К моменту начала ВОВ СССР как государству исполнилось 19 лет. На момент окончания войны СССР было уже 23 года. Символизм нынешнего юбилея Победы в том, что и России как государству в этом году исполняется 23 года (если считать с даты окончания работы институтов власти СССР — 2 января 1992 года). В этом есть то, что придает юбилею крайне важный дополнительный смысловой уровень. Этот уровень кажется случайным и притянутым за уши лишь на первый взгляд. При ближайшем рассмотрении оказывается, что ничего случайного здесь нет — мы празднуем не только день Победы в ВОВ, но и день победы государства. Именно по этой причине нынешний день Победы единственный и неповторимый. Другого столь знакового юбилея больше не будет никогда.

IMG_0741

Конспирологические теории любят оперировать историческими циклами, и для России это зачастую оказывается оправданным. Причина в неизменном повторении одной и той же модели взросления российского государства после очередного его распада или масштабного кризиса. Модель эта достаточно проста, нам удалось её выразить графически в виде цикла, который можно сдвигать по временной оси в рамках последних 350 лет и каждый раз удивляться результатам. Под регулированием на графике следует понимать прямое воздействие государства (через заполнение собой всего), а под регламентацией – косвенное воздействие (например, через создание институтов). Типичные примеры инструментов регламентации — это законы и нормы, инструментов регулирования — репрессии и идеология.

регламентация

Слабость взросления внешне выглядит как наличие институтов.

В ясельном возрасте после очередного кризиса с переворотом государство не обладает достаточной брутальностью и силой, чтобы брать на себя ответственность быть всем — и народом, и гражданами, и экономикой, и рынком, и религией, и культурой, генерировать все свободы и контролировать права. Слабость взросления внешне выглядит как наличие институтов. В экономике представлен институт, похожий на рынок, в политике — институт, похожий на демократию, в «общественной» жизни — институт, похожий на общество, в праве — институт, похожий на суд, и так далее. Важно, что все эти институты именно похожи на то, чем кажутся стороннему наблюдателю, но ими не являются хотя бы потому, что являются имитационными конструктами государства, а не реальными институтами реализации прав. Тем не менее, для вопроса выживания подобные имитации оказываются крайне важны. Важной функцией государства становится их регламентирование — законодательное прописывание правил торговли при НЭПе, придумывание закона о приватизации при раннем Ельцине или земская реформа Александра II.

Население принимает имитации институтов, вызванные слабостью государства, за права и свободы, а временную регламентацию, вызванную слабостью регулирования, – за реальные правила игры.

Ясельной стадией развития активно начинает пользоваться население территории страны, принимая имитации институтов, вызванные слабостью государства, за права и свободы, а временную регламентацию, вызванную слабостью регулирования, – за реальные правила игры. Имитация народа начинает активно шевелиться, что положительно сказывается на росте размеров кубышек. Обратная сторона этого процесса — неустойчивость системы из-за восприятия всерьез имитационных конструктов, что может привести к разброду и шастанью по причине восприятия частью населения имитации прав как реальных возможностей, которые должны реализовываться с помощью государства, а декларируемых свобод — как действительное отсутствие ограничений.

Имитационные институты перестают работать, а их сторонники становятся маргиналами, которые неизбежно объявляются врагами.

Но государство взрослеет, и детский сад постепенно прекращается — на место регламентации приходит регулирование, и государство постепенно начинает становиться всем — и политикой, и народом, и экономикой, наполняя собой пространство без остатка. Регламентация становится практически ненужной и сохраняется лишь как дань уважения для сторонних наблюдателей, которым демонстрируются имитации обязательных атрибутов государства. При этом, естественно, имитационные институты перестают работать, а их сторонники становятся маргиналами, которые неизбежно объявляются врагами — кулаками, креаклами, бомбистами, учеными-вредителями, либералами, оранжистами и так далее. Процесс сопровождается вскрытием кубышек, что вызывает появление необходимых ресурсов для подросткового роста.

Крымы, финляндии и кавказы — точный индикатор того, что государство созрело и вошло в настоящую силу, заполнив пространство и начав выплескиваться из него.

Затем наступает совершеннолетие, которое неизменно сопровождается реализацией исконной модели развития — ростом территории. Крымы, финляндии и кавказы — точный индикатор того, что государство созрело и вошло в настоящую силу, заполнив пространство и начав выплескиваться из него. Регулирование достигает максимума — государство, наконец, становится всем и везде, субъектом всех прав и источником всех свобод. Но, одновременно, государство пропадает как объект — его носителем становится каждый, что вызывает рост того, что принято называть патриотизмом. Для внешних наблюдателей все происходящие процессы приобретают явный оттенок иррациональности по причине того, что повзрослевшее государство уже не считает нужным тратить ресурсы на имитацию для внешних наблюдателей — обрамление регулирования в регламенты становится чисто декоративным, без достаточного уровня проработки, который мог бы обеспечить правдоподобность. Внешне это заметно по, например, «дурацким» законам.

Наступает очередной «час Ч», после которого цикл повторяется все последние 350 лет заново.

Но пик силы рано или поздно заканчивается, что приводит к тому, что начинается обратный процесс — система пытается сохранить себя путем усиления регламентации и снижения регулирования. Но подобные «оттепели» (термин явно не изнутри системы) неизбежно приводили к постепенной потере контроля — система переходит в стадию застоя, которая рано или поздно приводит к распаду государственности из-за простой утраты всех механизмов существования. Наступает очередной «час Ч», после которого цикл повторяется все последние 350 лет заново.

Победа в ВОВ уникальна- это крепчайший и мощнейший символ, обозначающий пик мощи государства в исконном его понимании, символ неоспоримой победы государства везде и во всем над младенческим сопливым государством с главенством чуждых имитационных институтов.

Победа в ВОВ уникальна – это крепчайший и мощнейший символ, обозначающий пик мощи государства в исконном его понимании, символ неоспоримой победы государства везде и во всем над младенческим сопливым государством с главенством чуждых имитационных институтов. Это символ, вобравший в себя всю историю империи, весь смысл её существования, все пики её повторяемых циклов. И то, что юбилей Победы пришелся на очередной пик государственности, придает грядущему празднику настолько мощный символизм, что становится просто страшно. Как бы чего ни лопнуло от переизбытка патриотизма.