Географические карты врут. Ульяновская область имеет вовсе не такую форму своей территории, как мы привыкли видеть на картах. Для того, чтобы понять реальную географию региона, компас, Яндекс карты, атласы, ГЛОНАСС или GPS не помогут. Структура пространства меняется. И хотя этот процесс не осмыслен, он уже нашел свое отражение в планах по созданию агломерации из Ульяновска и Димитровграда. Мы публикуем краткие тезисы большого исследования реального пространства региона.

Как описана область?

Единственной реальной ценностной моделью, которая питала Россию как империю, всегда оставалась эксплуатация географии. Фактически, скачок в развитии в этой модели был возможен лишь за счет расширения территории и нового этапа внутренней колонизации. Перемена сущностного обрамления не меняла ничего — разницы между Российской империей и СССР в этом отношении не было. Менялись лишь описательные категории — на место фактически когнитивной дореволюционной географии, которая мыслилась через ощущения, пришла география структурная, основной целью которой было уже не описание пространства (оно уже было описано), а его формализация.

Эта формализация нашла свое отражение в административном делении, которое досталось нам от СССР. Области, республики, районы, даже улицы и проезды получили свои границы практически безо всякого учета географических категорий. Ландшафт и рельеф в унифицированной структурированности не смогли получить достаточной ценности, которая позволила бы реально учитывать их при административном делении. География свелась к карте, которая, как известно, плоская. На эту плоскость и легли административные границы, создавшие своего рода идеальную модель унифицированной географии. Оставалось лишь привести к этой модели реальность, что с успехом и делалось.

Именно отсюда растут идеи рабочих поселков при колхозах и совхозах с панельными многоэтажками, унификация жилья несмотря на разницу в климатических поясах, субтропическая архитектура на крайнем севере, шоссе через болота, мосты через созданные (для того, чтобы построить мосты) водохранилища, разбивание парков при деревнях из 10 домов, стыдливые фасады из многоэтажек в городах, закрывающие частный сектор, и прочие артефакты идеальной модели. В этой модели географии как основы природы не было, была лишь география как точка приложения усилий для переустройства и унификации.

Несмотря на гигантские усилия, ничего не вышло. Идея страны-коммуны умерла еще в 30-е годы, а инерции социалистической унификации хватило до середины 80-х. Географию так и не победили, да и не очень-то и освоили. Когнитивная составляющая опять стала брать верх.

СССР не стало, но новых смыслов для географии не родилось. Стране досталось по наследству та географическая структура, которая в принципе не могла работать в новых условиях — села и поселки городского типа теряли жителей, базовые для модели классы пролетариата и крестьянства становились маргинальными, города обрастали полосами вторичного освоения пространства в виде дач, коттеджей, огородов, которые приходили на место унифицированных географических точек отдыха — турбаз и санаториев, дороги ветшали, города теряли фасады и т. д. Пространство, которое попытались искусственно структурировать, взяло верх, но никакого отражения в виде новых границ объектов административной географии это изменение не нашло. Описание осталось плоским и равномерным как бумажная карта, а реальное содержание пространства географии коренным образом изменилось. Настолько, что адекватно описать его с помощью карты и плоской модели унификации стало невозможно.

Все расстояния врут

Изменились расстояния. Две точки на карте, которые разделяют лишь несколько сантиметров, в реальном пространстве могут быть разнесены настолько, что являются друг для друга недостижимыми, несмотря на то, что между ними еще в советское время была проложена дорога, которая и поныне находится в приличном состоянии. Другие две точки наоборот могут оказаться в реальности ближе, чем на карте. Как так?

Методика оказалась простой. Во-первых, мы изучили данные по ценам на недвижимость и составили своеобразный граф. При этом мы исходили из простой аксиомы — ценность (и, следовательно, цена) недвижимости тем выше, чем большей ценностью обладает участок географии, на котором она располагается. Во-вторых, мы путем опроса выяснили, что для жителей области «далеко», а что «близко».

Что нам удалось выяснить? Во-первых, то, что понятия «далеко» и «близко» не имеют практически никакого отношения к расстояниям на карте. Например, большинство опрошенных безоговорочно соглашаются с тем, что Языково (находящееся на федеральной трассе!) находится от Ульяновска «очень далеко», а, скажем, Старая Майна (находящаяся от центра города почти на таком же расстоянии) — это «близко» или даже «почти пригород».

Во-вторых, что ценность территории далеко не всегда зависит от строго объективных факторов, которыми мыслит структурная география. Основными факторами, влияющими на оценку участка географии (как в плане цен на недвижимость, так и в плане оценки расстояния и градуса периферийности), оказались: близость к городу (не строго географическая, а когнитивная), развитость ландшафтов, дорожная доступность, наличие фактора «тайны» (ландшафт должен давать ожидания), развитость инфраструктуры (от дорог до школ), престижность, а также ряд вторичных факторов, к которым можно отнести и наличие рабочих мест, экологию и некоторые другие вещи, которые ошибочно считаются важными. На деле это оказалось не так.

Причина понятна. Структура расселения коренным образом изменилась, активная жизнь сконцентрировалась вокруг городов, дачный бум привел ко вторичному осваиванию многих территорий, а главной ценностью для исконно сельских жителей или желающих жить, а не отдыхать, в селе стало… наличие школы (тут стоит вспомнить про оптимизацию школьного образования).

В итоге оказалось, что вектор (пусть и искусственный) по унификации пространства сменился на обратный — в регионе активно переосваивается лишь сравнительно небольшой участок территории, остальная же территория превращается в субпровинцию, внутреннюю колонию, которая начинает ощущаться как «далеко», несмотря на то, что это не имеет ничего общего с физической географией.

Изобразить новую структуру пространства на карте просто невозможно. Можно лишь выделить те участки, которые однозначно «близко».

graf

А что с остальной территорией? Базовый вывод можно сделать лишь один — она обречена на постепенное превращение во внутреннюю колонию. И никакие меры по выравниванию бюджетной обеспеченности в данном случае не помогут.

В этой связи интересен федеральный тренд на создание агломераций, который нашел свое отражение в новом генеральном плане Ульяновска. Фактически, подобные решения призваны жестко зафиксировать то, что «близко». Вполне возможно, что и в ущерб другим территориям (субпровинции). Увы, но вряд ли в случае Ульяновска от новой агломерации будет толк — идея об объединении в одну зону Ульяновска и Димитровграда выглядит утопично, так как не фиксирует реальное «близко», а пытается включить в оборот довольно большие участки субпровинции, для наполнения которых дополнительным ценностным смыслом (для их «приближения») никаких средств, естественно, нет.