, ни с охотами, ни с выпивкой , ни с милицией никаких проблем о меня не возникало – то брошена в бой была первичная партийная организация редакции газеты «Ульяновская правда», где стояли на партучете все собкоры центральных изданий.
И было обнаружено, что Миндубаев шесть месяцев в году переплачивает энную сумму родной КПСС – а шесть месяцев недоплачивает. И такой недоплаты набралось аж целых 168 рублей!
Ужас! Но сколько радости для Колбина! Теперь-то уж можно терзать «злостного неплательщика» как хочешь…
Так что к моменту моего отбытия на утиную охоту в августе 1986 года партийному лидеру Г. Колбину, как говорится, все карты были в руки…И знать бы мне, что как только за мной закрылась дверь колбинского кабинета перед отбытием на охоту, как он наберет телефон «Известий»…
А тут совпадение опять-таки мистическое. В субботу главного редактора «Известий» на работе не было, вместо него «на хозяйстве» находился его заместитель Леонид Корнешов, с которым у меня по ряду причин не складывались отношения. И надо же – именно он отозвался на звонок Геннадия Колбина!
Сути диалога двух «шишкарей» я, естественно, не знаю. Но, видимо, они нашли общий язык и договорились о чем-то. Иначе зачем же мне было предложено написать заявление о желании покинуть «Известия» « ..по собственному желанию»?
Что я и сделал_оставшись без работы, без денег, без будущего.