Фото: Елена Огнева / «Русская планета»
Ульяновский предприниматель открыл центр трудовой адаптации, чтобы перевоспитывать осужденных, начиная с карантина.
Выходя из мест лишения свободы, люди сталкиваются с большими трудностями в плане трудоустройства. Руководство предприятий старается не принимать на работу тех, кто отбывал наказание в местах «не столь отдаленных». В большинстве случаев бывшие осужденные совершают преступления и возвращаются за колючую проволоку. Судьба лишь некоторых из них теперь складывается иначе. В Ульяновске открылся центр трудовой адаптации «Свобода», который помогает людям определиться в новой жизни.
– Если общество отталкивает нас, что нам остается делать? — рассуждает Ринат, бывший осужденный. — Я, например, по специальности технолог производства. В местах лишения свободы освоил профессию пекаря, тестоведа, станочника деревообрабатывающего станка, специалиста по обслуживанию холодильных установок, литейное производство. Вакансий много, берут с удовольствием, особенно если производство знаешь, зарплата приличная. Но приходится скрывать, что отбывал наказание. Однако служба безопасности проверяет анкетные данные, и в итоге с работы увольняют.
– Я тоже столкнулась с проблемой трудоустройства воочию, — рассказывает Татьяна. — Случилась беда, мой муж погиб в Афганистане, а сын оказался в тюрьме за наркотики. После освобождения он три года не мог устроиться на работу ни в частных компаниях, ни в государственных. Везде через две недели увольняли. При этом выплачивали 40% от обещанной суммы, несмотря на то, что план он выполнял на 300%. Я была в отчаянии. Но тут судьба свела нас с руководителем центра трудовой адаптации «Свобода» Владимиром Сидоровым. Это действительно уникальный человек, открытый, доступный. Он сразу же откликнулся на нашу проблему, и мы влились в «Свободу». Сегодня мой сын избавился от наркотической зависимости, работает в центре адаптации, помогает осужденным.
Владимир Сидоров. Фото: Елена Огнева / «Русская планета»
Сам Владимир Сидоров признался корреспонденту РП, что никогда не думал сотрудничать с УФСИН. Он был обычным предпринимателем. Его товарищи в начале 2000-х делали бизнес в Китае. Там люди готовы работать за миску риса, производство обходится в разы дешевле.
– Мне тоже предложили открыть производство в Китае, но я считаю, надо своим дать заработать в первую очередь, — говорит Сидоров. — А тут я узнал, что в ИК-2 производят домкраты. Мы стали сотрудничать, но интереса к производству у осужденных не было. Они ломали оборудование. Ремонтировать начинаешь — тебе палки в колеса. Я прямо из сил выбился. Постепенно производство развалилось. Потом на «двойке» начальником стал Владимир Доронин, и производство возродилось. Я перенес всю деятельность на территорию колонии. Мыловаренное оборудование купил, прошел сертификацию. Тогда действовала внутренняя система заказов между колониями. Сейчас она не работает, оборудование простаивает. Потом мы начали выпускать фургоны, наращивали объемы. ИК-2 перестала справляться, часть производства перенесли в «четверку», где отбывали наказание «второходы». И вдруг я увидел там людей, с которыми познакомился на «двойке». Я думал, они освободились, началась другая жизнь. Оказалось, что они через несколько месяцев после освобождения снова попадают в места лишения свободы, только уже с другими сроками. Вот тогда и родилась идея открыть центр трудовой адаптации.
– В России есть подобные центры?
– Наш центр — уникальный, единственный, — отвечает Владимир Владимирович. — Мы помогаем осужденным и тем, кто уже освободился. Перевоспитание должно начинаться в карантине, когда осужденные стоят перед выбором: идти в блатной барак или в рабочий? Мы убеждаем их выходить на работу. Сейчас в местах лишения свободы работают всего 30% осужденных. Работающие сами оплачивают коммунальные услуги, питание, одежду — все. Зарплата минимальная. 75% удерживают. Люди пашут весь месяц, а получают около 1000 руб. на карточку. Остальные 70% осужденных не работают, их содержит государство за счет наших налогов. Вот представьте: сидит человек 10 лет, ничего не делает. Его кормят, поят, одевают. Потом срок закончился, двери открыли — иди! Неужели он пойдет работать? А кушать хочется, одеться надо. Конечно, грабить будет. Когда человек голоден, ему без разницы.
– Наверное, да. Мне рассказывали, что первых предпринимателей запугивали, грозили, что с территории колонии не выпустят, не отдадут документы. Со мной такого не было. Хотя, честно говоря, начинать было страшновато. В первый раз вошел на территорию, все серое, люди унылые. Потихонечку отношение стало меняться. Зато теперь не боюсь, меня тут знают. Я считаю, от тюрьмы и от сумы никто не застрахован. Если что, я тут сразу производство налажу. Начальники еще будут обо мне жребий бросать! (смеется)
– Получается, вы авторитет?
– Мне осужденные часто говорят: мы такие сроки отсидели! Я отвечаю: я 10 лет работаю с четырьмя колониями. У меня один год за четыре идет. В итоге я провел за колючей проволокой лет 40. А когда Владимир Доронин стал заместителем начальника УФСИН, он познакомил меня с врип начальника УФСИН России по Ульяновской области Алексеем Нецкиным. Алексею Алексеевичу понравилась эта тема. Он сказал: «Открывайте центр срочно!» И издал приказ, чтобы у нас в каждой колонии было два нештатных сотрудника, которые нам сообщают, кто как работает. Это огромная поддержка.
Владимир Доронин. Фото: Елена Огнева / «Русская планета»
– Проблема социальной реабилитации лиц, освобождающихся из мест лишения свободы, является одним из приоритетных направлений деятельности сотрудников уголовно-исполнительной системы, — убежден Алексей Нецкин. — От этого зависит общественная безопасность в целом. Основа ресоциализации осужденных закладывается, пока они находятся в исправительных учреждениях. Мы очень рады, что в нашей области появилась еще одна организация, призванная совместно с УФСИН решать этот архиактуальный вопрос.
– Вы со всеми колониями сотрудничаете?
– По центру — со всеми, а по производству — с четырьмя, — терпеливо разъясняет Сидоров. — Даем осужденным рекомендации на предприятия, оказываем юридическую помощь, выплачиваем беспроцентные подъемные на жилье. Потом понемногу высчитываем из заработка. На свадьбу тоже даем подъемные. Сейчас главное, чтобы были заказы. У нас есть литейное оборудование. Мыловаренный цех готов к работе. За запчастями, которые производят в колонии, очередь стоит. Мы делаем хоккейные корты. Можем производить дорожные заграждения и автобусные остановки. Нам бы достучаться до города, потому что город может без торгов размещать заказы в колониях — есть соответствующий федеральный закон. Это всем выгодно: и люди работой обеспечены, и заказы обойдутся гораздо дешевле, и уровень преступности значительно снизится. Мы заботимся не только о работе, но и о досуге наших подопечных. Играем в страйкбол, секция багги открывается. Машины, кстати, делают в «девятке». Автоклуб тоже назовем «Свобода». Гонками на багги уже интересуются не только осужденные, но и сотрудники УФСИН.
– Мы хотели бы взять участок земли и основать поселение за городом, чтобы все бывшие осужденные были в одном месте, — мечтает Владимир. — Так и сотрудникам полиции, и УФСИН проще наблюдать. И чтобы осужденные построили поселок сами. Пусть занимаются сельским хозяйством. Зачем нам продукты возить из-за границы? 100 человек — это в перспективе 100 семей. И 100 преступлений, которые можно предотвратить.
