Мало кто из современных любителей литературы может припомнить имя Николая Александровича Мандрыкина (1842-1894), между тем он был достаточно известной личностью в Симбирске.
К большому сожалению, творчество Мандрыкина, которому в этом году исполняется 120 лет со дня кончины, не получило своего оформления в виде собрания его сочинений: как произведения были разбросаны по многим газетам и журналам, так и остались там, покрытые исторической пылью, никому теперь неведомые, кроме историков литературного Ульяновска. А напрасно: многие из рассказов Мандрыкина отмечены печатью несомненного литературного дарования.
Н.А. Мандрыкин прожил недолгую жизнь. «В свое время он был заметной величиной не только на сереньком, бесцветном небосклоне Симбирска, но и во всем Поволжье как даровитый литератор, печатавшийся почти во всех поволжских газетах. Веселый, остроумный, крайне добрый и отзывчивый на все хорошее, Николай Александрович производил «на всех, кто сталкивался с ним в жизни, чарующее, незабываемое на всю жизнь впечатление», – давая оценку творчества нашего героя, писал один из мемуаристов.
По окончании Симбирской классической гимназии Николай Мандрыкин был вольнослушателем Казанского университета, откуда был изгнан за беспорядки и надолго угодил в категорию «неблагонадежных». Двадцатилетним юношей в 1862 году он поступил на службу в частное пароходное общество «Самолет». Без малого шесть лет ходил Николай на окрашенных в фирменный розовый цвет «самолетских» пароходах по матушке-Волге. Путешествия эти подарили будущему писателю массу живых наблюдений и впечатлений. Из походной юности вынес литератор важное чувство «ценить в людях, прежде всего, доброе сердце и снисходительно относиться к их слабостям». Другим, увы, не самым приятным «благоприобретением» кочевой жизни стало все усиливавшееся с годами «пристрастие к «синему кувшинчику» или к «зеленому змию».
Наконец, родня добилась к нему снисхождения. В начале 1869 года Николай Мандрыкин поступил на службу в Симбирский губернский статистический комитет. В 1874 году недавно назначенный губернатор Николай Павлович Долгово-Сабуров предложил ему место чиновника особых поручений при собственной персоне и редактирование официальных «Симбирских губернских ведомостей». По должности Н.А. Мандрыкин осуществлял надзор за всеми типографиями и изданиями края, ведал литературным процессом. На совмещении должности и литературного призвания рождалась сатира: «От нечего делать» многое делается на свете: от нечего делать лежат на кровати и плюют в потолок… От нечего делать ходят по панелям улиц, что в русском переводе означает: «продавать слонов». От нечего делать посещают театры, клубы, публичные сады, бульвары и даже церкви; я знавал некоторых, что от нечего делать читают. А есть даже и такие, что от нечего делать женятся. А какая масса людей, которые «от нечего делать» ловят мух по летам, а зимою ковыряют в носу».
В 1878 году в «Казанском литературном сборнике в пользу голодающих крестьян Казанской губернии» был напечатан первый рассказ Николая Александровича «Курослепов». «В нем на чарующем фоне царицы-реки автор описывает интересную встречу с резчиком-рыболовом Василием Андреевичем Курослеповым… Рассказ начинается описанием чудесной волжской природы, затем следует удачно написанный портрет рыболова, печалующегося на свою только что минувшую долю крепостного человека. В рассказе показана почти тургеневская кисть художника-пейзажиста, и святая некрасовская скорбь о человеке-рабе, и чарующая грусть автора, брата человеческого всем угнетенным и оскорбленным страшным жизненным режимом нечеловеческого крепостного состояния», – писали в то время критики. В этом маленьком рассказе – весь Мандрыкин с его любовью к ласковой природе Поволжья, грустно-задумчивым взглядом на жизнь и чарующей тоской по лучшей жизни, по которой так болезненно и грустно-задумчиво вздыхал этот талантливый писатель-неудачник.
«Слабость Николая Александровича, – отмечал один знакомый Мандрыкина по прошествии нескольких лет после его смерти, – была тем страшным недугом, который одно время, – а именно в эпоху разочарования русского общества в 70-80 гг. прошлого столетия и раньше – перед зарей великих реформ, – имел характер эпидемии в среде людей, для которых общественное не «звук пустой», и которые, потерпев крушение надежд, невольно начинали искать забвения в наиболее доступной форме постепенно возрастающего пристрастия к «синему кувшинчику», с давних пор являющегося для русских радикальным способом, чтобы «размыкать-разогнать ему тоску-кручину…».
Всевечная грусть-кручинушка российского интеллигента опрокинула его. Он скончался в 1894 году, всего 52 лет от роду.
В октябре 1914 года земляк Мандрыкина, поэт А.А. Коринфский, писал в редакцию газеты «Симбирянин»: «С интересом просматриваю получаемые №№ газеты. Был глубоко растроган памятной статьей по поводу 20-летия смерти Николая Александровича Мандрыкина, которого в давние годы я близко знал и любил – как за его загубленное жизнью дарование, так и за его не гибнущую ни под какими ударами судьбы светлую душу. До сих пор я помню его рассказы «Курослепов» («Казанский литературный сборник»), «Первый выстрел» («Волжские вести»), «Волчья яма» («Каз. Б. Л.»), «Из дневника»(1ЫсЛ), «Марья Леонтьевна» (ibidi), «Таволтанов» (ibidi), «Афонька Беспалый» («Самарская газета»). В год смерти его я напечатал во «Всемирной иллюстрации» маленький некролог его – с портретом. Было у меня много писем его, но, кажется, они утрачены безвозвратно, хотя и были переданы мною в литературные руки…».
Иван Сивопляс (из книги «Прогулки по Московской»)