В отличие от поклонников скончавшийся в апреле колумбийский писатель Габриэль Гарсиа Маркес лучшим своим произведением считал не роман «Сто лет одиночества», а «Осень патриарха» повествование о долгой и бесцельной жизни латиноамериканского диктатора, закончившейся столь же банально и неромантично, как и жизнь любого подзаборного бродяги.

Впервые этот роман я прочел больше двадцати лет назад и начисто забыл, о чем он. После ожидавшегося, но все равно неожиданного ухода 87-летнего писателя из жизни роман я перечитал. И не знаю, что сыграло свою роль то ли смерть Маркеса, то ли что-то еще, но книга воспринималась уже совершенно иначе, чем тогда.

Никто не знал, сколько герою романа Маркеса лет. При нем выросло несколько поколений, и никто не помнил, когда он пришел к власти. Он был всегда. Всю жизнь прожил неженатым, но дворец кишел его наложницами, которых он хватал где попало и насиловал. У наложниц от него рождались дети, все, как один, недоноски. Он не знал, как их зовут, и не интересовался ими. Страдал килой, которая ныла к непогоде. На протяжении практически всех лет нахождения у власти одной из главных его проблем была проблема личной безопасности, которую он решал путем хитроумных схем. Создал, в частности, несколько спецслужб – под разными названиями и формально для разных целей, но на деле с одной-единственной – чтобы они враждовали друг с другом, не доверяли друг другу, конкурировали за его благосклонность и оберегали его, как верховного арбитра.

Однажды увидел человека, поразительно похожего на него самого, приказал его схватить и привести во дворец, где сообщил ему, что он будет двойником президента. Поскольку у правителя было сильное плоскостопие и при ходьбе он шаркал, подчиненные расплющили двойнику стопы, и он тоже стал шаркать.

С появлением двойника жизнь правителя стала более спокойной. Двойник участвовал вместо него в многочисленных церемониях: разрезал ленточки, короновал королев красоты, закладывал первые камни в объекты, которые никогда не бывали построены, произносил речи, общался с народом. До тех пор, пока в лжепрезидента не попала отравленная стрела…

О людях он сожалел, но никого конкретно ему не было жалко. В особом дворце в столице он поселил себе подобных – диктаторов, свергнутых в других странах, которым он предоставил политическое убежище и которых презирал, считая нахлебниками. Время от времени его спецслужбы уничтожали какие-то оппозиционные группы, хотя оппозиция вся была за границей, и чистки носили, скорее, профилактический характер: чтобы боялись. Иногда он вспоминал не очень приятную историю с национальной лотереей, которую он придумал так, что все выигрыши доставались ему. Секрет был прост. Перед очередным розыгрышем шары с его номерами несколько дней держали во льду. В день розыгрыша, проходившего на площади, шары клали в мешки к остальным. На помост приглашали маленьких детей, отобранных как бы случайно, они доставали шары, и глашатай объявлял их номера. Но дети не были случайными: подчиненные правителя заранее учили их, как они должны выбирать в мешке шар – брать холодный. Так правитель каждый раз оказывался человеком, угадавшим все номера и сколотившим на этом большие деньги.

Из опасений, что дети по недомыслию разболтают «секрет удачи» президента, в день розыгрыша их увозили и держали в казармах и на каждый новый розыгрыш подыскивали новых. Родители поначалу сами их предлагали, но по мере того, как число исчезнувших малышей росло, они своих детей стали прятать, так что чиновникам приходилось их отыскивать и забирать силой. В казармах их скопилось порядка двух тысяч. Родители стали роптать и требовать вернуть детей. Зарубежная пресса писала, что режим держит малышей за решеткой. Вопрос был поставлен в ООН. «Что с ними делать?» – спрашивали президента приближенные. В конце концов он велел вывезти детей в горы, где их никто не найдет, и некоторое время там подержать. В страну тем временем были приглашены наблюдатели ООН, которые проверили все тюрьмы и убедились, что детей в них нет. И президент о них забыл. До тех пор, пока его вновь не спросили, что с ними делать. В конце концов по его приказу детей посадили в баржу, вывезли в океан и взорвали. «Бедные», – подумал правитель и снова о них забыл.

Был у него и сын, единственный, которого он признал – от женщины, появившейся в его жизни уже на склоне лет. Она оказалась сверхнастойчивой и принудила президента заключить брак. Бракосочетание было тайным, и о нем никто не узнал. Супруга же пустилась во все тяжкие, начав прибирать к рукам и управление страной, и добро. Дворец наводнила ее многочисленная родня, которой пришлось давать должности, предприятия, ресурсы. Закончилось это тем, что недовольные затравили его жену и сына специально обученными собаками. Заговорщиков нашли и казнили, а жену и особенно сына он скоро забыл и стал жить как прежде, насилуя наложниц и случайно попав-шихся женщин. В том числе и проституток, подсунутых ему под видом старшеклассниц его личной охраной.

Страна же погружалась в разруху и нищету. Богатства присваивались им (пока была жива его мать, их оформляли на ее имя, а потом – на имя жены) и приближенными.

Производства разваливались, и неуклонно рос внешний долг. Кредиторы говорили ему, что платить долг нечем, поскольку государство разорено. Есть только море, то есть территориальные воды, и вам, господин президент, не остается ничего иного, как море отдать. Он не верил и пытался сопротивляться. Приказал возродить собственные предприятия, но его министры сообщили ему, что это невозможно, ибо ничего нет. Тогда он распорядился вывести народ на акции протеста против иностранной агрессии, но никто не вышел.

«Дальнейшие споры бесполезны, ваше превосходительство, – сказал ему посол одной из стран-кредиторов, – режим держится не на обещаниях, не на апатии, не даже на терроре, а только на застарелой инерции, он необратимо разрушается, ваше превосходительство, выйдите на улицу и посмотрите правде в глаза, вы на последнем повороте…» И тогда он подписал бумагу и передал море за долги.

Кредиторы с помощью особой технологии разделили его на квадраты и вывезли вместе с запасами рыбы, крабов и другими ресурсами.

После этой операции обнажилось морское днои по улицам столицы суховеи стали разносить тучи песка. Страна превратилась в пустыню.

Когда его двойника убила отравленная стрела, он решил инсценировать собственные похороны, ведь никто не знал, что умер не он, а другой. Мертвое тело он обрядил в свой генеральский мундир, прицепил к нему свои ордена и медали и положил в гроб, который был выставлен для прощания. Из укрытия он наблюдал, как прощание проходит. И вдруг началось невообразимое: толпа с криками: «Долой тирана!» потащила труп по ступеням дворца и по городской грязи, начала громить дворцовую мебель и утварь, превращать в пыль все, что встречалось на пути. «Это ведь они меня так!» – подумал повелитель и приказал казнить всех, кто участвовал в надругательстве над его телом.

Умер он в одиночестве. Когда труп был обнаружен, он был уже обезображен залетевшими в разбитые окна грифами. Они расклевали лицо, так что его было не узнать. Расклевали вообще все, килу только не тронули. Вот эта кила, как символ того, что осталось от былого могущества и богатств диктатора, да превращенное его многолетним правлением в пустыню государство – на мой взгляд, две главные метафоры романа Маркеса. Говорят, роман изменил Латинскую Америку, а Габриэль Гарсиа Маркес еще при жизни стал ее легендой.

Сергей Поленов