Гаражная экономика: от дивана до пельменей

Производство мебели, контрафактных запчастей, пластиковых окон, автосервисы, мойки, цехи по пошиву сумок, пункты сбора металлолома и даже цехи по производству пельменей – все это можно найти в боксах гаражно-строительных кооперативов Ульяновска. Значительная часть гаражных предприятий нелегальны. А это значит, что работодатели не платят никаких налогов, а работники лишены и медицинского, и пенсионного страхования. Таким образом, по разным оценкам, основанным на официальной статистике, в сфере «неформальной экономики» занято до трети трудоспособного населения Ульяновской области. Официальная статистика «не знает», где числятся эти граждане и чем они занимаются.

«Все этим занимаются…»

– Как не знают? – возмущенно восклицает Сергей, хозяин одного из гаражных предприятий по производству мебели. – Данное ГСК дает сведения о людях: кто, чем занимается. Поэтому они все знают. Значит выгодно так кому-то.

– Рейды у вас проводят?

– Ходят, да, проверяют. Оформлен или нет проверяют, налоговая проверяет, из администрации. Раньше и с Ватутина приезжали – ОБЭП. Они все ходят.

– Вы официально оформлены, работники ваши?

– Конечно, оформлены. Если бы не были оформлены, то меня бы давно сгрызли. И так грызут. Кому не лень приходят. Им ведь все равно.

– Сколько у вас работников?

– Восемь человек. Официально оформлены.

– Средняя зарплата какая у них?

– Как бы не соврать, сейчас вообще очень мало, около восьми-десяти тысяч. Мы же не каждый день работаем. Может быть, 3 дня в неделю. Когда заказов много было, у меня и работников много было – порядка 30 человек. И по ночам работали. Сейчас сократил, куда деваться. Из 30 человек осталось восемь. У меня где-то на 80% примерно упали обороты. Капитально. Это везде, у всех. Во всех сферах. Ни запчасти не продаются, ни что-то еще. Кому продавать-то? Если у народа денег нет, конечно, меньше стало заказов.

В любом ГСК есть два верных способа узнать, в каком боксе идет производство и что конкретно производят. Нужно только посмотреть, где дымятся трубы от буржуек, и какой мусор лежит рядом с боксом.

У Сергея в собственности три бокса. В одном оборудован пошивочный цех, в котором сидят три швеи. Они кроят и шьют обивочный материал для диванов и кресел. В другом, сдвоенном боксе, – основное производственное помещение. Здесь проводят сварочные работы по каркасу, выпиливают ДВП и фанеру. Тут же кроят и приклеивают поролон, разбрызгивая пульверизатором клей. В углу топится печь. В небольшом закутке подобие кабинета директора. Рабочие, собиравшие до этого с профессиональной ловкостью диван, усаживаются поближе к печке и пьют чай.

– Что вы думаете делать дальше в такой ситуации?

Вот копошимся. Еле-еле в ноль выходим. Хоть закрывайся. А куда идти? Не все же воровать пойдут. Такого не было в 2008г. Это ужасно. Год уже это идет, а сейчас особенно. Доллар растет, не знаешь или диван тебе покупать, или на хлеб оставить. Тем более, сейчас все в кредитах.

– А продукцию куда сбываете?

– По всем городам. Везде. Мы работаем с ИП, которые продают продукцию в торговых центрах. Сейчас вообще кризис ужасный. Еле дышишь. Тем более сейчас вырос доллар. Растет цена на материалы. Сын недавно ездил в Новосибирск, искать клиентов, но там и своей мебели хватает. Кругом ее делают.

– Вы где сырье закупаете?

– В нашей промзоне есть фирмы, которые занимаются продажей тканей – у них и берем.

– Себестоимость продукции у вас ниже, чем у больших фабрик?

– Конечно ниже. Получается, что у больших фабрик цены выше за счет бренда. Не сказать, что качество значительно лучше, чем у нас. У них те же станки, те же люди «стреляют». За счет себестоимости мы и пытаемся работать. Еще за счет того, что я сам себе и грузчик, и водитель, и бухгалтер. И зарплату получаю одну, а должен получать и за грузчика, и за водителя, и за бухгалтера, и за юриста. Работникам нужно зарплату поднимать. Если не поднять, они ведь сейчас работать особо не собираются. Это очень тяжелая работа – предприниматель на мебели.

По словам самих “гаражников”, ГСК Ульяновска четко разделены по специализациям: в Заволжье в основном производят мебель, в Засвияжье – окна, стройматериалы и запчасти к УАЗам, в Киндяковке – запчасти к продукции моторного завода. Но многочисленные СТО, с вывесками и без, есть практически во всех кооперативах. Подавляющее большинство их нелегальны, но доказать их незаконную деятельность сложно.

– Давно работает здесь? – обращаюсь к хозяину одного из таких автосервисов.

– Первый день вышли. Свою машину делаем. – отвечает он, отхлебывая чай и усмехаясь. Два слесаря в это время чинят на «яме» Мицубиси.

– Официально зарегистрированы?

– Конечно, нет.

– К вам контролирующие организации приходят?

– Приходят. Мы говорим им «Здрасьте!» и они уходят. У нас с ними все хорошо.

– Как у вас ситуация с заказами?

– Ничего не поменялось. Как было хорошо, так и осталось. Наступает очередной кризис, но для нас ничего не меняется. Машины ездят, машины ломаются, машины чинятся.

По данным последних исследований (http://lenta.ru/articles/2014/11/19/salary/), наблюдается значительный рост серых зарплат. Гаражные предприятия, в этом плане явные лидеры.

– Все этим занимаются, потому что налоги душат. Просто нас наше е…. государство душит налогами до такой степени, что уже невыгодно показывать ему белую зарплату. Вступает в разговор один из слесарей – худощавый блондин в измазанном мазутом комбинезоне. Свою речь он перемежает отборными матерными выражениями. – Большинство из-за налогов, из-за проверок. Просто приходят, образно говоря, люди в погонах, и каждый, помимо проверки документов, хочет чего-то поиметь себе. Короче говоря, коррупция в нашей стране, по-другому это не назовешь.

– Не от хорошей жизни это все, – поддерживает его коллега.

– И ничего они никогда не смогут сделать – рычагов никаких нет, – продолжает блондин. – Таких как мы очень много. Они все пытаются, пытаются налогами содрать. Просто самим надо поменьше тратить на всякую х….. В отчетах пишут, что средняя зарплата в Ульяновске 25 тысяч рублей. А какая у нас реальная? Тысяч десять. Надо сначала людям зарплату поднять, а уже от этого плясать, чтобы этого не было. Просто все дорожает, а зарплаты не растут. Так что так было, есть и будет. Наша страна такая, да это не только наша. Во всем мире так.

– На одной работе работаешь, на другой работаешь – а все-равно не хватает, – резюмирует второй слесарь и спускается в яму.

“Справедливая политика, направленная на благо народа”

Вот копошимся. Еле-еле в ноль выходим. Хоть закрывайся. А куда идти? Не все же воровать пойдут. Такого не было в 2008г. Это ужасно. Год уже это идет, а сейчас особенно. Доллар растет, не знаешь или диван тебе покупать, или на хлеб оставить. Тем более, сейчас все в кредитах.

В любом ГСК есть два верных способа узнать, в каком боксе идет производство и что конкретно производят. Нужно только посмотреть, где дымятся трубы от буржуек, и какой мусор лежит рядом с боксом. Есть ГСК, в которых предпринимательская деятельность практически не ведется. Там применяют различные способы, чтобы этого не допустить, в частности, обесточивают весь кооператив после 10 часов вечера.

– Те, кто занимаются, они зарегистрированы. Так что проверяющие приходят конкретно к людям, – говорит бухгалтер одного из кооперативов.

– А часть ведь неофициально работают?

– Мы не имеем права проверять их, – в разговор вступает председатель: пожилой лысоватый мужчина с усами, смеющимися глазами и смешным голосом.

– Приходят проверяющие. И ОБЭП приходит, и экологи, и пожарники.

– А они вас проверяют, руководство? – уточняю я.

– Нет, какой сигнал поступил, тех и проверяют. Если какие-то вопросы возникают, они приходят. Пока ЧП нет, все нормально. Когда есть ЧП – выплывает все. Экологи проверяют, убрана ли прилегающая территория, из администрации приходят. Проверяются договора, их исполнение.

– Проверяющих полно! – тяжело вздыхает бухгалтер.

– Бывает, что у кого-то печка стоит. Мы всем написали предупреждение. Уже третий год штрафы 30 000 рублей, – говорит председатель.

– А вы несете какую-то ответственность за действия членов кооператива?

– Нет, кажется, в 2004 году мы вписали в устав, что не несем за это ответственность. Тогда мужик заплатил вступительный взнос, а судоисполнители по алиментам не стали его искать по месту жительства. Причем мы знали, где он работал. Но им проще было с ГСК взять эти 1800 рублей. Приехали с автоматами, хотели все опечатать. Мы быстро собрали людей и вписали изменения. За столько лет и не такое увидишь.

Прохожу дальше по гаражам, отмечаю, что пункты приемы металлолома также есть практически во всех кооперативах.

– Тут приемка лома давно. Лет десять уже точно. Меняются хозяева, меняются рабочие, а пункт из рук в руки переходит, – неохотно говорит приемщик.

– Несут вам металл? Все уже посдавали наверное давно? – провоцирую его на разговор.

– Ясное дело, летом больше, зимой меньше. Ты пройдись, сколько пунктов в Ульяновске. Если бы не выгодно было, давно бы закрылись. Но малый бизнес душат. Скоро все и всех закроют, – обрывает он разговор.

– Теперь, исходя из этой статистики, наше правительство тоже пытается остатки тех, кто числится официально, в жопу вообще задавить окончательно. Правильно? Справедливая политика, направленная на благо народа. Только мы его не видим – блага этого, – говорит хозяин официальной конторы, устанавливающей звуковое оборудование в автомобили.

– Как дела у вас вообще идут?

– А у кого хорошо? Сильно упали обороты.

– Проверки часто бывают?

– Бывают. Нас чего проверять, мы сидим на вмененном налоге. Как бы ни было, я все равно заплачу. Надо, наверное, тех проверять, кто утаить хочет.

Коррупция

ГСК «Петров овраг» давно уже стал знаменитым. Печально знаменитым. Дым от гаражных печек, в которых сжигают отходы мебельного производства, периодически накрывает близлежащий микрорайон. Жители куда только не жаловались, проводились рейды экологов, но все без толку.

Иван Максимович (имя изменено — авт.) – владелец такого мебельного производства на территории этого ГСК. Дела у них с виду идут хорошо — четверо рабочих (двое мужчин и две женщины) собирают диваны. Спрос на продукцию пока есть.

– Цена на материалы растет?

– Да, с каждым днем. Стоила ткань 300 рублей, сейчас 600. За две недели выросла.

– Ну, так доллар растет…, – наивно перебиваю я.

– Да нет, падает он уже. Но цены не опустятся. Это уже проверено. А потом люди привыкнут.

– А где материалы закупаете?

– На овощной базе. Там «Мебель Поволжья», «Арбен», «Союз-М», потом «Рада» – все в одной кучке. Кожа подорожала. В российской, которая была по 700 рублей, красители иностранные. Импортная тоже подорожала в целом.

– Проверки как-то влияют на вашу деятельность?

– Да здесь все ходят, кому деньги нужны. У нас тут ОБЭП ходил: «Вот, мы можем тебя закрыть». Я им говорю: «Покажи предписание, на каком основании ты меня проверяешь? В течение 3 лет ты меня не имеешь права проверять, после предыдущей проверки». Я говорю: «Улыбайтесь, вас снимает скрытая камера. Вы вымогаете деньги, у меня все зафиксировано». Раз! Он на меня так смотрит! «Ну, че, поздно на меня так смотреть. Вот ты работаешь, а на твое место хотят пятеро, тебя хотят выкинуть. А теперь ты попал. Чего будем делать?» – молчит. – «Ну ладно, как надумаешь, приходи». А там дальше в боксах Серега делает металл, так он реально снял его. ОБЭПовец сначала-то к нему пошел. Ну, он мне свой телефон оставил, я ему звоню: «Блин, ты дважды влетел». Он: «А чего случилось?» Я ему: «У соседа сейчас смотрели, как ты разговаривал: все четко, чистенько. Там уже не отмажешься. Едь, договаривайся с ним». А сейчас только так. Они наглеть начинают.

– У меня парнишка знакомый есть в ФСБ, он говорит: «Ничего не бойся, сделай звонок. На его место пятеро хотят. У нас-то не так, а в этих службах, и мы их проверяем, и их собственная служба безопасности. Там, блин, все хотят на повышение». Так что вот так. Лучше стало, чтобы они не наглели.

Иван Максимович улыбается, сверкая золотыми зубами. На руках большие золотые перстни. Манера разговора человека «с понятиями».

– Замучили все. С администрации ходят районной. Пенсионный фонд замучил, налоговая замучила. Тут приехали, смотрят документы. Я говорю: «Да у меня все документы в порядке». С ноутбуком ходят, раз сразу: «Ба, у вас все налоги плочены». Потом с администрации: «Блин, нам администрация велит территорию убирать». Я ему: «Сколько?» Он: «Сколько не жалко?» «Ну, трешки хватит тебе?» Он говорит: «Да пойдет, нормально». Я говорю: «На!» Ну, он больше и не приходил. С администрации, ему дай волю, он тебя закроет любыми путями. И пожарники тоже также.

– А экологи? Вроде рейд тут у вас был недавно?

– Экологи вообще уже. У нас тут мужик ходил и три бабы. Ну, мужик так ничего, сговорчивый. А эти – такие крысы! «Да мы вас всех здесь!» Я говорю: «А что всех?» А другая: «Все, пошли-пошли?» Экологи замучили ходить. Вот объявляли, про рейд в «Петровском овраге». С одним мужиком судиться начали, а он адвоката хорошего нанял. Выиграл суд и все. Тут один из администрации пришел, зам какой-то, ну он далекий, начал со мной общаться. Я говорю: «На каком основании?» Он: «Да я тебя сейчас здесь сгною, да ты у меня вообще работать не будешь». «Ну-ну, давай». Он: «Че, ну-ну?» Я говорю, что запись была включена. Достаю телефон. Говорю: «Пойду к вам в администрацию, скажу, что вымогал деньги в крупном размере. И чего мы решим?» На следующий день приехал: «Ну, ладно, может договоримся».

– Действенно…

Еще у нас на одного, в начале Петровского оврага, наехал ОБЭП, а у него дядька подполковник в центре. Он говорит: «Ну-ка, дай-ка трубку им. Быстро взяли руки в ноги и оттуда, чтобы я больше вас там не видел». Ну, приди спокойно, скажи: «Вот так и так». Посидели, поговорил, все спокойно решили. Все мы люди. Как там в пословице: «Нет агронома, одни суслики». Одни начальники ходят.

Неоправданно большие налоги и сборы, коррупционные поборы проверяющих — основные причины ухода малых предприятий в тень. В такой ситуации планируемое повышение налоговых ставок негативно скажется на тех, кто еще пытается работать официально. Окончательный уход в тень — не гипотетическая угроза, а реальность сегодняшнего дня.

Сергей Селеев