Сегодня мы предлагаем вашему вниманию воспоминания Степана Ивановича Рассказова, уроженца села Сосновка Ульяновской области. В 1931 году дружная семья переехала в село Шигоны Куйбышевской области, где в июне 1941 года Степан на отлично закончил 10-й класс средней школы.

Степан мечтал поступить в Ленинградскую морскую академию и стать инженером. Быть военным совершенно не входило в его планы, но судьба распорядилась иначе. Весть о начале войны вчерашние школьники восприняли с полной уверенностью, что война эта ненадолго, фашистов мы быстро победим, и опять начнется мирная жизнь.

Рассказов и два его товарища написали заявления о направлении добровольцами на фронт, но их отправили на обучение в Горьковское училище зенитной артиллерии.

«В конце августа 1942-го нас курсантов училища направили на стажировку на Сталинградский фронт. До Сталинграда не доехали, плыли на пароходе, за 200 км высадили на берег и пешком. Дальше плыть нельзя, немцы бомбили суда. Уже издалека, перед фронтом, над городом Сталинградом мы увидели клубы черного дыма. Весь город горел. Страшная картина. Здесь в полной мере я понял, что такое война.

На фронте в составе 1083-го зенитного артиллеристкого полка я проходил стажировку на должности командира орудия и командира огневого взвода. Немецкие самолеты наносили массированные удары по Сталинграду и позициям наших войск на малых и предельно малых высотах. В этих условиях, имеющиеся на вооружении нашего полка зенитные пушки калибра 76 мм были неповоротливы и малоэффективны, а зенитных пулеметов на нашей батарее не было (они были в других подразделениях). Поэтому наша батарея использовалась, главным образом, для ударов по наземным целям. Мы стреляли по танкам.

От нашего арт. огня немцы несли значительные потери, но и нам от их авианалетов тоже доставалось. При бомбовых ударах по нашим позициям незадействованные курсанты-стажеры укрывались в отрытых в разных направлениях щелях. Сброшенные с немецких самолетов бомбы мы видели с земли и старались укрыться в стороне от их возможного падения. Не всегда это удавалось. Были наши потери. Однажды бежим мы с товарищем от такой бомбы, слышим, свист совсем рядом, упали, и тут взрыв. Нас засыпало землей. Выбрались, а воронка как раз перед нами. Мы бежали навстречу своей смерти, но остались живы.

Бой есть бой. Во время боя некогда думать, оценивать, а после боя начинаешь думать.

Бои были очень ожесточенные. В артиллерийских обстрелах одновременно участвовало несколько наших батарей и других огневых средств фронта. Непрерывный огонь велся с разных сторон, от грохота не выдерживали уши. В такой обстановке даже трудно было определить, чье конкретно подразделение поразило ту или иную цель. Все грохотало и горело.

Помню, немцы с самолетов сбрасывали так называемые пропуска, приглашали наших солдат перейти на их сторону. Такие листовки мы с негодованием рвали. Чувство патриотизма у нас было очень высокое. Я никогда не сомневался в нашей победе.

Война — страшная штука и у кого-то, конечно, сдавали нервы. Редкие случаи перейти линию фронта все же были. Помню, одного солдата задержали при такой попытке и расстреляли перед строем.

Следом за мной ушел на фронт и мой брат Николай. Как я потом узнал, они с отцом выбирали, в каких войсках воевать брату. Выбрали танковые, под броней надежнее.

В 1943 г. он с отличием окончил Ульяновское танковое училище и в звании гвардии лейтенанта был направлен командиром танка в составе 37 гв. танк. полка 15 отд. гв. мех. бригады под Донецк (Сталино). Его полк попал в немецкую засаду. Наши танки двигались по открытой местности, а немцы занимали более выигрышную позицию — на холме. Около 40 танков было уничтожено, но задачу выполнили. В этом первом своем бою был убит и мой брат. После войны я был на месте этого боя в с. Коньково Тельмановского района, разговаривал с очевидцами, Там сейчас, говорят, памятник танк ИС-3. Тяжело вспоминать…»