“РУССКАЯ ПЛАНЕТА”: «Плохо, что нет вытрезвителей»

Елена Тарубарова
Почему в ульяновской областной наркологической больнице лечат успешнее, чем в среднем по России.

Процент успешного прохождения курса реабилитации в ГКУЗ «Ульяновская областная наркологическая больница» составляет 82,5%. Об этом в декабре прошлого года рассказал министр здравоохранения и социального развития Ульяновской области Павел Дегтярь. По данным областного минздрава, среди пациентов с диагнозом наркомания ремиссия наблюдается у 19,5% (среднероссийский уровень — 8,6%), а среди пациентов с диагнозом алкоголизм — 21,9% (при среднероссийских 11,5%). Как удалось добиться таких показателей, выясняла корреспондент «Русской планеты».

Ульяновская областная наркологическая больница — учреждение закрытого типа. Вместе с заместителем главного врача Наилей Чередниковой мы идем в отделение неотложной наркологической помощи. Путь в него преграждает дверь на замке. Чтобы войти, нужно нажать кнопку и вызвать санитара.

– Это наша «передовая», все тяжелые больные здесь, — говорит Чередникова. — Сюда поступают все пациенты, которых доставляют из приемного отделения. Здесь проходят все экстренные госпитализации — это и психозы, в народе называемые «белыми горячками», в том числе наркотические, и абстиненции (ломка). Попасть в наркологическую больницу человек может добровольно: если он запил или начал употреблять наркотики, он обращается в плановом порядке в регистратуру, потом в поликлинику, и отправляется на лечение. При крайней степени проявления алкоголизма и наркомании, психоза например, человека сразу привозят в приемное отделение. В госпитализации могут отказать, если у человека есть противопоказания к лечению — черепно-мозговая травма, инфаркт миокарда — то, от чего в наркологии не лечат, но от чего человек может умереть.

В день в ульяновскую наркологическую больницу поступает в среднем 10-15 человек. Когда больше, когда меньше. Кроме пациентов на госпитализацию в наркологию поступают и пациенты, которых необходимо освидетельствовать.

Стучимся в кабинет к заведующему отделением неотложной помощи.

– Я сегодня с дежурства, — говорит заведующий, врач психиатр-нарколог Игорь Матейко. — Ни секунды, если честно, не спал.

Его прерывает телефонный звонок.

– Завотделением слушает. А что, собственно, ему не понравилось?

Я спрашиваю у Наили Шамильевны, почему Игорь Николаевич находится в кабинете, если он с дежурства.

– Потому что он заведующий. Сейчас, после своего суточного дежурства как врача-нарколога, он еще отработает день на своей руководящей должности.

– Это нормально?

– Да, это нормальный порядок вещей. Если он будет работать только как заведующий, у него будет очень маленькая зарплата.

Самого Матейко мой вопрос очень удивляет.

– Сложившееся положение вещей ни для кого не секрет, — говорит он мне. — У нас работает в неотложном отделении два врача в сутки. Десять человек, работая дежурантами, должны, трудясь по двое в смену, «перекрывать» весь месяц. То есть один человек должен работать на ставку 60 суток в месяц. Но если работать на ставку, врач будет получать копейки, поэтому приходится брать больше дежурств.

В отделении трудятся штатные и внештатные врачи, внешние совместители, врачи-консультанты: терапевты и урологи, которые осматривают всех больных на предмет тех или иных болезней. В штате вместе с заведующим в отделении 7 человек. Сам Игорь Матейко работает в областной наркологической больнице 20 лет. Заведующим — уже почти 12. В функции завотделением входит взаимодействие не только с коллегами, начальством и другими лечебно-профилактическими учреждениями, но и с больными и их родственниками. Это, по словам доктора, занимает очень много рабочего времени.

– Когда мы пришли, вам с претензией позвонили?

– Да, больной не хотел лечиться, и рассказал своей матери, что здесь плохо. Такое бывает. Родственники наших больных — созависимые люди, они все принимают за чистую монету. Это люди с кардинально изменившимся сознанием. У меня один больной лежит, с высшим образованием, в процессе злоупотребления сначала наркотиками, потом алкоголем у него наступило изменение личности. Перед поступлением в больницу он избил свою мать, очень интеллигентную женщину, а когда его привезли, он ей позвонил и попросил принести ему чего-нибудь вкусненького. Его мама позвонила мне, спрашивает: «Что мне делать?» Я ей говорю: «Вы хотя-бы отдохните от него, у нас тут трехразовое питание, с голоду он у нас не умрет». И что же? Через час она принесла вкусненького. Вот это и называется созависимость.

Лечат в наркологии только на добровольной основе. Пациент должен сам прийти к этому решению. Бывает, что человек поступает в больницу, а спустя некоторое время передумывает лечиться. Некоторые и вовсе попадают в больницу без показаний.

– Могу заявить, что я за медвытрезвители, — говорит Матейко. — Очень плохо, что сейчас они не работают. Часть пациентов, которые поступают к нам, совсем не хотят лечиться, а часть и не должны. К сожалению, сейчас стандарт такой, что любого человека, задержанного в нетрезвом состоянии, везут в наркологию. На самом деле следовало бы эту систему структурировать, разработать, как сейчас говорят «маршрутизацию» — кого в вытрезвитель, кого — лечиться.

Когда пациенты наркологической больницы выходят из самых тяжелых состояний, их переводят в другие плановые отделения. Для того чтобы попасть в одно из них, снова приходится пройти через запертые двери. Четвертое отделение — единственное в больнице, где лежат по преимуществу женщины — ничем не выдает профиля лечебного учреждения. Стандартные коридоры, открытые двери в палаты, в них — железные койки.

– Отделение занимается лечением больных с зависимостью от всех психоактивных веществ, — говорит заведующая Ольга Некрасова. — Работа идет в круглосуточном режиме и больные к нам поступают в любое время дня и ночи. Основной поток, конечно, в дневное время, в ночное — по экстренным показаниям.

Начало работы отделения наступает в восемь утра, когда проходит «пятиминутка»–рабочее совещание. Сдающая и принимающая смены обсуждают, что произошло за прошедшие сутки.

– Докладывается состояние каждого больного, какая есть динамика в состоянии — отрицательная или положительная, — говорит Некрасова. — Решается вопрос с теми, кто выписывается и куда. Потом мы идем на обход, беседуем с больными. После обхода я как заведующая отделением ухожу на общебольничное совещание. Там уже перед главным врачом, начмедом и заместителем главного врача отчитываемся каждый за свое отделение.

Четвертое отделение рассчитано на 50 коек. После новогодних праздников пациентов в отделении на 7 человек больше: пьющие люди не могут выйти из запоя и начинают массово обращаться к врачам.

– Куда же вы определили «лишние» семь человек?

– У нас существует такая форма реабилитации и одновременно проверка эффективности нашего лечения, как лечебный отпуск, — говорит Некрасова. — За счет него можно освободить койки в стационаре. Курс лечения у нас длительный, 28 дней, лечебный отпуск мы практикуем в конце, когда дело подходит к выписке. Больного мы отпускаем домой, назначаем ему препараты, которых к тому времени остается всего один-два, и человек лечится в домашних условиях. Потом, через неделю, он возвращается, врач смотрит, чем пациент занимался этот период, не сорвался ли, и уже решает: выписать его или оставить на долечивание.

Лечебная среда в отделении закрытая: больные не могут выйти в социальное пространство. Ежедневно с 11 до 12 часов выделяется один час для общения больных с родственниками. Разрешение на свидание дается по состоянию больного. В это время близкие пациента могут побеседовать с врачом. Но бывает такое, что пьют семьями и семьями же ложатся на лечение.

– Как только состояние у них улучшается, мы разрешаем им увидеться, поговорить, — рассказывает Некрасова. — Один-два таких случая у нас присутствуют постоянно.

Но у подавляющего большинства пациентов семей уже нет.

– Вы понимаете, в чем дело, наше учреждение — это последняя инстанция, — объясняет Некрасова. — До того, как попасть к нам, люди пытаются скрывать проблему, «закрыть» эту тему для себя и других, ходят по бабушкам, шаманам, пользуются прочими нетрадиционными методами лечения. В этот период у многих, конечно, есть попытки сохранить семью. Но заболевание прогрессирует, берет свое, и, в конце концов, у родственников просто иссякают силы. Поэтому многие попадают в наркологию уже в качестве одиноких людей. Приходят и говорят — делайте, что хотите.

В помощи в наркологической больнице не отказывают никому. При необходимости назначают и второй, и третий курс лечения. Большинство пациентов четвертого отделения сегодня — алкоголики: на 54 человека с этой зависимостью в отделении три наркомана. Двое из них — подростки, употреблявшие «соль». В основном, на лечении находятся люди трудоспособного возраста. В декабре прошлого года лечение проходила пациентка 81 года. Она — давний пациент больницы, проходит курсы лечения раз в два-три года.

Большинство наркологических больных имеют те или иные социальные проблемы. Так, пациентки часто находятся под угрозой лишения материнских прав. Поэтому и проходят лечение, чтобы после него вернуть детей.

Врачам-наркологам часто приходится выступать консультантами в суде или в других лечебных учреждениях, когда требуется установить, нуждается ли человек в их помощи.

– Бывает, больной попадает к нам не напрямую, а из других лечебных учреждений — травматологии, гастроэнтерологии, — говорит Некрасова. — Его кладут в больницу с одной проблемой, и уже там, в процессе лечения, выясняется главная причина недуга — и пациента направляют к нам.

Главный критерий выздоровления для врача-нарколога — это ремиссия, период, когда человек не употребляет спиртного. Одним медицинским работникам добиться этого очень сложно. В первую очередь важно желание самих пациентов и основное усилие исходит от них. Врачи лишь корректируют, направляют, помогают пациенту.

Ольга Некрасова в наркологической больнице работает с 2002 года, после того, как закончила институт. Профессию свою любит и гордится ею.

– Бывают такие случаи, которые на самом деле вдохновляют, — говорит врач. — Вот у меня сейчас лежит больной, который поступал очень тяжелым, с абстинентным синдромом, сопутствующей патологией, сахарным диабетом, панкреатитом, очень тяжело с ним было. У него в моче было 99% ацетона. Какое же счастье было видеть этого больного, когда он через неделю лечения стал нормализоваться, на вторую встал, побрился, стал ходить! А сейчас его на выписку готовим. Семьи у этого пациента уже нет, но мы с ним работаем, настраиваем на то, что нужно и физически приходить в порядок, и мыслями, и строить планы на будущее. И человек согласен, говорит, что найдет и вернет жену, и снова будет жить семьей.

На третьей фазе лечения с больными занимаются физиотерапевты, тренеры и психологи. С ними занимаются физкультурой, проводят процедуру электросна, сеансы гипносуггестивной терапии, организуют занятия по психокоррекции.

Завершение этапа лечения — включение больных в реабилитационные программы. По словам главного врача больницы Михаила Белянкина, в нынешнем году на ее базе планируется проводить научные исследования для выявления новых методов лечения. В частности, планируется провести работу среди групп людей, каким-то образом самостоятельно отказавшихся от вредных привычек, чтобы использовать их опыт в работе.

– В современной наркологии кардинальным образом поменялось мнение о том, как

следует относиться к человеку, страдающему наркологическим расстройством, — говорит Белянкин. — Мы не считаем, что такой человек полностью потерян. Самое главное — это после реабилитации удержать его в обществе, чтобы он стал его полноценным участником, а не балластом.

На эти цели руководитель учреждения собирается потратить обещанные ему в 2015 году более трех миллионов рублей. По словам Белянкина, при участии больницы планируется организовать хорошую информационную кампанию о недопустимости приема психоактивных веществ: не только наркотиков, но и алкоголя, табака. Также в этом году в больнице будут внедрять новые методы лечения — с помощью новых препаратов пролонгированного действия, снижающих тягу к алкоголю и наркотикам.

– Насколько велика проблема заболеваемости наркоманией и алкоголизмом в Ульяновске?

– Статистика радует. И болезненность — число людей, состоящих на учете не первый год, и заболеваемость — количество людей, вставших на учет впервые, последние пять лет неуклонно падают. Но в прошедшем году выявились две настораживающие тенденции. Во-первых, растет потребление синтетических наркотиков. Во вторых, растет количество алкогольных психозов. Как мы узнаем из рассказов пациентов, сокращается употребление легального алкоголя и возрастает — нелегального. Люди пьют контрафактный алкоголь: в основном казахскую водку и коньяк, так называемый «перчик» и косметические лосьоны. Именно эти «заменители» алкоголя вызывают психозы, приводящие к резкому ослаблению умственных способностей и напрямую ведущие человека к инвалидности.

– Часто ли люди приходят к вам самостоятельно?

– В основном, конечно, к нам попадают под давлением родственников. С августа 2014 года мы ввели службу телефона доверия. Сейчас на нее поступает по 3-4 звонка в день. Кому-то нужна просто консультация, кто-то просит помощи и ложится на лечение, при этом прекрасно понимая, что это ведет к учету и контролю — посещению нарколога в течение года, 3 или 5 лет в зависимости от характера лечения. Есть те, кто проходит на лечение анонимно. При этой форме лечения о болезни человека знают только он сам и медицинские работники. Анонимное лечение платное.

– Во сколько обходится государству лечение одного алкоголика или наркомана?

– Курс стационарного лечения обходится в 25–30 тысяч. Амбулаторный курс дешевле, реабилитация, за счет более длительного срока, дороже.

– Как вы относитесь к стереотипу «пьющая Россия», который «был, есть и будет»?

– Абсолютное вранье. Пьющая она была в 1914 году и в определенный советский период, когда в экономику закладывались так называемые «пьяные» деньги. При царской России население было трезвым, единственный, кто ратовал за кофе и вина заморские — это наш великий экспериментатор Петр I. Горбачевский «сухой» закон, на который не ругался только ленивый, дал несколько прекрасных трезвых поколений. Но, к сожалению, мы пьющая страна сейчас, и я считаю, что с этим нужно бороться.