Прошедшей осенью исполнилось 60 лет со дня смерти Ирмы Голодяевской, певицы, нашей землячки, трагически погибшей в самом расцвете молодости и таланта.

«Буду артисткой!»
В древнем городе Киеве, в семье военного Михаила Голодяевского и его жены, политпросветработника Калерии, появилась на свет девочка. Шел 1931 год.

В недавно вышедших воспоминаниях советского киноактера Юлиана Панича, там, где он описывает первые месяцы войны, взятие Харькова, бегство из него, рассказывается и о девочке с зелеными глазами, Ирме Голодяевской, дочери комиссара авиабазы Голодяевского.

.Ночью Харьков и авиабазу бомбила вражеская авиация. По безбрежному пшеничному полю метались обезумевшие лошади с разбитыми повозками и обезумевшие люди. Самолеты, сбросив бомбы, исчезли. Люди стали подниматься – в земле, в пыли, осыпанные зерном, оглохшие. Многие остались лежать на этом поле навечно. Голосили женщины, плакали дети, стонали и кричали раненые. По всему полю были разбросаны изуродованные трупы людей, лошадей, повозки. Тут же несколько солдат саперными лопатками пытались похоронить убитых. Смуглая девочка спрашивала мать: «Мама, когда нас убьют, нас тоже в землю закопают?» «Нас никогда не убьют, Ирмочка, нас никогда не убьют!» – успокаивала ее мама. «Нас никогда не убьют», – сказала Ирма Юлиану.

Убегая от войны, мать и дочь Голодяевские приехали в Ульяновск, где у матери жили родные сестры и брат, а Юлиан с матерью добрались до Урала. В дальнейшем судьбе было угодно свести их вновь в Москве, через 10 лет, во ВГИКе.

Беженок приютил вначале брат Калерии Семеновны, Клавдий. Вскоре дядя Клавдий продал дом и уехал под Москву. Так началась бесприютная жизнь в эвакуации.

Калерия Семеновна несколько раз меняла «квартиры». У матери и дочери не было ничего. Мы знаем, как могут быть несправедливы и жестоки дети, обиженные судьбой. Но эта девочка обладала счастливым характером, она притягивала к себе сверстников. Общительная, веселая и озорная и в то же время не допускающая к себе в душу почти никого, романтическая натура, она любила литературу и музыку, от природы была одарена прекрасным голосом. Было в ней что-то, что позволило ее ближайшим подругам дать ей прозвище Графиня.

Особенно подружилась она с Ниной Смирновой. В ее уютном доме Ирма наслаждается домашним уютом и теплом, все увереннее играет на рояле, который здесь стоит. А вот Ирма уже и поет, поет все подряд – русские народные песни, песни из кинофильмов, все, что запоминает из радиопередач. Ирма очень любит кино, и любовью ее примером подражания во всем была Дина Дурбин. На фильмы с ее участием она ходила десятки раз.

Всем она казалась открытой, счастливой, и только одна мудрая женщина, мать одноклассницы Раи Антоновой, понаблюдав за Ирмой, подумала: «Вот такая веселая, красивая и добрая, но, наверное, будет несчастная». А пока Ирма учится во 2-й женской школе и мечтает быть актрисой. «Для меня моя цель жизни ясна и понятна. Я буду артисткой, и люди, уставшие от труда (а труд нелегкий, т.к. мы строим коммунизм), приходили бы и отдыхали душевно в театре. Я не ищу славы, мне только хочется, чтобы людям было хорошо, весело и легко, а к этому должен стремиться всякий человек». Об этом она в свои 14 лет пишет и в дневнике, и в записке, адресованной Нине Смирновой.

Волжанка по крови
Кто же были предки Ирмы? Кое-что о них можно узнать из строчек писем родственников Ирмы, знакомых, друзей.

Предки по материнской линии – Агафоновы, известный купеческий род Поволжья, Нижегородской губернии. У родителей Калерии, Крутовых Анны Михайловны и Семена Ивановича, священника, было четверо детей. Младшая их дочь Калерия поступает в Самарский библиотечный техникум, оканчивает его и приезжает к сестрам в Ульяновск, затем – в село Екатериновку, где активно участвует в самодеятельном драматическом кружке. Сюда приезжает Михаил Голо-дяевский, в военной форме, видный, красивый, веселый, озорной, находчивый, нежный – просто мечта любой девушки. Через некоторое время он увозит молодую жену в Киевский военный округ, в город Черкассы. Калерия и там организовала самодеятельный театральный кружок.

Бабушка Ирмы с отцовской стороны, Александра Климовна Иванова, – из Саратовской губернии, будто бы из дворян. Дед, Александр Иванович Голодяевский, родом из Самарской губернии. Неразгаданной осталась семейная тайна: настоящая фамилия Голодяевских была Володины, поменяли они фамилию после многочисленных переездов, в силу каких-то сложных жизненных ситуаций, о которых можно только догадываться.

Отец Ирмы очень переживал гибель дочери, писал в письмах сестре, что он виноват, что развелся с Лирой (так он называл Калерию): «С Ирмой этого бы не случилось, если бы мы были вместе».

От триумфа до кошмара
Стоит на спуске Степана Разина к Волге (пока все еще стоит!), пониже округлого выступа горы, старинный дом №12. Здесь, у его хозяев Рубцовых и снимали квартиру Ирма с матерью. Из этого дома в 1949 году девушка, окончив школу, уехала в Москву, полная радужных надежд. Последний раз дом видел ее, когда она приехала на похороны матери.

А летним вечером 1955 года Ирма пела в этом доме по настоятельной просьбе матери, дни которой были сочтены, и бывшей однокашницы Жени Юрьевой, ставшей уже врачом. Ее Ирма пригласила к матери как специалиста. Вот выдержки из письма Евгении Леонидовны Юрьевой: «Она села за рояль, переодевшись в концертное платье цвета светлой волны, материал на которое ей подарила профессор Петрова, надев лакированные туфли, подаренные отцом, и запела. Я буквально обалдела. Полилась лавина меццо удивительной красоты. Я слушала с открытым ртом. А открыл ее Ефрем Флакс, который услышал ее во Дворце пионеров». Флакс, ленинградский певец, бас, был в Ульяновске в эвакуации.

В тот год ее ждала поездка в составе группы талантливой советской молодежи за рубеж, в Англию. Это было просто фантастикой!

После многочисленных проверок по линии ЦК ВЛКСМ, КГБ, после наставлений, как надо себя вести в капиталистической стране, делегация летит в Англию представлять молодые советские таланты. Конечно, все возбуждены, и радостное предвкушение увидеть новую, неизведанную страну смешивается со страхом – надо правильно себя вести, не оплошать. Все они летели за рубеж в первый раз. В туманном Альбионе нашу молодежь принимали прекрасно. Все выступили замечательно, но Ирма произвела настоящий фурор. Это был триумф: Лондон рукоплескал, газеты взахлеб писали о ней, была запись на телевидении. На сцене всемирно известного театра Ковент-Гарден Ирма с блеском исполнила арии Кармен и Далилы. И специалисты, и искушенная английская публика в восторге от ее необыкновенно красивого голоса, все почувствовали в ней прекрасное сочетание чистой, трепетной души и редчайшего вокального дара. Ей аплодировали королевская чета, директор Ковент-Гардена, а публика неистовствовала – эти русские такой талантливый народ, а мисс Ирма просто бриллиант чистой воды. Ирму подвели к королеве и королю! Только с ней говорила сама Елизавета, и только ей преподнесли цветы от королевской четы.

Уже после ее гибели говорили, будто директор Ковент-Гардена предлагал Ирме ангажемент, что в нее влюбился кто-то из членов королевской семьи, что ей подарили драгоценную брошь. Кто знает. Но явно не случайно по возвращении певица оказалась под неусыпным контролем лиц в штатском. Для Ирмы начался кошмар, противостоять которому она не могла и не умела. Ее вызывали на «проработку» в консерваторию, на заседания парткома, в ЦК ВЛКСМ. Певицу даже возили к «серому кардиналу» Суслову, который нелицеприятно разговаривал с ней. Возможно, спецорганы ухватились за нее, как за возможную кандидатуру в своих интересах, склоняли к сотрудничеству. Допрашивали, «беседовали» с ней по ночам, а потом привозили и высаживали из машины у дверей общежития. И сломалась птица певчая.

После очередного допроса она у себя в общежитии выпила бутылку уксусной эссенции. Не помня себя от боли, распахнула окно и бросилась в темный проем. Несколько часов умирала в страшных мучениях. Даже видавший виды профессор «Склифа» рыдал при виде ее страданий.

На похороны Ирмы поехала в Москву ее тетка Нина Семеновна. Тело девушки кремировали. Нина Семеновна привезла часть праха в небольшой урне в Ульяновск, где почти тайно его закопали в могиле матери Калерии Семеновны Голодяевской на старом городском кладбище. Весть о гибели Ирмы тихо передавалась друзьям и знакомым.

Планета Ирмина
19 марта 1996 года астроном Крымской обсерватории Николай Степанович Черных услышал по российскому радио передачу Константина Португалова, посвященную Ирме Голодяевской. Глубоко взволнованный ее прекрасным голосом и трагической кончиной, ученый смог из далекого Крыма дозвониться в редакцию, где Константин Португалов ждал откликов, и предложил назвать именем Ирмы открытую им еще в 1976 году малую планету в созвездии Рыб.

В том же году бывшие соученицы Ирмы учредили в Ульяновске мемориально-культурное общество по увековечиванию памяти Ирмы Голодяевской. Общество отправило письмо с необходимыми документами в Крымскую обсерваторию для внесения имени певицы в астрономический каталог. Поскольку имя Ирма уже существовало на звездной карте, астрономы запросили другой вариант. Его предложил ульяновский краевед Сергей Петров – Ирмина. В мае 1997 года планета обрела имя Ирмина, что и было зарегистрировано в Планетарном центре Кембриджа (США).

Кто знает, возможно, душа певицы воплотилась на той далекой планете в кого-то прекрасного, поющего ее голосом.

Нина Дроголюб